– Что в пакете? – спросил Олег.
– То самое платье.
– Больше ничего?
Виолетта покачала головой.
– Номер начинается на двойку, это в центре.
– Да, я теперь вспоминаю, Лола как-то говорила, что Анна живет в центре.
– Почему не отвечает телефон? – задумчиво спросил Олег.
– Лола могла перепутать цифры, – предположил Антон.
Олег набрал номер на своем мобильнике, послушал длинные гудки.
– Можно я возьму сверток? – попросил он.
– Конечно, – согласилась Виолетта.
– По номеру можно попытаться узнать адрес, – подсказал Антон.
– Я хочу передать Максиму пакет, может, он что-нибудь выудит, – сказал Олег.
– Надо идти к гостям, – напомнила Виолетта.
Антон потихоньку сообщил последние новости: оказывается, Лола почти бежала. Отец прислал ей приглашение, Лола, ничего не сказав матери, начала оформлять документы. Когда она получила визу, то просто поставила Виолетту перед фактом, той ничего не оставалось, как только отпустить дочь.
– Это еще не все, – рассказывал Антон, – муж Виолетты хотел, чтобы они приехали вместе. Лола не сказала об этом матери. Конечно, Виолетта все равно не полетела бы, но сказать-то надо было. Теперь Виолетта чувствует себя виноватой, мол, не смогла воспитать дочь и все такое…
– Вы помирились? – спросил Олег.
– Она сама позвонила, – сказал Антон.
– Ты вернешься?
– У меня другие планы, – уклончиво ответил стилист.
Олег с трудом дождался полночи, выпил глоток шампанского и, распрощавшись с гостями, поспешил покинуть скучную вечеринку. Виолетта с Антоном улизнули даже раньше него.
Макс обладал удивительной способностью исчезать и появляться неожиданно, как снег на голову. На этот раз он даже не потрудился позвонить, хотя Олег разыскивал его несколько дней. Явился счастливый, шумный, нагруженный свертками и заорал с порога:
– Эврика! Нашел!
– Ты теперь специализируешься на греческом? – спросил Олег.
– Не язви, между прочим, мне было гораздо труднее, чем Архимеду, – парировал Макс. – Ну, что же ты не бросаешься мне на грудь? Не поешь дифирамбы, не жмешь с признательностью мою мужественную длань?
– Послушай, я и так смотрю на тебя глазами преданной собаки, – отмахнулся Олег, – говори!
– В ЦДХ! – выпалил Макс. – Ее работы продаются в ЦДХ. Узнал совершенно случайно. Знаешь, я стал тупо обходить все салончики, которые там есть и спрашивать продаются ли у них украшения из бисера. Когда мне показывали какие-то вещицы, я спрашивал имя автора. И вот, в одном таком магазинчике милая девочка Лена рассказала мне, что у них действительно продавались совершенно уникальные работы, которые приносила Анна Лебедева. Она даже подарила девочке подвеску, я ее видел. Та самая техника! Сказала еще, что Анна давно не была, приходила ее родственница, кажется, бабушка, оказывается, Анна лежит в больнице. Я, естественно, спросил, могу ли я сделать заказ этой художнице, с намеком получить телефон. Но девушка телефон дать отказалась, пообещала узнать у автора, а потом уже перезвонить мне.
– Погоди, – остановил его Олег, – ты говоришь, в ЦДХ? Там такой магазинчик по периметру, рядом еще зеркало, кажется…
– Вроде того, – подтвердил Макс.
– По-моему, я там покупал подарок матери, – вспомнил Олег.
– Возможно, а что?
– Так, вспомнилось почему-то… Кстати, на счет телефона, – Олег протянул Максу измятый сверток, – Телефон у меня есть, только там никто не берет трубку.
Макс вцепился в сверток обеими руками, внимательно осмотрел его со всех сторон.
– Ты еще понюхай, – предложил Олег. Макс замахнулся на него свертком, но Олег увернулся.
– Квиты, – он поднял руки, – сдаюсь.
– То-то! – буркнул Макс, – здесь еще что-то начеркано, вроде схема была нарисована. Откуда пакет? – спросил он.
– Виолетта отдала, – пояснил Олег. – В свертке платье в котором Анна была на той вечеринке, когда мы познакомились. Платье принесла бабушка Анны. Лола так и не развернула его. Но, перед отъездом написала номер телефона и это «передай Анне». Больше ничего. Виолетта звонила, я звонил, без толку.
– Я же говорю: Анна лежит в больнице, бабушка, наверное, у нее.
– Ты знаешь, что с ней?
– Лена не говорила, но, я думаю, ничего серьезного, иначе она бы не обещала мне.
– Почему Лола написала домашний телефон? – спросил Олег.
– Она его просто забыла. Она и адрес забыла, поэтому пыталась нарисовать схему, как пройти. Видишь, нарисовала, а потом зачеркнула, даже название улицы написала, – он всмотрелся, – что-то, начинающееся на Л, или П… нет, все-таки Л.
Друзья склонились над свертком.
– Начинается на Л, заканчивается на Я, – сказал Макс.
– Все, что угодно, например Левобережная, Лесная, Люсиновская…
– Стоп! – воскликнул Макс, – точно! Люсиновская!
– Ну и что? – вздохнул Олег, – ни номера дома, ни квартиры.
Макс покровительственно похлопал его по плечу:
– Еще семь тысяч ведер и ключик у нас в кармане! – пошутил он. – Эх ты, бедолага, да зачем нам теперь адреса и номера. Мы ее нашли, понимаешь, нашли! Сейчас, прямо при тебе позвоню Лене и спрошу, как идут дела.
Анну выписали в самый канун Рождества.
Бабушка запекла в духовке курицу, вдвоем они накрыли стол, зажгли свечи. Бабушка все подкладывала на тарелку Анны лучшие кусочки и сетовала, что она так мало кушает. Анна слушала ее и улыбалась. Ей казалось, что с того злосчастного вечера миновало много-много лет. Она скиталась где-то все эти годы, и вот, наконец, вернулась домой, а здесь все по-прежнему, ничего не изменилось, так же сумерки прячутся по углам, так же уютно горит лампа под старинным абажуром, скрипят и охают рассохшиеся половицы, замер, погруженный в воспоминания, величественный комод орехового дерева – ровесник прошлого века, вытертый бурый ковер ласково прильнул к ступням.
– Как хорошо вернуться домой, – вздохнула Анна. А потом, неожиданно для самой себя, рассказала бабушке о том, что произошло на дне рождения Лолы.
– А ты не думай, брось, – посоветовала бабушка, – там люди совсем другие, и жизнь у них другая, они, может, в тысячу раз несчастнее нас с тобой.
– Почему несчастнее?
– А хотя бы потому, что не умеют так страдать от несправедливости. Потому, что вещи для них – пропуск в рай. А рай – это всего лишь тот мирок, в котором они все вынуждены толкаться.
Анна тихонько засмеялась.
– Вот и слава Богу, – обрадовалась бабушка.
– Ты у меня мудрая, – сказала Анна, нежно прижавшись к ней.
– Поживешь с мое, помудреешь, – пообещала Зинаида Павловна. – Жизнь, она все расставит на свои места. И принцев еще на твоем веку будет – всяких!
