Мы взаправду выбежали к реке, только берег был не каменистый… Вместо берега, был камень-боец, коих на этой реке множество, да резкий обрыв. - Тут они будут спускаться, - махнул он рукой направо. – А тебе сюда. Вон сосна, беги, давай, прячься.
Я уставилась на него во все глаза, понимая, что сейчас мы разойдемся, а найдемся то как? Он прижал меня к себе, крепко, обнял на мгновение. Тут же отстранился и, взяв за плечи, стал говорить прямо в глаза: - Выйдешь, когда они все уйдут. Да не сразу, убедись наперво. Возвращаться к землянкам не смей, там засада. Село твое вверх по реке, по ней и иди. Ты поняла меня? - Я хотела сказать, чтоб не оставлял меня, с собой взял, не хочу без него, но он тут же потряс меня за плечи, прикрикнув: - Поняла, поняла? - Поняла, - тихо ответила я, тут же услышав приближающуюся погоню. - Быстрее, беги! И чтоб ни звука, мне там! - крикнул он мне, поцеловав меня, взявши за лицо, и сразу толкнул, чтобы я начала шевелиться.
Я была у сосны, когда обернулась. Он стоял, смотрел на меня и сразу махнул мне рукой – лезь! Почему он не бежит. «Почему не бежишь?», хотелось крикнуть мне. Я нырнула в узкий лаз, который был таким, только у входа. Далее он расширился в небольшую пещеру. Тут же улеглась у самого входа, подглядывая наружу. Половину вида загораживала сосна, но Антипа, который все еще был здесь, я видела хорошо.
Он стоял у самого края камня, лицом к лесу. Чего он там замер?! Выстрел! Я вздрогнула так, что ударилась о каменный верх лаза головой. Антип не шелохнулся.
Мимо, выдохнула я. Пока я терла ушибленное место, кривив лицо, Антип, едва видно, приложил палец к губам…, развернулся… И прыгнул! Я зажмурилась на мгновение, зажав во рту кулак, больно кусая себя, чтобы не закричать. Из леса тут же показались люди, трое. Подошли к краю отвесного камня и, вытянув шеи, уставились вниз. Я тихо скулила, задом отползая вглубь пещеры.
***
Я сидела, на острых камнях, валявшихся всюду, склонив руки и голову на колени.
Молилась, сквозь слезы, едва слышно шевеля губами. Мне было страшно. Не за себя – за него. Потом мне захотелось бежать, вниз, за ним. Нужно было знать, увериться, что с ним все в порядке, что он … Жив? Слово, несказанное вслух, больно кольнуло меня. Нельзя, нельзя, даже думать про это нельзя, так и беду недолго накликать. Жив, точно жив! Утерев, рукавом рубахи, сырость, что развела на щеках, я выбралась наружу.
Пробралась туда, где еще недавно стояли, преследовавшие нас люди, и залегла на самом краю камня. От высоты кружилась голова. Река не выглядела устрашающе, я верила, что там, внизу, куда прыгнул Антип, глубоко. Иначе.… Да вправду, глубоко.
Я видела этих людей, они уже были внизу. Шли по берегу, до места где камень входил в реку, дальше берега не было. Им пришлось идти в воду. Одетыми они ступили в воду, заходя глубже и глубже, а потом поплыли, течение им помогало.
Поравнявшись с тем местом, откуда смотрела я, один из них задрал голову вверх, а я быстро схоронилась, отпрянув. Снова выглянув, увидела, как они пытаются нырять, но вскоре поплыли ниже по ходу реки. Вертя головами, всматриваясь в берега, с обеих сторон, медленно и упрямо плыли они, пока не скрылись за
поворотом.
Как? Как я найду теперь его? О том, что с ним что-то случилось, я старалась не думать вовсе. Я словно осиротела враз. Потерянная и одинокая, скрываясь под ближайшим ельником, я просидела здесь почти до вечера. Антипа все не было. Да и не обещал ведь воротиться.
- Ну, что, Сашка, домой дуй, - сказала я, сама себе, вставая. - Вот и Антип так велел.
