Внезапно до девчонок донеслись обрывки речи: «Парадигма... дискурс... позитивный... эпистемология». Студенты! Они тоже захотели искупаться! Девушки и парни бегали по пляжу, с головой ныряли в воду, брызгали друг в друга и, похоже, были счастливы. Взволнованная Майя, притаившись под грибком, смотрела на своих «кумиров» неотрывно. И досмотрелась. Неожиданно один из юношей достал фотоаппарат и, будто так и надо, снял девчонок вместе с окружающим пейзажем.
– Ты чего? – спросила Майя, чуть-чуть возмущённая и вместе с тем счастливая. – Нас, что ли, сфоткал?
– Тут прекрасный вид, – ответил парень философски.
– А мы при чём?
– У вас прекрасный вид. Тут всё прекрасно, – сообщил студент невозмутимо.
Незаметно завязался разговор. Уже под вечер Майя, строя глазки новому знакомому, болтала с ним в довольно романтической манере:
– А какие же девчонки тебе нравятся?
– Какие... Ох, вот так вопросик! Тут сложно ответить.
– И всё-таки? Может, кудрявые?
– Кудри? О, да. Это просто прекрасно, – со всем соглашался фотограф.
Когда Майя с Юлей шли с пляжа, вся жизнь рисовалась им в розовом свете. Особенно старшей.
– Скажи, – выясняла она. – Ты не знаешь, у бабушки есть бигуди? Или, может быть, плойка?
Спалось Юле не очень. Она снова встала рано: предстояла ведь ответственная вещь – сказать Дунаеву всю правду насчёт гнусностей отвальщиков. Конечно, хорошо бы он поверил сразу и принял сестёр обратно на работу. А если нет? Вопрос этот как раз и не давал Юле покоя. И мотив парней узнать так и не вышло... А если виновны вовсе не отвальщики? Но кто тогда? Нет, спать не получалось. Хоть девчонки и решили на раскоп пойти не к девяти, а чуть попозже (чтобы всех застать и не мешаться), но лежать в кровати Юля больше не могла. Она тихонько вылезла из койки и, умывшись, стала наблюдать, как бабушка готовит.
Баба Октябрина варила кисель. В кастрюльке на плите уже начало греться молоко, куда она добавила большую ложку сахара. Потом, взяв три ложки крахмала, бабушка зачем-то развела его в остатках молока.
– Видишь? – говорила она. – Надо без комочков. На-ка вот, мешай-ка.
Молоко в кастрюльке закипело, когда весь крахмал бесследно растворился. Бабушка взяла у Юли кружку и, мешая, ловко вылила холодное в горячее. Мгновенно содержимое кастрюльки загустело, превратилось в помесь каши с йогуртом. Спустя минуты две оно уже дымилось, остывая, на кухонном подоконнике: такое же молочно-нежно-белое, как церковь за окном.
– Как вкусно! – говорила Майя спустя час. – Не понимаю, почему нам мама так не сделает?
– Да, – рассуждала младшая сестра. – У древних-то губа была не дура!
Так вот, провозившись с киселём, к раскопу сёстры двинулись лишь в десять.
На отвале почему-то был траншейщик.
– А где наши два героя? – прошептала Майя.
Юля знать не знала, только вновь приметила, что парень с родинкой везде ей попадается. А сёстры между тем прошли мимо отвала, уже чувствуя неладное, но вроде на раскопе ничего такого не случилось. Только почему-то за столом начальника был вовсе не Дунаев, а его помощница. Девчонки оробели. Нрав у Анны Александровны был крутой. Наверно, даже слишком. Призадумавшись, идти им да-льше или лучше смыться, девочки застряли посреди раскопа. А когда решили, что идти, то прямо перед ними, словно ниоткуда, появилась Клавдия Семёновна Пыжайло. Она резво подошла к столу начальника и рявкнула:
– Привет, Ань! Где у нас Дунаев?
– Он к Андрею Анатольичу пошёл. Что передать надо?
Пыжайло вся скривилась, видимо, желая сообщить лицу как можно более деловое выражение, и важно заявила:
– У меня к нему беседа есть. Насчёт кое-каких ребяток. С вашего раскопа. По которым тюрьма плачет!
Анна озадаченно взглянула на Пыжайло, обвела глазами весь раскоп и закричала, вдруг увидев Белкиных:
– Так! А вам-то что тут нужно?! Кажется, вам ясно всё сказали?
Встреча была не особенно любезной, но девчонки всё же подошли.
– А мы вам тоже... это... про преступников... – несмело забубнила было Юля.
– Мы узнали, кто подсунул ту иконку! – помогла ей Майя. – И улики у нас есть! Смотрите, вот!
Достав мешочек, найденный вчера в куче массовки, старшая сестра решила тут же предъявить всё то, что в нём имелось. Анна Александровна, однако, даже и смотреть не пожелала.
– Убирайтесь! – заорала она нервно. – Нечего лапшу мне вешать на уши! Вам что, простого увольнения мало?! Надо заявить на вас в милицию?
– Ой, Анна Александровна, смотрите, что тут откопали! Замечательной сохранности объект! – внезапно крикнул кто-то.
Анна бросила ещё раз злобный взгляд на Белкиных и, буркнув: «Да, иду!» – умчалась к яме.
– Бедненькие девочки!.. – вдруг выдала Пыжайло.
Майя с Юлей посмотрели на неё с немалым удивлением. Клавдия Семёновна любезно улыбнулась.
– Аня очень грубая. Нет, девушка, конечно же, способная... Но всё-таки характер... Что тут скажешь!
– Мы заметили, – ответили девчонки.
– Кажется, вы те самые переборщицы, которых с шумом выгнали, когда нашли подделку?
– Это мы и есть, – сказала Майя. – Только никакой подделки не было. То есть нет, была. Но мы её не клали.
– Хм... – сказала Клавдия. – По-моему, вы и правда не похожи на преступниц.
– Что ж, спасибо.
– Нравилось работать на раскопе?
– Ну конечно!
– Понимаю, понимаю... В жизни часто сталкиваешься с несправедливостью! Обидно вот так, по ошибке, ни за что – и быть уволенными.
– А мы скоро восстановимся! – задорно сообщила Майя. – Мы виновного... Ой!
Сестра наступила ей на ногу.
– ...Мы виновного, наверное, найдём. Хотим найти, – закончила за неё фразу Юля.
– Интересно! И кого подозреваете?
– А всех! – сказала младшая.
– Разумно! – И Пыжайло рассмеялась. – Только вот... Не знаю... Николай Сергеевич очень уж не любит признавать свои ошибки. Я-то с ним давно знакома. Одним словом, я боюсь, что даже если вы найдёте виноватого...
– Он, что ли, нас не примет?
– Да, увы! Такие случаи уже имели место.
Майя загрустила.
– Вы, конечно, можете искать преступника, если вам так нравится. Вот только я уверена: с Ивановским раскопом надо попрощаться... Ой, только не плачьте! Девочки! А может быть, поступите ко мне? Раскоп почти такой же, а слои ещё древнее! И компания весёлая! Ну что? Идёт?
– Идёт! – сказала Юля.
Майя с удивлением посмотрела на сестру. А та, хихикнув, прошептала на ухо: «Наверно, там студентов ещё больше!»
Клавдия Семёновна любезно пригласила девочек идти за ней к раскопу, не теряя ни минуты.
– Но у вас же разговор к Дунаеву! – напомнила ей Юля.
– Это подождёт. Его же всё равно нет.
Сестры и профессорша направились к воротам. Они вновь прошли мимо отвала, на котором снова бегали траншейщики, теперь уже вдвоём.
