— Интересно, женится он на ней?
Франческа ответила не сразу. Она сама время от времени размышляла над этим, понимая, что Дорис Астернан стала постоянной привязанностью ее отца. Да и они с Кимом относились к ней с неизменной симпатией и теплом. «Интересно, есть ли у Дорис какие-то виды на папу?» — подумала она и сама улыбнулась старомодному слову. Вероятнее всего, ответ на этот вопрос должен быть положительным. Их отец был привлекательным, обаятельным и добрым человеком (Ким весь в него!), титул же его обладал исключительной притягательностью для женщин, особенно американок. А Дорис была красивой американской вдовой. Да, на папу стоило делать ставку. После смерти их матери он много лет пребывал в трауре, потом в его жизни одна за другой появилось несколько женщин, к которым он неожиданно быстро остывал, пока в его жизни не появилась Дорис.
— Так как ты считаешь, Франки? Попадется наш папочка на приманку Дорис? — настаивал Ким на ответе.
— Представления не имею. Папа еще не сделал меня своим доверенным лицом, да и Дорис тоже не откровенничала со мной на эту тему, — пожала плечами Франческа.
— У Дорис масса достоинств в сравнении с его предыдущими подружками. Взять хотя бы ее денежки. Миллионы чудненьких долларов!
Франческа не смогла сдержать смеха.
— Как будто это имеет какое-то значение для нашего папы! Он чересчур романтичен для такого подхода. Разве ты не знаешь, что он ищет настоящую любовь?
— Господи, в его-то возрасте? Похоже, у нашего старичка есть еще порох в пороховницах!
— Ким, папе всего сорок семь лет. Послушать тебя, так можно подумать, что он ходячая древность. — Франческа протянула брату список покупок. — Ну, иди же, ленивец, купи мне все эти продукты, а Дорис оставь папе. У меня полно дел, а я сижу и сплетничаю с тобой.
Франческа посмотрела на будильник, стоявший на холодильнике:
— Уже почти пять. Мясная лавка закроется, если ты не поспешишь. А я пока немного уберусь. Ты так ловко втянул меня в это дело, что теперь мне волей-неволей придется взять на себя руководство парадом.
Ким засунул список покупок в карман и встал.
— Спасибо, что не бросила меня в трудную минуту. Я очень ценю твою помощь. — У двери Ким обернулся и с усмешкой добавил: — А знаешь, с подарками Дорис и несколькими бутылками из винных погребов Нинта мы, похоже, будем выглядеть вполне прилично.
Дом на Честерфилд-стрит, в котором Франческа проводила основную часть года, был Лондонской резиденцией графов Лэнгли уже более шестидесяти шести лет. Его приобрел в 1890 году прадедушка Франчески, девятый граф в династии. Он купил дом у друга, который слишком часто и безрассудно играл на скачках и которому постоянно и крупно не везло. В конце концов он оказался на грани разорения, и граф, с присущей ему щедростью, усиленной желанием вытащить друга из крайне затруднительного положения, заплатил за дом такую непомерную сумму, что эта история вошла в семейные анналы под названием «безумство Тедди». Но в конечном счете оказалось, что граф сделал очень выгодное вложение: за прошедшие годы стоимость дома возросла в несколько раз.
Дом, типичный для района Мейфэар, стоял в ряду почти одинаковых особняков, высокий и узкий, со сравнительно простым с архитектурной точки зрения фасадом. Внутри дом был гораздо больше, чем казался снаружи. Он был очень хорошо спроектирован. Особенно впечатляющими выглядели комнаты на первом этаже — с высокими потолками, широкими окнами и прекрасными каминами, облицованными мрамором или мореным дубом. Комнаты на втором, третьем и четвертом этажах были значительно меньше, но даже в них был какой-то неповторимый шарм.