И пошла. Вверх по реке. Сначала медленно, опустив плечи, оглядываясь, пытаясь разглядеть камень и фигуру, стоящую на нем. Вот-вот, сейчас, появится. Не было. Когда камень скрылся из виду, быстрее пошла, с каждым шагом добавляя хода. Пить захотелось неимоверно, и я спустилась к реке. Напилась, зачерпывая в ладони. Солнце садилось, прятавшись за лесом, на той стороне реки. Сделав небольшую передышку, сидя на берегу, снова отправилась в путь, до темноты еще несколько верст пройти успею. Я шла по самому краю леса, опасаясь идти берегом, но и углубиться в лес нельзя. Заблудишься, а там и зверье на подходе. Чем ближе наступали сумерки, тем шустрее я приглядывала место для ночлега. Вскоре оно обнаружилось. Старая, худая лодка, брошенная кем то, за ненадобностью. Воды в ней не было, погоды стояли сухие, а лодка была полностью на берегу. Я устроилась в ней, свернувшись калачом, прогретые за день бока ее, были еще теплыми. Вот и я, как эта лодка - ненужная и одинокая. Небо прикрыло россыпью звезд, разглядывая их, я и уснула.
Проснулась стуча зубами от холода. Ранний летний рассвет, только загорался, принося туман с реки и прохладу. Зябкое утро не позволило больше уснуть. Умывшись и напившись, я двинула в путь, пытаясь согреться ходом. Через пол версты показалась деревня, немного с вечера не дошла. Маленькая и незнакомая, вероятно, Кутиха, где-то тут быть должна. Подумала обойти, в таких местах все на виду, но все же пошла берегом. Кого мне здесь бояться?
На узком плотике, мальчишка, Васяткиных годов, удил рыбу.
-Эй, рыбак с печки бряк, - окликнула его я, с задором. С этим братом только так и надо, иначе никак. Мальчишки. - Хлеба не найдется, горбушки?
Паренек посмотрел на меня, с интересом, прикидывая что бы мне половчее ответить.
- На червя ужу, ступай себе, рыбу только пугаешь, - проворчал он.
- Нет, так нет. Бывай.
Не сделав и десяти шагов, услышала оклик:
- Погодь уж.
Я обернулась. Мальчишка сложил удочку на плот, и бросив мне: «За добром смотри», юркнул в ближайший огород. Вернулся с ломтем горячего хлеба, только из печи. Вкуснятина. Я поблагодарила, от всей души, а он, ответив:
- Иди уж, - вернулся к своему занятию.
Деревня эта, и встреченный мной мальчишка, напомнили о доме, подгоняя вперед. А еще мысль, упование, на то, что меня может там ждать Антип. А следом пришла другая: как он найдет меня? Да и станет ли искать? Кто я для него... Санька, подобранная в лесу, за жалостью?
Еще до полудня, я нашла хороший пригорок, усеянный землянкой. Наевшись ягод, запив их водой, не давая себе много отдыхать, шла и шла. Ближе к вечеру, округа знакомой показалась, а вскоре я к нижнему месту вышла. От него аккурат верст восемь до моего села. Тут, пожалуй, и в лес свернуть надо бы, короче. По реке то с дюжину выйдет. Повернула, не боясь заблудить, бывала здесь несколько раз. Меня охватило волнение и трепет, от близости дома родного. Но вместе с тем, горести и обиды все вспомнились. Вот ведь, печаль и радость бок обок идут. Что ждет меня дома, неужто одни горести, да обиды. Что за груз такой. Доля вековухи?!
Половину пути прошла, как в лес свернула, совсем уж недалече осталось. Сердце стучать сильнее принялось.
- Александра, - услышала я знакомый голос, не торопясь оборачиваться, зная кого увижу. Вот ведь, какое дело, подметила я, как не попадется он мне, так все наперекосяк идет. Обернулась все же - дед стоит у избушки. Только не было ее тут, секунды назад не было! - Домой вернутся решилась? Верное решение. Не место в лесу то.
- Ни в лесу, ни дома, места нет мне. Ваша, дед, работа?
- Помилуй, о чем это ты, девица толкуешь?
- О том, как ты мне повстречался, так одни беды меня поджидают, - обвинила я его.
- Заходи, потолкуем, - предложил он миролюбиво и в избушке скрылся.
- Поняла я все, все мне теперь ясно, - зашла я следом, решительная и смелая. - Это ты, ты виноват! Добрым прикидывался, а сказки твои злые и сам ты злой! Правильно народ говорит - сила нечистая!
- Злой говоришь? А в чем злоба то моя? - сощурился опять.
- Все несчастья от тебя, людям головы туманишь. Отца вон моего водишь, - уверенно заявила я. - Ты ведь, твоя вина? Признавайся, говорю!
- А ну цыц! Раскричалась, расшумелась, - прикрикнул он и глазом недобро сверкнул, я и осеклась. - Даром тебе я все показывал?! Дура. Не поняла ничего. От человека то больше зла, во стократ. Садись, последний раз покажу, сама все увидишь.
