— Зависть точно будет у моих однокурсников. Как и сплетни.
— Тебя все еще это волнует? — спросил Борис.
— Чужое мнение? Как бы да. Сам же говоришь, что добродетель надо беречь смолоду. Или честь. Так?
— Я говорил, что надо уметь отшивать мужиков, — сказал Борис. — А слухи — на них не стоит обращать внимания. Люди всегда будут злословить.
— Страх потерять лицо и обрасти сплетнями помогает нам держать себя в руках, — сказала я.
— Какой интересный ход принимает наш разговор. Вместо вопроса логичного вопроса про откуда у меня деньги, ты решила поднять вопрос о духовном.
— Я не буду спрашивать откуда у тебя деньги. Ответ мне не понравится.
Он рассмеялся. Я покосилась в его сторону.
— Зубы вставил?
— Забрал из ремонта. Сейчас заедем в гостиницу. Там переоденемся. Потом поедем гулять. — Почему в гостиницу, а не к тебе домой?
— У меня там сын отсыпается. Ночью завалился никакой. Зачем тебе его видеть?
— Нет, видеть я его не хочу.
— Вот и я так подумал, — сказал Борис. — Поэтому поедем в гостиницу.
Я поморщилась. Почему-то заболела голова. Пришлось потереть виски.
— Чего случилось? — Мне кажется, что у отца неприятности. И они поругались с мамой, — ответила я. — Но я это стараюсь не замечать.
— У тебя интересная черта характера: не замечать то, что тебя не касается. — Не совсем так. Я раньше думала, что это неважно.
— А сейчас?
— Сейчас думаю, что ты прав. Происходит что-то странное в семье. А я этого не понимаю. И не знаю, стоит ли мне это понимать.
— Зависит от тебя. Ты можешь всю жизнь прожить в уютном мирке, пряча лицо в ладони, закрывая глаза и отказываясь слышать. Никто тебе не скажет ничего плохого из-за того, что ты женщиной родилась. С вас всегда спроса меньше. Или можешь научиться управлять миром. Тогда придется научиться видеть и слышать, а еще улыбаться, — сказал Борис. — Решать тебе.
— Это как с правдой, которая может причинить боль?
— Все верно, Ириш. Поэтому не прогадай.
— Марионеткой быть легко: закрываешь глаза и плывешь по течению. Только такая жизнь не для меня, — сказала я.
— Как скажешь, Ириш.
Он заехал на стоянку около гостиницы. Как оказалось, номер он уже снял. Так же как и привез вещи.
— Мы знакомы всего ничего, а я уже с тобой по гостиницам таскаюсь.
— Ты ворчишь или радуешься?
— Я этого не понимаю, — ответила я. — Вот что я в тебе такого нашла?
— Харизму? — хохотнул он.
— Смеешься, а я серьезно.
— Ты хочешь, чтоб я нашел причину твоего влечения ко мне?
— Ну у меня же это не получается сделать, — сказала я. Он закрыл дверь номера. Кинул ключи на тумбочку около вешалки. По-джентльменски помог снять мне куртку.
— Умные девушки тянутся к умным мужчинам. С ровесниками тебе не интересно, — ответил Борис.
— Я подумала, что ты меня поцелуешь.
— Как в кино? — спросил он. — А ты, оказывается, романтичная натура. Ладно, будешь хорошо себя вести и тогда тебя поцелую.
— Сказал бы кто другой, то я бы обиделась, — ответила я, садясь на край кровати.
— Чего на меня обижаться? Вот злиться — это я еще пойму.
— Повод?
— Загляни в сумки, — сказал Борис. — Выбирай, что понравится.
Черное платье, которое было выше колена на тоненьких бретельках больше напоминало ночнушку. Брючный костюм с пиджаком, под которой не предусматривалось надевать блузку. Была еще пышная юбочка, но опять же короткая и цветастый свитер.
— В юбочке и свитере я буду выглядеть как вчерашняя школьница. Брючный костюм вроде выглядит прилично, а на деле развратно, но дает мне прибавку к возрасту лет на десять. Еще волосы собрать и точно буду тридцатилетней женщиной. А в платье буду напоминать шлюху. К тому же мне нужны под эти наряды туфли.
— В коробке, — ответил Борис. Он достал из чехла костюм. — Там две пары. Должны тебе подойти.
— К ним нужны еще колготки, — разглядывая туфли, сказала я. — А колготки я не ношу.