Просторная гостиная, уютная библиотека со стеллажами книг вдоль всех стен и столовая переходили в небольшой квадратный холл, из которого на верхние этажи вела красивая старинная лестница с резными дубовыми перилами. За столовой была большая кухня, старомодную меблировку которой Франческа привела в некоторое соответствие с современными стандартами, купив плиту фирмы «Ага» и холодильник. Впервые увидев их, граф осторожно высказался по поводу того, что эти предметы не соответствуют общему интерьеру и не сочетаются с мебелью. С гордостью глядя на свои приобретения, Франческа подняла бровь и ответила: «Зато они работают, папа». Определив по тону дочери, что дальнейшие дискуссии по этому вопросу бессмысленны и даже небезопасны, граф предусмотрительно ретировался в библиотеку. На следующий день он отбыл в Йоркшир. Изменения в кухне были только частью программы обновления дома, которую Франческа наметила и успешно осуществляла, невзирая на протесты отца. Граф считал планы дочери наполеоновскими по размаху и разорительными с финансовой точки зрения.
Всю свою сознательную жизнь отец Франчески Дейвид Каннингхэм, одиннадцатый граф династии Лэнгли, старался свести концы с концами. Еще в юном возрасте он пришел к мудрому выводу, что он не сможет восстановить то весьма солидное состояние, которое его дедушка, девятый граф Лэнгли, растратил на веселую жизнь. А именно так жил беззаботный круг аристократов, близких к дому Марлборо, пытаясь угнаться за принцем Уэльским Эдвардом Альбертом. Это привело к разорению нескольких благородных домов Англии. Если девятый граф и не полностью разорил семейство Лэнгли, то уж, по крайней мере, приложил немало усилий к тому, чтобы пробить серьезную брешь в их несметном богатстве. Умер он в возрасте пятидесяти пяти лет в объятиях прелестницы двадцати одного года от роду.
Отец Дейвида, девятый граф династии Лэнгли, с огромным энтузиазмом взялся за сложную задачу пополнения изрядно опустошенных семейных сундуков. К сожалению, нельзя сказать, что ему сопутствовал успех, но в какой-то мере ему удалось залатать брешь в бюджете. В конце жизни он впутался в финансовую авантюру, сулившую на первый взгляд огромные барыши. Граф рассчитывал, что благодаря ей сумеет возродить семейное богатство, так безрассудно промотанное его отцом. Провал авантюры потряс его до глубины души и навсегда лишил желания заниматься делами, которые могли угрожать благосостоянию и будущему семьи. Он заклинал Дейвида от подобного рода сомнительных начинаний и умолял сына сохранить то, что они имели. Десятый граф Лэнгли, от природы лишенный склонности к авантюрам, особенно сопряженным с финансовым риском, с готовностью последовал совету отца и никогда не нарушал данного в юности обещания.
Связанные с похоронами расходы, содержание огромного поместья в Йоркшире, образование Кима и Франчески, поддержание достойного их происхождения уклада жизни — все это постепенно уменьшало и без того скудные денежные ресурсы семьи. Однако, испытывая большие денежные затруднения, Дейвид Каннингхэм оставался крупным землевладельцем. Он владел огромными угодьями плодородных сельскохозяйственных земель, лесами и парковыми зонами в Йоркшире. Смехотворность ситуации усугублялась тем, что он при самом большом желании не мог продать ни акра из принадлежавших ему земель, равно как и другой собственности семьи — замка Лэнгли, жилых и подсобных строений фермы, дорогостоящей старинной мебели, георгианского серебра и великолепной коллекции картин, многие из которых были созданы великими английскими художниками. Хотя в коллекции Лэнгли были пасторальные пейзажи Констебля и Тернера (этот непревзойденный мастер акварели был представлен также несколькими морскими пейзажами), она была знаменита, прежде всего, великолепными работами таких прославленных и неподражаемых портретистов, как сэр Питер Лейли, сэр Джошуа Рейнолдс, Томас Гейнсборо и Джордж Ромни. Это были портреты в полный рост и в натуральную величину представителей династии Лэнгли, мастерски передававшие утонченность и элегантность изображенных на них людей. Однако условия наследования коллекции Лэнгли, земли и других видов собственности исключали возможность их продажи. Хотя в любом случае граф, от рождения наделенный осторожностью и связанный данным отцу обещанием, никогда не позволил бы себе разорять родовое гнездо. Он хотел сохранить собственность семьи для новых поколений Каннингхэмов.
