— Что потребуется от меня?
— Нам нужно, чтобы ты стал для нас тем, кто будет снабжать нас всей информацией, касательно привычек Карами и внутреннего распорядка его дома более профессионально, чем Белль. Тебе не следует использовать ее в этом смысле. Она женщина и повинуется прежде все инстинктам и чувству. Поэтому нам нужен кто-то еще, кто знаком с системой сигнализации, замками, ключами, окнами и прочим. Мы не должны упустить такой шанс. Может быть, наш лучший шанс.
— Кем я должен стать на это время? — спросил Гидеон.
Рафи с облегчением вздохнул.
— Удостоверение личности, паспорт и проездные документы будут подготовлены на имя инженера-гидравлика из французской компании «Рено». Ты должен будешь отправиться из их парижского отделения. В Париже двадцать тысяч безработных, и, стало быть, вполне естественно, что инженер-гидравлик объезжает Северную Африку, выбирая место для строительства нового завода «Рено», где для него и таких, как он, будет работа.
— Значит, Тунис?
— Совершенно верно.
Гидеон почувствовал, что смертельно устал. И не только из-за бессонных ночей.
— Она остановится в Париже в «Георге V», — сказал Рафи. — Еще есть вопросы?
— Я еще не успел все осмыслить.
— Кстати, Гидеон, может, это пригодится. Она бегает. Каждый божий день, независимо от того, какая погода и какая страна. Бегает, и все тут.
— Мне бы такое здоровье.
— Кроме того, как только она прилетит в Париж, Глик поведет ее ужинать в маленький ресторанчик по соседству с нашим посольством.
— Тебе и это известно?
— Да, он уже успел сообщить нашему человеку.
Гидеон промолчал.
— Одним словом, Гидеон, если ты не сумеешь познакомиться с ней и не успеешь пригласить на ужин, перехватив у Глика, тебе не останется ничего другого, как устроиться за соседним столиком, вооружившись шикарным портфелем с фирменным знаком «Рено». А если ты еще и причешешься, да наденешь голубую рубашку, чтобы подчеркнуть цвет своих глаз, то вполне возможно она обратит на тебя внимание.
Гидеон выглядел мрачным.
— Дай подумать. Мне понадобится пару дней.
Однако про себя он уже решил.
— У нас нет и пары часов. В соответствии с графиком, она начнет снимать в Тунисе уже через неделю, а в Париже пробудет двое суток.
В течение следующего часа они не произнесли ни слова. Гидеон курил и просматривал содержимое папок с досье на Сашу Белль. Рафи то принимался ходить взад и вперед по комнате, то снова садился в кресло, глубоко вздыхая при этом. Наконец, он бодро сказал:
— Она приготовила цыплят.
— Кто? — пробормотал Гидеон.
— Моя жена. Она приготовила цыплят, и они в машине.
— Чтобы накормить ищейку? — сумрачно усмехнулся Гидеон, однако было заметно, что он немного расслабился.
— Так кормить или нет? — спросил Рафи многозначительно.
— Кормить, — кивнул Гидеон.
Согласие между мужчинами было восстановлено.
Серым, туманным днем Саша прилетела в Париж. Когда самолет заходил на посадку, капли влаги сконденсировались на стеклах иллюминаторов. По крайней мере три часа полета ее никто не беспокоил, и она смогла побыть наедине со своими мыслями.
В пять тридцать она уже прошла французский паспортный контроль, получила чемоданы и разыскала присланного за ней шофера, державшего табличку с ее именем. На Саше были толстый шерстяной свитер, свободные брюки, элегантные туфли и очки в роговой оправе, которые сделали ее неузнаваемой. Она отправилась за водителем к машине. Обычно общительная и приветливая, она умела напустить на себя холодный и неприступный вид, который мог отбить у каждого желание заговорить. Когда она усаживалась в автомобиль, у нее был как раз такой вид — главным образом, от усталости.
Пока автомобиль мчался в город, она смотрела в окно и вспоминала все подобные этой поездки из аэропорта в город. Где бы это ни происходило — в Дес Мойнсе или Каракасе, или еще где-нибудь, — дорога из аэропорта к центру города казалась ей всегда одинаковой. Промышленные районы сменялись однотипными жилыми кварталами. Потом — деловые кварталы, отели на престижных центральных улицах. Всюду одно и то же. Образчики рекламы неизменно копировали американский стиль. Даже самодеятельная мазня на придорожных заборах, казалось, была сделана одной и той же рукой в любом городе планеты… Немного погодя ей припомнился случай, происшедший в вермонтском мотеле много лет тому назад в один из тех последних летних дней, незадолго до переезда в Нью-Йорк.
В бассейне утонула женщина. Когда женщина нырнула и не вынырнула, народ вокруг заволновался. Может быть, там, под водой отказало сердце. Просто в какой-то момент она перестала жить. Сашу поразил тогда не столько вид трупа, который несли, обернув в целлофан, сколько то, что, когда из номера погибшей выносили ее вещи, среди прочего находилась обыкновенная косметичка. Еще несколько минут назад она была нужна женщине. Целый мир, в том числе и эта сумочка, окружал ее. Еще несколько минут назад у нее были тысячи связей с миром… И вдруг все связи оказались оборваны; жизнь прекратилась. Нечто подобное Саша ощутила в Риме.
Саша шла по фойе отела «Георг V» за мальчиком-посыльным, который катил тележку с ее вещами. Подошла к стойке портье и зарегистрировалась. Здесь ее ждали два послания — оба от Маури Глика. В них сообщалось, что он прилетает завтра и что завтра же они отужинают вдвоем. Слава богу, что по крайней мере сегодня она принадлежит самой себе. Стало быть, если она будет паинькой, то, пожалуй, пригласит сама себя на обед. А может быть, выйдет прогуляться. А может быть, просто отдохнет в номере. Впрочем, сейчас ей было не под силу строить планы, потому что она засыпала на ходу. Когда она поднялась на лифте в номер, то едва могла поднять веки.
В комнате она еще пыталась распаковывать вещи, сделала несколько записей. Нужно принять душ и заказать что-нибудь поесть, думала она, но вместо этого решила прилечь на несколько минут, а остальным заняться чуть позже.
Она проснулась только десять часов спустя. Было полседьмого утра. Она спала бы еще, если бы не какофония автомобильных гудков, доносившихся с улицы. Прежде чем вылезти из постели, она дотянулась до телефона и вызвала горничную. На ломаном английском ей сообщили, что завтрак будет готов через полчаса. Нагая, она скользнула в мраморную ванную, вспенила в воде флакон гостиничного шампуня и погрузилась в ванну, из которой вылезла ровно через тридцать минут — как раз для того, чтобы отпереть дверь. Она запахнулась в махровый халат, впустила официанта и распорядилась поставить поднос на кровать. Выписав чек и дав пять франков на чай, она повернулась к окну, пока официант со своей тележкой выходил из номера.
