в долгу.
Я бы, наверное, посмеялась этому диалогу, только что-то было совсем не смешно. Савицкая прошла в столовую и тут же начала болтать, так что тему привидений или энергетических потоков, кому как больше нравится, пришлось оставить.
Я хотела вклиниться куда-то, но Савицкая не оставила шансов, а когда она наконец замолчала, говорить о странном диалоге было неуместно. В итоге я плюнула на эту тему, Кирилл явно относится к привидениям скептически, а если их видит только Савицкая, то меня это и вовсе не касается.
Куда больше мне был интересен телефонный звонок от неизвестного. Вот о нем я и думала, работая в студии. Это наверняка тот, кто звонил вчера. Ольга упала в обморок, я повесила трубку, то есть оборвала разговор. И он решил позвонить с утра.
Почему так рано? Хотя… Савицкая обычно спит допоздна, Кирилл уезжает на работу. А неизвестному невдомек, что Ольга в сильном стрессе не встает с постели. Она вполне могла в тот момент быть в гостиной, не зря же завтрак для нее уже был готов. Выходит, звонивший осведомлен о ее графике? Или действовал на удачу?
И сказал, что она убийца. Как и вчера? Она сильно испугалась, значит, обвинение не ложное. Ольга знает за собой грех… Не могу представить, чтобы она могла кого-то убить. Внешность у нее милая и отрешенная. Впрочем, это ничего не значит.
Моя подруга убила своего любовника, неважно, какова была подоплека, важно, что это случилось. Что в ее жизни был момент, когда она решала, имеет ли право лишить человека жизни или нет, и решила, что может.
Кого могла убить Ольга? И почему? Она богата, если бы ее шантажировали, легко могла откупиться. Или уехать куда-нибудь подальше, если все серьезно. А она спряталась в поселке, который находится в десяти километрах от города. И спряталась так… условно.
То, что она не выходит из дома, не значит, что о ней никто не знает. Найти ее не составит труда. Нет, она однозначно не прячется. Если только… от себя? Убила кого-то и немного тронулась головой. А что, такое возможно. Отсюда отрешенный вид, погружение в собственный мир, побег от реальности. У нее действительно есть деньги, чтобы откупиться. От других, но не от себя.
А теперь кто-то угрожает ей возмездием за совершенное преступление. Узнала она этого человека? Сложно сказать, если в трубке так же шипело и свистело, как при разговоре со мной, можно предположить, что звонивший как раз старался сделать так, чтобы его голос был неузнаваем.
Я покивала своим мыслям, перевела взляд на стену и поняла, что уже минут пятнадцать стою с кистью в руках, так и не сделав ни одного мазка.
– Черт, – выругалась я. – Так не пойдет.
Помыла кисть и побежала в комнату. Ветер ответил на первом же гудке, словно ждал моего звонка. Я посчитала это везением.
– Нужна помощь, – я прошла к окну и выглянула во двор, он был пуст.
– Слушаю.
– Мне нужна распечатка звонков домашнего номера Савицкой. Конкретно интересует вчерашний день около часа и сегодняшний около девяти утра. Входящие звонки.
– Боюсь спросить, чем ты там занимаешься? – хмыкнул Ветер.
– Расскажу, как увидимся. Кстати, как насчет сегодня? Скажем, часов в девять вечера у меня дома. Сможешь?
– Думаю, да.
– Можешь приехать пораньше и встретить меня с чашкой чая, – пошутила я. – А еще мне нужен набор отмычек.
– Как все серьезно, – голос Ветра сквозил насмешкой. – А ты умеешь ими пользоваться?
– Надеялась, ты меня научишь.
– Так, я понял, ты полна энтузиазма докопаться до всех истин сразу. Встретимся в девять у тебя, я жажду знать, что ты раскопала.
Остаток дня я провела, как на иголках. На работе было не сосредоточиться, я тупо торчала в студии, делая вид, что тружусь. Впрочем, меня никто не проверял. Савицкая куда-то уехала на весь день, Ольга не показывалась, даже на обед и ужин не вышла. Кирилла тоже не было, задержался в городе. Я встретила его машину на въезде в поселок, откуда уехала на такси, клятвенно пообещав вернуться утром.
Квартира встретила меня темнотой и тишиной. С минуту я постояла на пороге, прислушиваясь, потом зашла в комнату и зажгла свет. Ветер лучезарно мне улыбнулся, часто моргая.
– И где мой чай? – прищурилась я.
– На столе.
Мы прошли в кухню, оказалось, Саша и впрямь расстарался: тут и заварник, и сливки в специальном кувшинчике.
– Разве у меня такой был? – указала я на него пальцем.
– Нет, принес с собой. Кстати, хочу оставить в твоей квартире, ты не против?
Я уставилась на него с улыбкой.
– Ветров, ты вообще умеешь подарки дарить?
– Я вроде говорил, что подкатывать к девушкам – это не мое.
Я рассмеялась.
– Если кувшинчик со сливками – это твои подкаты, то да, ты обречен. Узнал насчет звонков?
Ветер не спеша налил нам чай, потом достал набор для самокруток и принялся крутить сигаретку.
– Порадовать тебя нечем. Оба звонка совершены из телефона-автомата, причем с разных концов города.
– Серьезно? – удивилась я. – Я думала, они уже сто лет не работают.
– В целом, так и есть. Большинство переломаны, и чинить их не спешат. Но есть несколько рабочих. Вообще-то, карточки для них продаются в газетных киосках, но пока никто из продавцов не сознался, что продавал их последнее время. Мои люди поспрашивали и народ на улице, никто ничего не видел. Камер вокруг нет. Ты довольна?
– Твоей работой – конечно, – улыбнулась я, – как всегда обстоятельно. Спасибо.
Ветер дернул бровью, засовывая самокрутку в рот. Прикурив, выдохнул дым в сторону и спросил:
– Может, поведаешь, что там у тебя творится?
– Вчера Ольге Савицкой кто-то позвонил, и она потеряла сознание. А сегодня звонок повторился, только трубку сняла я.
– Дай угадаю, – хмыкнул Ветер. – Представилась Ольгой?
– Точно. И получила обвинение в убийстве и обещание возмездия, – я сделала несколько глотков чая, пока Ветер задумчиво курил, глядя перед собой. – Ольга точно не приняла это за дурацкую шутку, – продолжила, устав ждать от него слов. – А это значит, что она могла действительно совершить убийство.
– И ты решила ее рассекретить?
– Конечно.
– Я думал, ты занята тем, что расписываешь студию?
Я недоуменно похлопала глазами.
– Я думала, ты именно этого и хотел: чтобы я нашла что-то интересное.
– Я хотел, чтобы ты расписывала студию, присматриваясь к обстановке вокруг. А не лазила с отмычками по чужому дому, напоминающему причуду чокнутого фанатика рыцарей.
– Но если я не буду лазить, мы не узнаем правду.
Мы с Ветром поиграли в гляделки, потом он качнул головой, туша окурок.
