– Разумеется, вы, – Гарри раздувался от сознания собственной предупредительности, пока Джордан выстраивал на поле шары.
– Ну, разбивайте! Вам непременно повезет.
– Спасибо, доктор Роде.
И Кэйси подошла к бильярду.
– Держите кий вот так, – показывал Джордан, складывая ее пальцы на кие в нужном положении. – Держать надо крепко, но пусть он скользит свободно между пальцами.
Она оглянулась на Джордана через плечо.
– Я должна ударить по шару номер один, правильно?
– Да, именно так.
Он захотел немедленно поцеловать ее прямо здесь, но тогда Гарри, пожалуй, хватит удар. Стоя за ней, Джордан чувствовал волнующий запах ее волос. Гладкая кожа плеча под его ладонью была прохладной.
– Нет, я обязательно промахнусь, если вы будете глядеть на меня вот так, – тихо сказала Кэйси, – между прочим, доктор Роде уже начинает краснеть.
Джордан отошел. Через мгновение, овладев собой, Кэйси наклонилась и ударила кием по шару.
Она послала в лузу три шара подряд. Двигаясь вокруг стола, Кэйси выбрала удобную позицию и ударила снова. И снова. Низко наклонившись, прищурясь, она измерила на глазок необходимый угол удара и аккуратно послала в лузу еще один шар. Остановившись на минуту, чтобы натереть кий мелом, она не отрывала глаз от игрового поля, вырабатывая лучшую стратегию удара. В комнате воцарилось мертвое молчание.
Кэйси взяла стакан, быстро сделала глоток и снова принялась за дело. Стук от падения шаров возобновился. Гарри, не сдержавшись, ахнул, когда она осуществила тройной удар. Кэйси, вытянувшись в струну над столом, аккуратно укладывала в лузы последние шары, закончив игру эффектным рикошетом от двух бортов. Выпрямившись, Кэйси потерла нос тыльной стороной руки и улыбнулась соперникам.
– Значит, в итоге пятнадцать долларов, да? Теперь ваша очередь, Гарри?
Джордан, откинув голову назад, захохотал.
– Гарри, – и он похлопал друга по плечу, – нас с тобой просто прогнали с поля взашей.
Джордан внимательно наблюдал за Кэйси. Она читала новые страницы его романа и молчала уже больше двадцати минут. Есть нечто необъяснимое в том, как быстро она меняется. То полна энергии, то вот тиха и неподвижна. Кэйси как-то незаметно заняла чуть ли не все его мысли. Он частенько ловил себя на том, что выдумывает всякие истории с ее участием. И этому была, разумеется, своя причина. Когда он задавал ей вопросы о ней самой, ее жизни, родных, она с готовностью болтала о чем угодно, но только не о том, о чем ее спрашивали. Она с необычайной ловкостью уходила от прямого ответа и очень мало позволила ему узнать о Кэйси Уайет.
«Какие такие тайны успела она накопить к своим двадцати пяти годам? – удивлялся Джордан. – О чем она старается умалчивать, производя впечатление простодушной болтушки? И, кстати, почему это я просто одержим желанием узнать, что она скрывает?» Джордан, нахмурившись, думал о переменах, которые вместе с ней вошли в его жизнь.
Теперь все поняли, что Эдисон – просто ребенок. В доме звучали смех, шум, веселье. Как долго он не обращал ни на что внимания? Ведь Элисон жила в этом доме три года.
Хорош опекун – переложил всю ответственность за племянницу на плечи своей матери. Но так было проще! Проще. В сущности, вся его жизнь до того момента, когда Кэйси появилась в их доме, была проще. И он был всем доволен и смиренно скучал, как Эдисон. Всех в доме затронуло ее появление.
Например, его мать. Джордан опять нахмурился и достал из коробки сигару. Беатриса уже раз-другой жаловалась. Но он уже давно научился не придавать значения таким разговорам. Можно сказать, что он вырос без матери. Она всегда была занята в своих комитетах, со своими портными, своими ленчами. О них с братом заботилась вереница нянь и гувернеров. Джордан считал это нормальным. Теперь же его обуревали сомнения. А хорошо ли было полностью передоверить матери воспитание Элисон? «Это, конечно, было проще», – снова подумал он. Но «просто» далеко не всегда «правильно». Очевидно, пришло время взглянуть на все иначе и многое переоценить.
– Вы очень наблюдательны, Джордан, – отметила Кэйси и поправила очки.
– Вы так думаете?
Некоторое время назад Джордан охотно с ней согласился бы. Теперь он начал понимать, как много он упустил.
– Написано очень убедительно. Нет, правда, это превосходно. Я вам завидую.
– Завидуете? – И Джордан глубоко затянулся. – Чему же?
– Не знаю, как сказать. – Кэйси посмотрела на него и улыбнулась. – Здесь все слова на своих местах. Ни убавить, ни прибавить. Это само по себе большая редкость. Но у вас есть что-то кроме. Какая-то неуловимая музыка слова.
– Но и вы не новичок в обращении со словом.
– Конечно, – согласилась Кэйси, – но мне никогда не удается заставить их играть всеми гранями, как у вас.
Она быстро перелистала несколько страниц.
– Кстати, советую очень осторожно углубляться в описание родственных отношений в племенах.
– Семейных отношений, – поправил Джордан, все еще думая о своем.
– Да. Не забывайте, что с нашей точки зрения – дикость, с их может оказаться доблестью. Например, ближайшая родня сама должна была наказать преступника из своего рода. Многих изгоняли. Это было равносильно смертной казни. Одиночки не выживали.
– Значит, отец мог послать сына на смерть?
– Да, таковы были понятия. Чувство чести превыше всего. Каждому времени свои законы. – Она поджала ноги под себя и переплела пальцы рук.
– Кэйси?
– Да?
– Можно мне задать вам личный вопрос? Она пожала плечами и насторожилась.
– При условии что я не обязана отвечать на него.
Он внимательно рассматривал пепел на конце сигары.
– Почему вы стали антропологом? Она усмехнулась.
– Вы считаете это личным вопросом? Все очень просто. У меня был выбор: или антрополог, или жокей на скачках.
Он вздохнул. Непостижимо! Опять она сбивает его с толку.
– Не знаю почему, но я просто обязан спросить. Какое отношение жокей на скачках имеет к антропологу?
– А разве я сказала, что имеет? – Она сорвала с носа очки и небрежно повращала ими в воздухе, держа за дужку. – По-моему, я сказала вам, что выбирала между двумя карьерами. А жокеем не стала только потому, что эта профессия зависит от случайностей. И на скачках всегда такая давка, столько народу и падать больно. Я плохо переношу боль.
– А антропология была прямой противоположностью скачкам?
– Нет. Просто в итоге я поняла", что это – мое. – И она внимательно поглядела на Джордана:
– А знаете, когда вы улыбаетесь, у вас морщины на щеках становятся глубже? Чертовски привлекательно.
– Я хочу тебя, Кэйси. Очки замерли в воздухе.
