– Гена! Но я же сготовила тебе яичницу! – со слезами в голосе воскликнула обиженная Лала.
– Ой, да мне эти яйца! Они у меня уже знаешь где?!
– Ариша! Пойдем отсюда, – дернула дочь за руку Тоня. – Ты еще слишком мала, чтобы слушать, где какие органы находятся у твоего отца!
И они шкодливо скрылись в детской, которая теперь стала их общей комнатой.
Аришка во время разговора матери с отцом молчала, точно рыба. И вовсе не по причине правильного воспитания... Просто она не могла узнать мать. Отец, конечно, дурака свалял, когда принялся ревновать матушку, мама совершенно не может наставить батюшке рога, хотя тот давно напрашивается. Но непонятно было – отчего так стремительно залилась маманя румянцем? Отчего у нее дрожали руки и заплетался язык? И почему она вела себя, как виноватая овца? Неужели... Вряд ли это возможно!
– Аришка, слушай, я тебе сообщу печальную новость, – говорила мать счастливым шепотом, блестя глазами. – Отец решил от нас уйти и жить с Лалой.
– Ма, я знаю, они ж при мне отчалили. А чего обратно вернулись? Осень кусать хосется? – прокартавила она, вспомнив избитый анекдот.
– Ну а кто их кормить-то будет? – справедливо удивилась Тоня. – Конечно, они думали, что встречу с пирожками-шанежками. Но... да ну их, тут такое! Представляешь, одному очень хорошему человеку понадобилась моя помощь!
– Мам, погоди-ка, а это случайно не тот оч-чень интересный человек, который меня у Лахудры отстаивал? – лукаво сверкнула Аришка глазенками.
– Точно. Он, – кивнула Тоня, перевела дыхание и фальшиво скривилась. – Только ума не приложу, что ты нашла в нем интересного...
– Ой, ма-а-ам, – восторженно протянула дочь. – Вот бы классно было, если б ты ему помогла. Он дядька приличный! И Лахудра так к нему воспылала, что теперь я и сама не рада. Она ж меня во все танцы тычет, а я многие и вообще не танцевала, даже не репетировала. Нагрузка сумасшедшая! А она меня еще пилит, что я на дачу сорвалась, а надо было работать! Ну, мужик – танк!
– По поводу танка я не в курсе, я как-то слаба в военной технике, но... Ариша, о нем никто не должен знать, понятно? – строгим шепотом предупредила мать.
– А зря. Я б с превеликим удовольствием на тебя папане накапала! – мечтательно вознесла глаза к небу хитрюга.
– Слушай меня, – достаточно строго приказала мать. – Ты не задаешь лишних вопросов и никому не капаешь. А я рассказываю тебе, как он на меня смотрел, идет?
Аришка понимала мать с полуслова: если уж маманя сказала – никому, значит, рот надо просто зашить. Да Аришка и не страдала особенной болтливостью.
Конечно, Тоня рассказала дочери не все, даже почти ничего не сообщила, но Аришка и сама видела, каким счастьем горят материнские глаза.
– Мам, а он тебя целовал хоть разочек, а? – хитро прищурила глаза шалунья.
Тоня хотела было тут же прервать подобные вопросы – что еще за вольности! Но неожиданно расцвела пионом.
– Угу, сегодня, – смущенно фыркнула она и уткнулась в подушку. Но потом перевернулась на спину и задумчиво уставилась в потолок. – Понимаешь, Ариша, я очень помогла этому мужчине. Ему нужно было жилье, и я нашла, а потом попыталась свести с нужным человеком. И поцелуй – всего лишь проявление благодарности, не больше.
– Сразу уж и благодарности! – не хотела верить Аришка. – То-то у тебя бы так сияли глаза из-за обычного-то чмока.
