Все это произошло так быстро, что члены правления не успели опомниться. Они молча наблюдали за этой сценой, не скрывая своего отвращения к бывшему партнеру.
Тэйлор тоже молча наблюдал за этим негодяем, который с пеной у рта проклинал их обоих на чем свет стоит. В конце концов, Барри вытолкал его за дверь.
— Я скоро вернусь, Тэйлор, — успел выкрикнуть тот через плечо. — Вернусь и уничтожу тебя, мерзкий подонок! В следующий раз я непременно прикончу тебя, а потом доберусь и до твоей проклятой девки!
Тэйлор криво усмехнулся:
— Она не девка. Она моя жена.
— Все уже позади, Линдсей. Присяжные вынесли обвинительный приговор, так что теперь дядя Бэнди будет очень далеко от нас. Причем сидеть ему там столько, что мы успеем прожить одну жизнь и возродиться в другой, да еще, может быть, и не раз.
— Слава Богу! Все это длилось так долго, Тэйлор, очень долго!
Да, она, безусловно, была права в этом. Почти девять месяцев ушло на следствие, и еще две недели длился судебный процесс. Линдсей держалась молодцом на скамье свидетелей, да и он тоже не сплоховал. Тэйлор ощутил неописуемое облегчение. Оно наполняло все его обнаженное тело, которое еще не просохло как следует после душа. Это было приятное чувство, да и настроение у него было превосходное. Он посмотрел на жену, на ее чистое, красивое лицо, обрамленное копной густых волос. Она немного поправилась за последнее время, но только немного, так как по-прежнему продолжала работать моделью и не могла себе позволить ничего лишнего.
Тэйлор подошел к телевизору и выключил его. Затем вернулся к кровати и забрался под одеяло.
— Средства массовой информации еще будут перемывать нам косточки пару недель, а потом, моя дорогая миссис Тэйлор, мы с тобой станем частичкой этой сумасшедшей толпы, не более того.
Линдсей прижалась к мужу.
— Я тут подумал, — сказал он, поглаживая ее спину сверху донизу, — почему бы нам не слетать на Гавайи на недельку или две? Там мы могли бы преспокойненько спрятаться где-нибудь на пляже и подождать, пока пресса и телевидение не забудут о нашем существовании. А самое главное — мы могли бы до изнеможения заниматься любовью.
— Неплохая мысль, — сдержанно согласилась она и еще ближе прижалась к нему, положив руку на его плоский мускулистый живот. В этот момент ей захотелось опустить руку пониже, и она уже решила, что непременно сделает это. Они всегда любили все делать основательно, без излишней спешки и суетной торопливости. Он просто с ума сходил от такой неспешной ласки и всегда получал огромное удовольствие.
— Мы могли бы отправиться, к примеру, на остров Мауи. Конечно, это далековато, но зато мы могли бы сделать остановку в Лос-Анджелесе, если ты, конечно, не против.
Линдсей неожиданно привстала на локтях и посмотрела на него сверху вниз.
— Нет, это не годится.
— Что не годится?
— Я хочу, чтобы ты показал мне Францию.
Тэйлор недоуменно уставился на жену, не веря своим ушам.
— Францию?
— Да, мне кажется, что я не успела как следует познакомиться с этой страной.
— Франция, — снова повторил он и задумался. Уже больше года прошло после его последней поездки туда. У него даже кровь забурлила от подобной перспективы. Они могли бы проехать вместе на мотоцикле всю долину Луары вдоль и поперек. Он бы показал ей колоссальные дольмены в Бретани, знаменитый «Стол торговцев» в Локмориаке, не менее знаменитый «Рыцарский зал» в аббатстве Сен-Мишель и еще много-много чего…
— Как насчет следующего вторника?
— Франция, — продолжал он мечтать. — Вторник?
— Да, но у нас есть еще некоторые дела. — Она провела пальцами по его обнаженной груди, и он глубоко вздохнул, испытывая неподражаемое удовольствие от каждого ее прикосновения.
— У меня не так уж много вещей. И вообще, мне кажется, мы должны путешествовать налегке и…
Она слегка сжала пальцы, и он томно застонал, глядя на нее восторженными глазами.
— Ты потрясающая женщина. Давай предадимся любви. Линдсей почувствовала, что по всему ее телу разливается приятная истома. В такие минуты ей всегда кажется, что она становится текучей, как жидкость. А Тэйлор, как всегда, безупречен. Он уже тверд, как камень, и готов к любви. Она хорошо узнала его за все это время, и если бы вдруг в их квартире начался пожар, то они оказались бы в самом его эпицентре.
— Наша первая брачная ночь давно уже прошла, — неожиданно вспомнила она и улыбнулась.
— Грустно, но это, увы, горькая правда. Однако у меня нет абсолютно никаких оснований жаловаться на этот печальный факт.
— Да, тебе не стоит этого делать. Но я о другом. Неужели ты ничего не помнишь, Тэйлор? Ты обещал, что скажешь мне, что означают твои инициалы С. К., в нашу первую брачную ночь.
— Потрясающая память.
— Ну так как? Ну перестань, Тэйлор. Ведь у меня не осталось от тебя абсолютно никаких секретов.
Тэйлор подумал, что и в этом она права. Он знал даже такие секреты, которых не знала она, в особенности о том, что касается ее настоящего отца. Она по-прежнему считает отцом Ройса Фокса, и слава Богу, что он так ни разу и не появился здесь после того памятного разговора с Сидни в коридоре больницы. Линдсей переписала родовой особняк Фоксов не на него, а на Холли. Она радовалась и потирала от удовольствия руки, когда все формальности были завершены. Да и Тэйлор тоже был доволен. Конечно, он не считал, что Холли очень порядочная и добрая женщина, но все же было приятно, что Ройс Фокс теперь будет кусать локти каждый раз, когда будет входить в дом, который уже никогда не станет его собственным. А если он вдруг вздумает развестись с ней, то непременно окажется с носом. Да, это вполне справедливо по отношению к нему. Интересно, как он сейчас ведет себя по отношению к жене? Вряд ли он так гордится своим богатством и происхождением. Да, во всем этом деле есть своя приятная, хотя и довольно злая ирония. Этот человек не сказал ни слова о Линдсей или ее матери. И Сидни тоже решила попридержать свой длинный язычок. Она, кстати сказать, в этом году стала еще более популярной, чем в прошлом. Ее фотографии то и дело мелькают на обложках самых модных журналов, да и телевидение не обходит ее своим вниманием, часто показывая в окружении важных персон. Иногда Тэйлору казалось, что, несмотря на весь этот опьяняющий успех, она глубоко несчастный человек, но потом, в моменты спокойствия и объективной рассудительности, он начинал сомневаться в этом. Что же касается князя, то он по-прежнему коротал свои дни в Италии и практически не изменился за это время. Его тоже настигло справедливое возмездие — полная финансовая зависимость от жены.
