– Вы мне очень нравитесь, – сказал он таким тоном, будто описывал вкусовые достоинства только что съеденного пирога. – Но вы знаете, я ведь женат.
Барбара этого не знала, но она ничего не сказала. Он продолжал:
– Я женат. Я женат уже восемнадцать лет и не имею никакого намерения разводиться. Но мне чертовски хочется затащить вас в постель.
Никогда прежде Стэннет не дотрагивался до нее, он не дотронулся до нее и теперь. Он дал ей время обдумать его слова. Барбара как бы вдруг заметила, что кожа у него гладкая и чистая, и ей вспомнилось, что его голос по телефону всегда казался ей исключительно сексуальным.
– Почему нет, – сказала она. Она сама нисколько не была удивлена той легкости, с какой согласилась на первое же предложение. Единственное, что она чувствовала в то мгновение, была радость от того, что она желанна. Она уже давно не чувствовала себя желанной.
– Пойдем, – сказал он, подписывая чек и добавляя чаевые.
Он вывел ее из парадных дверей ресторана, спустился по ступенькам вниз и вошел в вестибюль примыкающего к нему отеля «Ритц Тауэрс». На лифте они поднялись на пятнадцатый этаж, в номер, который постоянно арендовался для клиента, проводившего большую часть года в Марракаше, посмотрели друг другу в глаза и торжественно поцеловались.
Юджин Стэннет оказался внимательным и изобретательным любовником. Они встречались раз в неделю, и Барбара никогда не видела его чаще, если не брать в расчет чисто деловые встречи. Она не пыталась внушить себе, что влюблена в него; она не собиралась проводить с ним больше времени или донимать расспросами о жене и детях; ей было безразлично, где он живет и чем занимается по выходным. Она задала ему только один личный вопрос:
– У тебя было много любовниц?
– Нет, – ответил он. – Очень мало. – По тому, как он это сказал, было ясно, что он не лжет.
Будучи любовницей, Барбара сильно изменилась. Она купила новое белье – модель «без бюстгальтера» от Руди Гернрайх. Она стала носить брюки, накладные ресницы и пользоваться тональной пудрой. Она не сомневалась, что это не ускользнет от Дика, и со страхом ждала, что он по этому поводу скажет. Но нет. Он ничего не сказал.
– Я старею и ношу все больше косметики на лице и все меньше белья под одеждой, – как-то заметила она.
Разговор происходил в 1966 году, когда ей было двадцать девять.
Дик не ответил.
Она повторила ту же понравившуюся ей фразу перед Юджином.
– Не старайся казаться вульгарной, – сказал он. – Это тебе не идет.
– Но сейчас ведь шестидесятые, – возразила Барбара. – Дикое время. Неужели тебе оно не нравится?
– Мне нравишься ты, – сказал Юджин. – Я тебя люблю. – Это был единственный раз, когда он это сказал, и произнес эти слова так тихо, что Барбара лишь позднее поняла их смысл. Впрочем, это не имело значения, ведь она-то его не любила. Она никого не любила, и это наполняло ее чувством свободы. Самое большее, что давал ей роман с Юджином Стэннетом, это было то, что этот роман был единственной тайной в ее жизни. Это придавало ей ощущение некой власти.
Вот уже несколько лет, как Барбара по делам службы была знакома с Недом Джаредом. Она размышляла о нем и как о мужчине, но мысленно отвергла его, поскольку находила его каким-то бесполым, хотя и милым. Нед был директором отдела рекламы и сбыта компании «Джаред и Сполин» одной из немногих частных издательских фирм. Возможно, в сравнении с гигантами «Дж. и С.» и была небольшой, но она была очень богатой. На протяжении долгих лет фирма приносила устойчивую прибыль, издавая справочники и учебные пособия.
– Что нам нужно, – сказал Нед Джаред над тарелкой устриц в «Ле Мистраль», – так это кассовые издания.
– То есть вы хотите стать коммерческим издательством? – спросила Барбара.
– Совершенно верно. У нас есть деньги, есть персонал. Нам нужен хороший специалист по рекламе и сбыту. – Нед Джаред сказал, что «Дж. и С.», основателем которой, кстати, был его дедушка, нужен специалист, который бы знал, как заполучить авторов, работающих с известными издательскими фирмами, и как подбирать материал для рекламных газетных статей, и как подогревать интерес публики и интерес клубов книголюбов, и как заставить раскошелиться киношников. – Вы, люди кинобизнеса, как раз хорошо в этом разбираетесь.
Барбара кивнула. Как все другие преуспевающие продюсеры, Джозеф Левайн тратил бешеные деньги на рекламу своей продукции. Нед Джаред был прав, что аналогичная техника применима и в книжном бизнесе.
– Я бы хотел у вас спросить, – сказал Нед Джаред, – нет ли у вас на примете кого-нибудь, кто бы захотел перейти к нам?
– Есть. Это я – ответила Барбара. – Если ваши условия меня устроят.
Неду Джареду понадобилось не более минуты, чтобы переварить быстроту ее ответа, после чего он описал эти условия: называться она будет заместителем директора отдела рекламы и сбыта, оклад будет составлять двести пятьдесят в неделю; у нее будет свой офис и секретарша.
– Знаете что, – сказала Барбара, – условия меня устраивают. – Ей предлагали зарплату на пятьдесят долларов выше той, что платил ей Джозеф Левайн, и к тому же она уже стала уставать от всех этих кинозвезд, их агентов, их менеджеров и их «я». Нед Джаред подвернулся очень кстати.
Дик Розер находился в Вашингтоне, и Барбара позвонила ему, чтобы сообщить новость.
– Двести пятьдесят в неделю? – Он не скрывал произведенного на него впечатления. – Для женщины это просто фантастика.
После такого комментария Барбара сделала небольшую паузу, но решила не парировать, а просто сказала:
– Мы отпразднуем, когда ты вернешься.
Ее слова скрыли еще одну рану, которую по недомыслию нанес ей Дик.
В июле жизнь Барбары пошла кувырком.
Она с нетерпением ждала приезда родителей Дика. Это было, конечно, ребячество, но ей не терпелось похвастать перед Алексом Розером своей новой работой. Она знала, что на него произведет впечатление, что у нее в подчинении машинистка, главный художник и его заместитель, начальник производства и штатная секретарша.
Ей хотелось знать мнение Алекса Розера о ее новом начальстве. Она называла Неда Джареда человеком-невидимкой. Он появлялся на работе в десять, исчезал в одиннадцать тридцать и зачастую больше не показывался. Она думала, что это его привилегия, как родственника основателя компании, и слышала массу самых таинственных слухов о нем. Она была уверена, что у Алекса Розера будет на сей счет своя теория, и ей не терпелось ее услышать.
Как обычно, Дик и Барбара поехали в аэропорт «Кеннеди» встречать Алекса и Сару Розеров. Когда «Америкэн эрлайнз» объявила о прибытии самолета из Денвера, Барбара и Дик стояли наверху на смотровой площадке и наблюдали, как приземляются и взлетают реактивные гиганты.