– Да, дочь моя, это и печалит, – вздохнула мать. – Из-за обычного, а и глаза разгорелись, и краска в лицо. Потому что я уже давно не чувствовала себя женщиной. Сто лет меня никто не чмокал даже просто так, из благодарности, в шутку, дурачась... сто лет... А ведь я еще не старая!
– Конечно! – яростно затрещала дочь. – И, между прочим, ты сама виновата, да! Чего ты ходишь, как старуха?! Все в штанах стремных, кофта какая-то, которую выкинуть надо было сразу, как только ее изготовили! Убожество ведь! А прическа? Распусти-ка волосы, ну распусти! Завтра же в парикмахерскую! И про макияж не забудь! А вообще, я сама тебя накрашу...
– Ни за что! – испугалась Тоня. – Я видела, как ходят твои подружки! Глаза так намалеваны... я ж как лемур буду!
– Мы по журналу, чего ты боишься?
– Нет, лицо я сама! – заявила Тоня и уже спокойнее добавила: – Завтра я тебя с ним познакомлю. Конечно, если ты мне дашь спокойно выспаться.
Аришка уткнулась матери в плечо и очень скоро умиротворенно засопела. А Тоня еще долго смотрела на светлый квадрат окна и думала: как же она так непростительно состарилась в свои сорок с хвостиком? Даже Клавка в этом вопросе мудрее оказалась. Оттого Геночка и сбежал к ней. А ведь ему куда удобнее было с Тоней: и привык он, и на всем готовом. Это как надо себя опустить, чтобы муж пошел на такие-то лишения! И все же Геннадия жалко не было – в конце концов, а кто ее к тому подвел? Она ведь и красилась раньше, и прическу делала каждый божий день. А кто это ценил? Надо же, за Лалочкой повелся, фи! Вот и пусть теперь пляшет со своей кочергой, а она... Черт возьми, собственный муж уже столько лет не догадывался ее хотя бы в щеку чмокнуть. Не то что Землянин...
Как она уснула, Тоня и сама не поняла. И не помнила, что ей снилось, но проснулась наутро с чудесным настроением.
И сразу понеслась в ванную – наводить красоту. У нее сегодня уйма дел, должна же она выглядеть прилично!
Ни Геннадия, ни его подруги дома не было, даже Аришка и та самостоятельно унеслась в школу, не разбудив мать. А потому Тоня смогла вдоволь накрутиться возле зеркала.
– А чего? Еще оч-чень даже, – оценила сама себя Тоня. – Сейчас только губки подведу, и можно на работу. Или уж не ходить?
Глава 4
Так пойди же, попляши...
На работу она все же прибежала, но вовсе не за тем, чтобы торчать у прилавка, а исключительно к Марине.
– Марин, привет. Я хотела с тобой... ты чего на меня так смотришь? – споткнулась Тоня о странный взгляд подруги.
– Тонька-а-а... а чегой-то... – у той поначалу даже язык отнялся от удивления. – Чегой-то у тебя с головой, а? Ты сама, что ли? Прям вот так взяла и на бигуди, да? С ума сойти-и... А глаза... ты чего – и глаза накрасила?!
Тут подруга и вовсе запуталась, вытянулась струной и вдруг закричала на все ряды:
– Тонечка-а-а! Я поздравляю тебя с днем рождения! И желаю, чтобы в этом году...
– Совсем спятила, да?! – шикнула на нее Тоня. – Мариш, ну хватит цирка. Какой день рождения, когда я зимой родилась, могла б и запомнить.
Марина нервно сглотнула, вытаращила глаза и прошептала себе под нос:
– Точно... мы в том году ее в честь дня рождения с самой высокой горки спустили... а она орала, как резаный свин... Блин, а чего тогда? – И, одумавшись, накинулась на подругу: – А потому что нельзя так над коллегами издеваться! Потому что-то она все время в штанах, а то... – У Марины маслено заблестели глаза и улыбка поползла куда-то за уши. – Тонька-а-а, я поняла! Уй! Ты все-таки закадрила того таксиста, да? Признавайся!