— Чулки и белье в одном из пакетов.
— Считаешь, что это белье? В таком не стоит ходить по улице. Всю задницу можно отморозить, — сказала я, с сомнением смотря на кружева.
— Не отморозишь, — хмыкнул Борис. Начал переодеваться.
— И чего? Мне самой выбирать, чего одеть? — Да, — ответил Борис. — Шмотки — это маски. Вот и выбирай, какую ты маску хочешь надеть.
— А если я привыкну к этой маски?
— Не привыкнешь. Стержень, который внутри тебя, слишком прочный. Просто так его не переломить, — Борис подошел ко мне. Без рубашки. Густая поросль седых волос покрывала его грудь.
— Я в этом не уверена, — сказала я. Отвела глаза. Мне в этот момент мне захотелось сбежать, скрыться, провалиться сквозь пол. И куда только смелость девалась.
— Чего глаза отвела? — спросил Борис. — Хотела ведь поцеловаться. Или уже перехотела?
— Все еще хочу.
Он наклонился ко мне. Я закрыла глаза, но приподняла голову, подставляя губы под поцелуй. Его ласковые губы мягко накрыли мои. У меня сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я невольно потянулась к нему навстречу. Было странное желание коснуться его, почувствовать, что он реален, а не плод моих фантазий. Но Борис отстранился.
— Переодевайся.
— А можно без белья? — попросила я.
— Оно всего лишь отражает твою суть. Поэтому не надо стесняться.
— А я не стесняюсь. Просто не думаю, что это уместно.
— Уместно, — ответил он. Опять быстро поцеловал.
Я взяла белье, черное платье и ушла переодеваться в ванную комнату. При Борисе это сделать не смогла. Он посмеялся, но ничего не сказал. Там же замазала тональником синяк на шее, подправила макияж. Черные чулки с красными кружевами, такой же лифчик и трусы — выглядела я развратно. Платье вроде все скрывало, но я же знала, что под ним спрятано. Это кидало в жар.
— Ты чего в дверях замерла? — спросил Борис, который застегивал пуговицы на рубашке.
— Вот раздумываю: тот ли наряд выбрала или нет.
— Тебе нужно мое одобрение?
— Нужно. Я же иду вслепую.
— Это всего лишь поздний обед или ранний ужин. Ничего более.
— Так как я выгляжу?
— Хорошо ты выглядишь. Красиво. Туфли подошли?
— Подошли. Они давно таких не носила. Но надела сапоги. Там все же осень.
— Хорошо.
— Ты не против?
— А чего мне быть против? — спросил Борис. — Сказал же, чтоб сама выбирала. Откуда такая неуверенность?
— Не знаю, — сказала я. Зашла в комнату. Села на кровать.
— Шаг вперед. Шаг назад. Тебя все время нужно держать в напряжении и постоянно тебя хвалить?
— А разве в этом есть что-то плохое? — спросила я.
— Напрягает.
— Зато тебе не скучно.
— Тут ты верно заметила, — сказал он. — Давай с тобой немного поиграем.
— Нам же надо идти.
— Время пока есть, — он повернулся ко мне. — Так будешь играть?
Он скинул пакеты с кровати на пол. Посмотрел на меня. При этом на его лице не было никаких эмоций. Губы поджаты. Маска невозмутимости.
— Во что?
— В страх и желание. Ты будешь бояться моей власти надо мной и одновременно будешь хотеть со мной переспать.
— А почему я буду тебя бояться?
— Так ты довольно пугливая в этом плане. Падай на кровать.
— Так и хочется спросить зачем.
— Ты же хотела, чтоб я тебя поцеловал.
Я ведь об этом думала. Мысли сами невольно шли в эту сторону, когда мы поднялись в номер. Сейчас же стало не по себе. Борис вопросительно посмотрел на меня. Немой вопрос, а я не смогла ответить. Отвела глаза. Зачем-то стала рассматривать покрывало, которым была покрыта кровать. Провела по покрывалу ладонью.
— То ты хочешь, то нет.
— Ничего я не хочу!
— Чего своих желаний бояться? Дуреха, — он ласково прошел рукой по моему плечу. Дошел до запястья. — Повернись ко мне.
— Я не хочу…
Он обнял меня за плечи. Его ладонь осторожно гладила мое бедро, которое едва прикрывалось платьем.
— Боишься?
— Не особо, — рассеянно ответила я.
