За тысячи километров от нее был, а хотелось позвонить и спросить, как она там. Совесть не мучает? Не думает обо мне, не вспоминает? Хотел, но не позволял себе, устраивая ночные вылазки и сбрасывая напряжение.
Спросить и сейчас хочется, но я упорно молчу. Три года прошло. Срок годности закончился.
Глава 11
Марина
По пути к дому родителей я заметно нервничаю и то и дело проверяю телефон. Изучаю сообщения и заново набираю номер Миши, но он вначале не отвечает, а после и вовсе находится вне зоны действия сети. Я начинаю думать, что он просто забыл о встрече, но чем дольше он отключен, тем сильнее я себя накручиваю. Что, если с ним что-то случилось?
— Оттого, что ты будешь зомбировать телефон, он не зазвонит, — звучит раздражающий голос слева.
— Не твое дело, — рявкаю в ответ и отворачиваюсь к окну.
Из-за пробок мы добираемся к дому родителей уж слишком долго. Сегодня, по-видимому, все решили, что им срочно нужно за город, а потому мы едем уже на тридцать минут дольше, а половины пути еще не проехали.
— Слушай, там по картам нигде свернуть нельзя?
Скрывать раздражение мне едва удается. Я нервничаю, сердце бьется учащенней обычного, а еще Глеб, которому я как кость в горле.
— Думаешь, все впереди нас такие тупые, что не смотрят на возможность объезда? — с ухмылкой спрашивает он. — Сетуй на Мишутку своего, — добавляет. — Он же явно о тебе забыл.
— Да что ты знаешь!.. — договорить не получается, потому что как раз в этот момент звонит мой телефон.
На экране высвечивается “Мишенька”, и я тут же жму ответить.
— Мариш, — виновато произносит он в трубку. — Прости, я немного задержался. Тут у соседки проблемы. Она попросила помочь.
— С тобой все в порядке? — задаю вопрос, что мучил меня все это время.
— Что? А, да, конечно. Просто соседка – пожилая бабушка, а у нее трубу прорвало. Сыну ехать далеко, она меня попросила, ну я и это… помог. Ты дома уже?
Выдох облегчения непроизвольно срывается с моих губ. Это же мой Миша. Конечно, с ним все в порядке, а задержался он, как и обычно, из-за того, что кому-то помогал. Не может он пройти мимо человека в беде, обязательно поможет, даже жертвуя личным временем и делами.
— Нет, нет, на пути к маме. Она попросила заехать, хочет поговорить. Я с Глебом еду, — решаю сказать ему.
— Хорошо. Мне собираться к тебе? Встретимся?
— Как хочешь, — пожимаю плечами. — Мы стоим в пробке и вот уже минут сорок едем за город. И еще половины пути не проехали, — вздыхая, говорю ему. — Да и с мамой еще придется поговорить, а потом обратно. Я буду дома часа через три, если…
— Ну тогда увидимся завтра? — не дослушав моего объяснения, спрашивает Миша. — Я так устал. Навозился с этой трубой, жуть. Еще даже душ не принимал.
— Да, конечно, давай завтра, — соглашаюсь. — Я позже напишу тебе. Целую.
— Целу-у-у-ую, — тянет Глеб, передергивая.
— За дорогой следи, — тычу вперед и с раздражением запихиваю телефон в сумку.
— И что? — уточняет парень. — Он бабку через дорогу переводил? — с ехидной усмешкой спрашивает он.
— То, что ты бесчувственная скотина, еще не значит, что все такие. Миша внимательный и сердобольный, он помогал соседке с краном.
Не знаю, зачем объясняюсь перед ним, но сейчас интуитивно хочется ткнуть его носом в его личное несовершенство. Пусть почувствует себя ничтожеством, не способным на сочувствие и помощь другим.
Правда, вместо того, чтобы чувствовать себя как-то неловко, Глеб запрокидывает голову и смеется. Вдоволь наржавшись, парень поворачивается ко мне и смотрит так нахально и самоуверенно, что у меня поджимаются пальцы на ногах. Вот точно же сморозит какую-то глупость.
— Сердобольный? — с новой волной гогота уточняет Глеб. — Ты когда на пенсионеров перешла, Марина? Куда делась та девчонка, что я помню? Та, которая любила плохих парней и тащилась по року. За три года ты освоила кружок макраме и пришла к успокоению? Не говори, что еще и грехи каждое воскресение замаливаешь.
Его голос пропитан сарказмом и ядом, поэтому я ничего не отвечаю и, едва автомобиль останавливается, дергаю ручку и покидаю салон, обходя машины. Решаю пройти оставшееся расстояние пешком. И плевать, что здесь осталось по меньшей мере пять километров. Зато не будет необходимости слушать то, как на мне оттачивают умение язвить.
— Марина, — кричат сзади, но я не обращаю никакого внимания и продолжаю идти. — Я не могу оставить машину, — произносит Глеб снова.
— Вот и отлично, — шиплю себе под нос и обнимаю себя за плечи, потому что на улице чуть похолодало.
Включаю навигатор и сворачиваю с трассы на тропинку, чтобы срезать расстояние. На улице еще светло, а этой дорожкой часто пользуются люди из близлежащей деревни. Бояться мне нечего, единственное, что удручает, — вновь кровоточащее сердце.
Что он вообще знает о том, через что мне предстояло пройти, чтобы забыть о нем и отпустить ситуацию? Чтобы не вспоминать о нем каждый день. Я хочу отмотать время назад. Вернуть в свою жизнь спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Мне больше не хочется встречаться с Глебом, видеть его и слушать издевки, что рекой льются из его рта. Я дохожу до той степени отчаяния, что хочу единственного — уволиться.
Всерьез написать заявление и найти другую работу. Я ведь хороший специалист, меня не раз приглашали в другие компании и за границу. Конечно, за пределы России я не поеду, но и здесь можно найти работу с достойной оплатой. Всерьез задумавшись об увольнении, я немного успокаиваюсь и решаю, что именно так и поступлю. Поговорю предварительно с Мишей, обсудим с ним варианты, и все будет хорошо.
