– Анатолий Алексеевич, это что же, мы тут до утра сидеть будем? – спросил дежурный специалист.
– До утра, до вечера, как знать, сидите-сидите, не волнуйтесь, вы же на дежурстве, – скривился от раздражения начальник безопасности.
Анатолий Алексеевич был всерьез обеспокоен физическим состоянием управляющего. Леонид Львович весь съежился и посинел, он даже уменьшился в размерах. Обычно сотрудники банка видели главного финансиста довольным собой и жизнью, но суетная ночь изменила внешность благополучного мужчины до неузнаваемости. Управляющий впервые растерялся, до этой странной ночи все ладилось в его жизни и карьере, абсолютно все. Леонид Львович умел подчинять себе других. И вдруг сломался какой-то крохотный винтик в судьбе. И жизнь стремительно покатилась под горку. Из-за глупости и неосмотрительности полетело в преисподнюю дело жизни, выстроенное собственными руками. Если невозможно сохранить личный покой и деньги клиента – зачем такая жизнь, кому она нужна? Эти риторические вопросы терзали Леонида Львовича. В произошедшем событии он винил только себя. Управляющий чрезмерно доверился Мельникову, а ведь даже себе доверять можно только в определенные дни и часы, исключительно по графику. Именно по этой причине Леонид Львович до сих пор не покинул здание банка. И была еще одна причина, по которой он не мог уйти, – управляющий был уверен, едва он закроет за собой двери, все сотрудники банка в тот же миг разбегутся по домам. И Леонид Львович изо всех сил пытался превозмочь физическую боль. Он не хотел разрушить дотла дело жизни, не имел на то права. Хрупкое основание и без того стояло на грани краха. Вдруг откуда-то появилось шампанское, оно будто с неба полилось, зашипело, запенилось, забурлило. В зале повеяло пряным и острым, запахло праздником, гулянкой, разгулом. Начальник безопасности робко приблизился к управляющему.
– Леонид Львович, вам плохо? – сказал Анатолий Алексеевич.
– Не-ет, мне не плохо, мне очень хорошо, – храбро возразил управляющий, преодолевая болезненные спазмы.
Еще одно усилие, небольшое, и сразу потеплело в желудке, боль отодвинулась вглубь, затем совсем ушла. Леонид Львович выпрямился, расправил плечи и выкрикнул громовым голосом: «С Новым годом, с новым счастьем!» И сотрудники подбежали к нему, радостные, счастливые, расплескивая и разбрызгивая шампанское. Они искренне и от души радовались, ведь больше не было поблизости больного соглядатая, смотревшего из угла настороженным взглядом. Все стали равными, близкими, родными. Никто не вспоминал о покинутом доме, будто их уже не ждали жены и мужья, дети и родственники, друзья и подруги. Вдруг тихо зазвучала грустная мелодия, сотрудники откуда-то узнали, что управляющий без ума от французского шансона.
А за барьером сидел Михаил Воронин, он низко пригнулся, чтобы не прострелить взглядом управляющего. Именно его выбрал своей мишенью нескладный клиент. В руках Михаил сжимал телефон, точнее, не сжимал, а терзал хрупкий механизм мощными кистями, но он так и не смог выжать ни одного звонка из мертвого аппарата. Ему никто не звонил, не присылал эсэмэсок. Жена безвозвратно пропала, и жизнь потеряла всякий смысл. Михаила Воронина будто вычеркнули из списка живых и нужных.
Анна стремительно выбежала из подъезда, за спиной гулко стукнула дверь, девушка нервно вздрогнула. Смутная тень метнулась поперек тротуара. Словно черная кошка – огромная, страшная, внезапная. Омерзительный запах волной накрыл Анну с ног до головы. «Это же сосед, Витек, алкоголик, ищет собутыльников, мечется по подъездам. Косу отпустил до пояса, а волосы грязные, немытые, и сам уже год не мылся, – раздраженно подумала Анна, прикрывая нос надушенным платком, – только испортил мне настроение». Но она тут же забыла о пьяном соседе, небрежно отмахнувшись от страшного видения, как от назойливой мухи, стараясь припомнить всех, к кому мог забрести одинокий и несчастный Владимир в новогоднюю ночь. «Рядом живет Алена, а у нее сегодня карнавал, маски, петарды. Художники и поэтессы. Наверное, Владимир пошел к Петуховой, ведь в шумной компании легче пережить личную драму», – подумала Анна и побежала к Алене, известной выдумщице и фантазерке.
Открыв дверь, Петухова не ожидала увидеть подругу на пороге.
– Анька, привет, заходи быстрее, а то все испортишь, – закричала Алена, втаскивая Анну в квартиру.
– А почему тихо, где твои гости? – спросила Анна, оглядывая вешалки.
Пустые одинокие крючки, в прихожей порядок, чисто, уютно. В квартире безлюдно. Петухова и впрямь превратилась в домоседку. Просто новогодняя метаморфоза какая-то.
– Какие гости, о чем ты говоришь? – продолжала вопить Алена, не отпуская руки Анны. – Идем-идем, я тебе такое покажу!
В темной комнате горели две свечи. Они стояли перед зеркалом. Посередине разместилась миска с водой.
– Говори шепотом, не повышай голос, – прошипела Алена.
Она была похожа на колдунью. Растрепанные волосы, слегка безумный взгляд, дрожащие от волнения руки.
– Что с тобой, Алена, что ты здесь устроила, где гости, праздник, музыка, шампанское? – сказала Анна и испуганно прикрыла рот ладонью.
Слова прозвучали неожиданно громко, оглушительно громко.
– Анька, садись рядом и повторяй за мной вещие слова: «Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный», – прошептала Алена.
– Зачем? Еще Новый год не наступил, гадают только на святки и на Крещение, – запротестовала Анна, – а сегодня еще тридцать первое декабря. Я уже говорила тебе об этом утром, ты что, не помнишь?
– А-а, как раз сегодня можно гадать. Если ты немедленно прекратишь размышлять и пыжиться, то можешь увидеть своего жениха. Суженого то есть. Именно на Новый год надо гадать, прямо тридцать первого числа. Иначе ничего не сбудется. И суженый явится совсем не тот, – сердито прошипела Алена, усаживая Анну рядом с собой почти насильно.
– А куда этот суженый явится? – безмолвно шевеля губами, произнесла Анна.
Она хотела пошутить над Аленой, но та услышала слова, все поняла и посмотрела на подругу, как на ненормальную.
– Как это куда? Ты смотришь в колечко, вот оно, лежит в миске с водой, вода, между прочим, дистиллированная, а кольцо должно быть серебряным, а не золотым. Поняла? – прокурорским тоном изрекла Алена.
– Поняла, а что дальше? – кивнула Анна.
– А дальше, дальше – надо прошептать заветные слова и ждать, когда явится суженый. Он должен показаться в зеркале, в коридоре между свечами, а смотреть надо в колечко. В серединку. Все поняла? – прошипела Алена.
Анна даже поежилась от страха. Подруга разговаривала строгим тоном, будто начинала в эту ночь карьеру следователя. Обе уселись перед зеркалом и принялись шептать заклинание. Огонь дрожал и переливался, пламя колыхалось, вода зыбилась рябью.
