блядь, волнует?!
– Ты знаешь почему! – огрызается Перкинс.
Кэптен резко выпрямляется, и мы трое замираем от слов Перкинса. Даже сам Перкинс кажется пораженным тем, что он это сказал.
Кэптен сглатывает, смотрит на меня, потом на Ройса и снова на Перкинса.
– Значит, это правда, – говорит Кэп через несколько минут. – И результаты теста на отцовство, которые я получу сегодня, докажут это.
Каждое действие имеет свою цель.
Лаборатория. Вот почему вчера ему пришлось пустить Перкинсу кровь.
– Да, – шепотом подтверждает Перкинс. – Не привози ее домой, хотя бы пока. Скоро она будет в безопасности, но не…
– Ты думаешь, мы не знаем, что либо она, либо Рэйвен? – Кэптен свирепо смотрит.
– Ты знаешь, – голос Перкинса – просто шепот, его отчаянные глаза смотрят в мою сторону. – Тогда почему девочка все еще здесь?
– Ты думал, мы просто так откажемся от одного из нас? – спрашиваю я.
Перкинс отступает.
– Держись подальше от Зоуи. Держись подальше от всех нас, – требует от него Кэптен.
Перкинс напрягается, его тон почти умоляющий:
– Она – моя кровь.
Кэп наклоняется, и словно глубоко из его груди вырывается:
– Семья – это не только общая кровь.
– Нет… – наконец говорит Ройс. – Он… – Он смотрит на Перкинса. – Ты отец Зоуи?
– Нет. – Кэптен пристально смотрит на мужчину перед ним. – Он мой отец.
* * *
Мы сидим в машине в то время, когда должны быть на уроке физкультуры. Никто из нас не произнес ни слова с тех пор, как мы покинули кабинет Перкинса, но я знаю, что у всех нас голова идет кругом.
– Я собирался сказать вам вчера, – начинает Кэп.
– Когда ты заподозрил, чувак? И вообще, черт возьми, как? – спрашивает Ройс.
– Только на прошлой неделе. Я нашел старую больничную карту в документах среди того дерьма, что Рэйвен дала нам, что мы посчитали пустышкой. Человек, о котором нам всегда говорили, что он мой биологический отец, заболел на первом курсе в Брейшо, пропустил полгода.
– Заболел?
– Раком яичек. – Он смотрит на меня. – Та бумага была отчетом о его операции. Что означало…
– У него не могло быть никаких детей.
Кэп кивает.
– И тогда еще Рэйвен рассказала о том, что Перкинс сказал Коллинзу: он защищал своих. Но в этом не было смысла. Смысл был только в том, что вначале он пытался спрятать ее не только от нас, но и от них тоже. – Кэп смотрит в окно. – Спрятать Зоуи – не защищало Грейвена, это защищало только ее саму.
– Он защищал ее… ради тебя, – говорит Ройс в замешательстве.
– Все это дерьмо длилось многие годы, он в нашем бизнесе, мешал нам делать глупости, отец позволял ему оставаться рядом. – Кэп оглядывается на нас.
– Отец знал все это время.
– Да.
– И он солгал нам.
– Почему? – вступает Ройс.
– Потому что, в конце концов, мой донор спермы или нет, Коннор Перкинс не был Брейшо. – Он снова переводит взгляд на нас. – В ту секунду, когда он согласился защищать Равину для Феликса, он стал Грейвеном.
Семья – это не только общая кровь.
Перкинс выбрал свою кровь, вот кому он был предан.
Черт.
– Воу, – тянет Ройс, наклоняясь вперед на своем сиденье. – Я знаю, что мы сейчас говорим о серьезных вещах, но эм… у нас тут пара дезертиров.
Наши с Кэпом глаза устремляются на лобовое стекло, и мы видим Рэйвен и Викторию, которые, пригнувшись, пробираются мимо багажников машин в двух рядах от того места, где мы припарковались.
Голова Рэйвен поворачивается через плечо, и она что-то говорит Виктории. Виктория в ответ отмахивается, но следует за ней.
Несмотря на то что у нас был чертовски трудный день, мы смеемся.
– Как далеко мы позволим им зайти? – Кэп вставляет ключ в замок зажигания.
Я хмурюсь, откидываясь на спинку сиденья.
– Она уже достаточно далеко зашла.
Он поворачивает ключ, заводя двигатель, и мы смеемся, когда Рэйвен замирает на полпути, заставляя Викторию врезаться себе в задницу, а затем грохнуться на землю.
Их взгляды устремляются в нашу сторону.
Рэйвен откидывает голову назад, пристально глядя в небо, в то время как Виктория лежит там, где она упала.
– Продолжай, Кэп. – Ройс хлопает его по плечу. – Давай схватим наших девочек.
Я приподнимаю бровь, глядя на ухмыляющегося Ройса.
– Ой, да ладно тебе. Рэйвен сказала, что она ей вроде как нравится, я предлагаю оставить ее тоже. Я даже поделюсь с Кэпом, так что все будет справедливо. – Он смеется, быстро опускаясь на сиденье, прежде чем Кэп успевает протянуть руку и прижать его.
– Пусть они подойдут к нам, – говорит Кэптен, нажимая кнопку разблокировки на дверях.
Это отнимает секунду, Рэйвен поднимает Викторию с земли, бросая на нее взгляд, и обе они останавливаются.
– Ах, черт. Посмотри на ее лицо. – Ройс показывает подбородком в сторону Рэйвен.
Ни свирепого взгляда, ни дерзкой ухмылки, ни признака нахальства в мою сторону. Она ничего не делает.
– Похоже, проблемы не только у нее, брат.
Похоже на то.
Рэйвен
Долбаное вау.
Вауууу.
Не уверена, что выдержу еще какие-то личные беседы. Я точно знаю, что им не следует ничем со мной делиться. Я понимаю это. Но раздражает, что обычно они сами хотят это сделать.
И как мне не свихнуться, если внезапно это изменится? От этого я хочу все специально испортить.
Доказывая, что она понимает меня лучше, чем другие, Виктория начинает рубить правду-матку, и не то чтобы я хочу ее слушать.
– Так вот как все теперь будет, да? – выпаливает она, понимая, что они не прочитают по губам, пока мы идем к ним. – Ты играешь роль хорошей маленькой овечки, а они делают что хотят?
– Заткнись.
– Держу пари, они даже позволят папочке начать указывать тебе, что делать.
– Я сказала, заткнись.
– Как ты думаешь, что будет дальше, а? Может быть, они будут меняться в постели каждый…
Разворачиваясь, я ударяю предплечьем ей в шею, одновременно засовывая свою левую ногу за ее. Толкаю ее и пихаю к машине рядом с нами, когда включается сигнализация.
Говорю ей прямо в лицо:
– Заткнись на хрен, Виктория.
Я жду, когда она оттолкнет меня, попытается отбиться. Она этого не делает.
Она ухмыляется, и мои глаза начинают сужаться.
Мы слышим приближающиеся шаги.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
– Им нужно видеть, как ты злишься. Ты гребаная Рэйвен Карвер, боец по натуре. Ты делаешь то, что хочешь.
– Они уже знают это. Как ты думаешь, какого хрена мы сейчас валим отсюда? Потому что в конце концов я сама принимаю решения.
Ее лицо каменеет.
– Речь об информации, а не
