Рад, что ты приехал навестить меня. А то здоровье уже совсем ни к черту.
У доктора был?
Да разве он меня чем-то обрадует? Артрит, лекарства, да кому оно надо? Давай лучше о хорошем, - он переводит взгляд на меня.
Вообще у нас есть повод.
Вот как?
Мы с Ирой вскоре поженимся.
По лицу мужчины начинает расплываться медленная улыбка. Наконец, у меня отлегло от сердца. Я боялась, что не понравлюсь отцу Сергея. Возможно, он представлял рядом с сыном женщину моложе или эдакую деловую леди. А тут я – худенькая, уже обкатанная жизнью, с довеском в виде довольно взрослой дочки.
Петр Кононович действительно был видным мужчиной. Я догадываюсь, чем он привлек Наиру в молодости. Волевой подбородок с ямочкой, говоривший о твердом характере владельца и железной воле, о склонности все решать по собственному усмотрению, не принимая в расчет мнение других; цепкий взгляд зеленых глаз, подмечавший все – от моей нервозности, проявившейся в постукивании пальцами по чехлу мобильного телефона, до постоянных взглядов на Сергея, уж не знаю, какими они были, но это явно пришлось по душе его отцу; правильные линии лица, строгие, даже аскетичные, словно эти черные брови не были предназначены для того, чтобы изгибаться в изумлении, уголки малоподвижного рта не приподнимались и не опускались, скрывая эмоции, а крылья точеного носа не умели трепетать от волнения.
Сейчас сын сообщил этому человеку о своем намерении жениться, а единственной видимой реакцией стала улыбка, немного растянувшая рот по строгой горизонтальной линии.
Я рад за тебя, сын. И за вас, Ира. Когда планируете мероприятие?
Мы просто распишемся и уедем куда-нибудь.
Опять плюешь на традиции.
Не считаю нужным устраивать торжество, когда на самом деле это касается только нас двоих.
Но ты решил лично приехать и сообщить мне о свадьбе. И на этом спасибо. Хорошо, что хоть с будущей женой познакомил заранее. Кстати, очень рад, Ира, вы красивая женщина.
Спасибо.
У нас есть еще кое-какие дела, - добавляет Сергей. По тому, как напрягаются его руки, я понимаю, что разговор сейчас зайдет о Наире.
Какие именно?
Я встречусь с матерью.
Петр Кононович хмурится. Все-таки это лицо может меняться, как у обычного человека под властью эмоций.
Она вышла на тебя, - медленно говорит он, не спрашивая, а констатируя факт. При этом рот его едва заметно кривится в презрительной гримасе.
Она случайно познакомилась с Ирой.
Вот уж, действительно, удивительное совпадение. Я ничего не говорил ей о тебе, как ты и просил.
Да. Совпадение действительно странное. Ты знаешь о ее состоянии?
О каком состоянии? - черные брови практически сходятся на переносице.
У нее рак. Скорее всего, она умирает.
Сколько людей видели этого стареющего мужчину таким, каким вижу сейчас я? Уверена, что на работе он был всегда в том образе, в котором предстал в момент встречи с сыном, когда знакомился со мной, слушал новости о предстоящей свадьбе. Наверное, даже в домашней обстановке его лицо больше напоминало маску. Но сейчас вся сдержанность, весь этот невероятный самоконтроль дал трещину. Всего на одну секунду я увидела, как изумление и тоска зажгли глаза ярким зеленым пламенем, в котором мелькнула и былая любовь, и страстное помешательство на одной единственной женщине, разбившей ему сердце. Морщины вокруг рта обозначились резче, нижняя губа дрогнула. Но потом он опять взял себя в руки, и лицо разгладилось.
Нет, она не говорила. Я думал, она уже уехала.
Нет. Она регулярно посещает онкологическую клинику. Ира говорит, что ей уже дважды делали химиотерапию. И скорее всего, безрезультатно.
И ты поедешь к ней?
Да.
Что ж, это твое право и ее счастье. Я не знаю, что тебе еще сказать.
Ты не хочешь поехать вместе с нами?
Нет, я останусь здесь.
Хорошо. Мы выезжаем сегодня и выходные, скорее всего, проведем там. Сюда вернемся, чтобы забрать Женю, и опять на Киев.
Кого забрать?
Женя – дочка Иры.
Петр Кононович с удивлением смотрит на сына, потом переводит взгляд на меня. Я читаю в нем похвалу себе. Неужели так сложно поверить, что Сергей способен увлечься женщиной с ребенком?
Мы побыли еще немного и, допив чай, распрощались. Сергей вывел машину на междугороднюю трассу и сильнее нажал на газ.
Она опять попала в больницу. Ира сказала мне, что ей было плохо дома. Теряла сознание несколько раз, оплатила VIP-палату и до сих пор находится там.
Слегка поворачиваю руль влево, объезжая яму. Нам осталось полчаса в дороге. Но эти полчаса для меня словно пытка. Хочется, чтобы они никогда не закончились и в то же время не могу больше терпеть неизвестность, не хочу.
Как же долго я нес в себе эту боль, затаенную, спрятанную так глубоко, чтобы никто и никогда не смог ее увидеть. В какой-то момент я даже свыкся с ней, начал воспринимать не так остро, она стала частью меня и не напоминала о себе противными спазмами, уколами сомнения.
Я начал забывать, что детство у меня было отстойное, что я засматривался на матерей своих одноклассников и думал, каково это, когда тебя целуют, обнимаю, шепчут ласковые слова, если поругал отец или учитель. Но меня не утешали, только наказывали. Не было противовеса, некому было дать почувствовать, что ты не полное дерьмо, а просто маленький, не в меру расшалившийся мальчик.
Сначала была гордость и смертельная обида, потом годы сомнений и желание, чтобы она приехала еще хотя бы раз, потом смирение, что я не нужен ей.
Но я взрослел, и в один прекрасный день, как мне казалось, отпустил ее и пошел широким шагами в новую жизнь. У меня появились интересы, увлечения, я вступил в ту пору, когда мать уже не нужна.
И вот сейчас Ира вынудила меня увидеться с ней.
Зачем? К чему это все? Я давно забыл о ней, мне не нужны эти сопливые мелодрамы в стиле «я так виновата». Не могу понять, почему согласился. Но раз Ира так хочет… Смотрю на ее тонкий профиль. Она немного бледна, нос и скулы острее. Это следствие недавних переживаний.
Глупая любимая девочка. Ей незачем рожать мне ребенка, чтобы доказать, что она на самом деле чувствует ко мне. Я и так знаю. Мне ли не разглядеть чистую, светлую любовь среди грязи и показушной мишуры? Самое дорогое, что есть у меня в жизни. Она заставила меня ощущать себя полным, как собранный до единой детали конструктор. Не осталось разрозненных частей, все сложилось в одно целое. Она определила для меня правильное место, и это место – рядом с ней. Ира и моя семья, и моя половинка, и друг, и любовница. От одного ее присутствия мне уже теплее. Так неужели я не смогу взглянуть в глаза женщине, которая до сих пор мнит себя моей матерью, ради своей любимой? Плевое дело!
