Евгения Кайдалова - Колыбельная для Варежки

Нет затворенной двери между нами,

И лепестками белого жасмина

Сорить, как спьяну, нежными словами…

Тут Варя остановилась, не видя у стихотворения никакого логического конца. Ей действительно хотелось вернуться к чему-то прекрасному и нежному — в первые дни их знакомства, когда любовь лишь пыталась разгореться на промерзшей зимней земле. Вернуться и поверить, что их с Тимуром костер уже нашел свои дрова, а потухнет лишь оттого, что в него попытаются бросить что-то лишнее. Что она может сказать стихами теперь, когда пламя затушено? «Если бы кто давал все богатства дома своего за любовь…» Нет, это надо было слушать раньше, теперь остается лишь быть отвергнутой. Варе хотелось уже поскорее вернуться домой, чтобы увидеть, как именно это произойдет.

Выписали ее в будний день, и, приехав домой, Варя не застала там никого, кроме собаки. Дождавшись, пока та перестанет скакать вокруг вновь обретенной хозяйки и заливаться сумасшедшим счастливым лаем, Варя прилегла на диван и велела дворняге с громким именем Тарзан лечь рядом с собой. Она вцепилась в рыжеватую дворняжью шкуру руками, чтобы обрести хоть какую-то опору, зарылась в густую собачью шерсть лицом, но мысли не могли найти убежища и метались в черепной коробке, как сухие листья, взбаламученные осенним вихрем.

…Теперь всю оставшуюся жизнь ей придется бороться со своим организмом. Бороться за право иметь детей — за право быть полноценным человеком. Теперь внутри нее, в глубине, под надежной защитой тазовых костей заложены две мины замедленного действия, готовые воспалиться в любой момент.

По словам врачей, ей нельзя поднимать тяжести, переохлаждаться и, самое главное, нервничать. Нельзя нервничать! Варя перевернулась на спину и захохотала, зло растирая по лицу моментально хлынувшие слезы.

Испуганный Тарзан вскочил с дивана.

— Варежка, ты уже дома?

В приступе хохота Варя не услышала, как открывалась входная дверь. Тимур подбежал к ней, упал на колени возле дивана и обнял так, словно старался вобрать ее всю в себя.

Варя обхватила его за шею, прижимая изо всех сил. И ей показалось, что они, как две упавшие рядом капли ртути, рывком слились в одно целое.

…Значит, у сказки все еще нет конца. Пусть она дорого за это заплатила, но выкупила у жизни две-три секунды Вечности, несколько мгновений полета. Вот они длятся, эти мгновения, и она согласна платить еще…

На следующий день они вместе ехали на занятия. Варя волновалась: ей предстояло сдавать зачеты без всякой передышки после больницы и при полном упадке сил.

— А у меня сегодня экзамен по английскому, — с какой-то странной усмешкой сообщил Тимур.

— Экзамен? Так рано?

— Я договорился досрочно.

— Договорился с Лисой?

— Нет, с другой преподавательницей. У нее сегодня будет много досрочников из разных групп; она их даже всех и не знает, не будет предвзято относиться. А Лисе потом ничего не останется, как увидеть ведомость.

— Хорошо, если в этой ведомости будет стоять что-то приличное.

— Ну уж ниже четверки тебе ничего поставить не могут! — Тимур напряженно улыбнулся.

— Мне?

— Неужели ты за меня не сдашь английский? Для тебя это раз плюнуть.

Варя молчала, покачиваясь вместе с вагоном.

— Но ведь преподавательница меня не знает.

— Она не знает никого из нашей группы.

— Она откроет зачетку и увидит твою фотографию.

— А зачетку я случайно потерял.

Варя в изумлении вскинула на Тимура глаза. С такой же интонацией обычно заявляют, что в кустах случайно находится рояль.

— Вот, посмотри, что мне выдали взамен.

Взамен «потерянной» зачетки Тимуру выдали листок с печатью — официальный допуск к экзаменам. Фотографии на нем не было. После фамилии «Слюнько» стояли только инициалы: «Т. С.». Варя с ужасом осознала, что этот документ дает ей полное право на время стать Тимуром.

— А если я все-таки попадусь?

Тимур посмотрел в вагонное окно, хотя не мог увидеть там ничего, кроме черноты туннеля.

— Слюнько? Из какой вы группы? Ага, ведомость здесь. Ну, проходите, давайте зачетку… Что это у вас? Да, бережнее надо к документам относиться! Как же вы ее ухитрились потерять?

— Собака разорвала, — полушепотом сказала Варя. Голос у нее никак не мог окрепнуть.

— Собака? Ну, это знакомо! У меня собака чуть партбилет один раз не съела. А по тем временам это знаете что было… Ну, не будем отвлекаться: вот вам текст — прочесть, пересказать, потом ответите на мои вопросы.

По мерками филологического факультета текст был почти элементарный. Юридическая лексика Варю тоже не смутила — она в свое время зачитывалась Гришемом, и словосочетание «Miranda warning» [1] не наводило ее на мысль о девушке по имени Миранда. Когда же Варя спокойно отложила текст в сторону и пересказала его своими словами, не подглядывая в бумажку и не спотыкаясь на каждом термине, преподавательница, ни о чем больше не спрашивая и не сводя с Вари умиленного взгляда, вывела в ведомости «отл.». Варя поднялась, сама еще не веря в то, что ей удалось провернуть такую аферу. Обычно у нее не получалось даже незаметно списать в школе на уроке. Наверное, это и есть перевоплощение…

— Я обязательно похвалю вас, когда встречу Тамару Петровну! — пообещал ей за спиной восторженный голос экзаменаторши.

Видимо, Тамара Петровна и была Лисой…

Варя вдруг поняла, как должен был чувствовать себя Штирлиц, узнав, что отпечатки его пальцев остались на чемоданчике русской радистки.

— I beg you not to do it! [2] — прошептала она, теряя дар речи на родном языке.

— Почему? — удивилась экзаменаторша, для которой иностранный язык был явно в тягость.

— Because modesty is the best policy [3], — сдавленным голосом тайного агента пояснила Варя и вылетела за дверь.

За дверью она молча продемонстрировала Тимуру отличную оценку в его документе и приложила руку к груди, прерывисто дыша и покачивая головой. Она пыталась улыбаться.

— Я же говорил, что получится, — довольным голосом заявил Тимур. Он сложил документ пополам и опустил в нагрудный карман. — Слава богу, что у меня такая нейтральная фамилия.

Варя молча дышала, глядя в стену. Действительно, фамилия у него была бесполая. Видимо, только за фамилию Тимур и мог благодарить судьбу.

— Трудно было?

— Страшно!

— Да, это вы, девушки, любите — повизжать от страха.

— Я не визжала! — возразила Варя, чувствуя, как возмущение рвется изнутри, словно магма из вулкана. — Я говорила по-английски вместо тебя и сдала за тебя экзамен.

— Тебя похвалить надо? Ну, молодец, молодец. Я бы в первом классе тоже мог сдать какой-нибудь экзамен.