тот зашумел тихонечко, грея воду. Управляющая сказала:
— Да. Я здесь, чтобы сделать вашу с Андреем Александровичем жизнь легче и спокойнее. Занимаюсь бумагами, финансовыми вопросами, персоналом. Если у вас возникнут какие-либо проблемы, поделитесь со мной, и мы обязательно найдём оптимальное решение. Договорились?
Я машинально кивнула. У меня вот прямо сейчас есть некоторые проблемы, которым надо подобрать оптимальное решение. Например, встретить Андрея скалкой или сковородкой? Но об этом я спрашивать Анфису не буду. Есть и другие вопросы.
— Скажите, пожалуйста, я услышала совершенно случайно, что у Андрея до меня было четыре жены. Хотелось бы узнать — они все живы?
Анфиса поперхнулась, но быстро взяла себя в руки. Сняла закипевший чайник с цоколя и, разливая ароматный дымящийся чай в чашки, ответила почти спокойно:
— Конечно! С чего вы взяли, что кто-то умер?
— Ну мало ли, — пробормотала я. Андрей в роли Синей Бороды как-то явственно стоял перед глазами. Но живы — и то хорошо. Надеюсь никогда с ними не встречаться, пусть себе живут далеко-далеко отсюда. В идеале — вообще за границей. На другом континенте…
— Полина Владимировна, попробуйте чай, — сказала Анфиса и слегка замялась, но продолжила: — Боюсь ступить на почву слишком личных отношений, но… Всё, что я могу вам сказать сейчас, это: помните, что вы нынешняя жена, а они бывшие.
— Это должно меня успокоить или насторожить?
Анфиса усмехнулась:
— Мне импонирует ваше чувство юмора, Полина Владимировна. Конечно, все бывшие когда-то были нынешними, но позвольте одну личную ремарку.
Она замолчала, и я не сразу сообразила, что она ждёт разрешения. Чай был слишком горячим, я подержала чашку и отставила, чтобы охлаждался, кивнула. Анфиса спрятала взгляд и сказала:
— Вы совсем другого круга общения и склада характера. Если не проявите себя с самого начала, вас съедят.
— За что? — удивилась я.
— Не за что, а почему. Если бы вы отпихнули Филю ногой, я бы за вас не беспокоилась. Понимаете?
— У меня никогда не было собак, и я их побаиваюсь, — смущённо ответила я. Кто бы мог подумать, что меня осудят за нежелание сгонять пса с дороги…
— Полагаю, у вас никогда не было бывших жён вашего мужа, — рассмеялась Анфиса и вдруг стала очень милой и понятной. Я улыбнулась ей в ответ:
— Думаю, с жёнами я как-нибудь справлюсь, а вот собаке не помешала бы дрессировка.
— Я с вами согласна. Сколько раз я говорила Андрею Александровичу: хотя бы краткий курс общего послушания! Но он из тех людей, которые считают, что детям и собакам дрессировка вредит. Он за свободу личности.
— Он неправ, — заявила я. — Свобода личности не должна затрагивать свободу другой личности. А собачья свобода затронула меня сегодня не с самой лучшей стороны!
— Я буду счастлива, если вам удастся уговорить Андрея Александровича отдать Филимона на дрессировку!
Я промолчала. Но подумала, что буду счастлива, если не подам сегодня же на развод.
Чай оказался очень вкусным. Аромат самого чайного листа смешивался с какими-то неизвестными мне травами и пикантной ноткой чего-то ещё, а мёд, который управляющая добавила в чашку, разбавлял всё сладким послевкусием. Я и не заметила, как выпила всю чашку под свои мысли. А потом очнулась и спросила:
— Ой, а сколько времени?
— Без десяти два, — вежливо ответила Анфиса, просматривавшая бумаги в папке. Я поставила чашку на стол и сказала:
— Мне надо встретить Андрея. Как бы не заблудиться в этом лесу?
— Это очень просто. Все дорожки в парке ведут либо к дому, либо к озеру, либо ко въездным воротам, — улыбнулась управляющая. — Вы не сможете заблудиться при всём желании.
— Тогда спасибо за чай и очень интересную беседу.
Я уже знала, куда пойду. К Варе! Повариха не удивилась, увидев меня снова, но очень удивилась при моём вопросе:
— Варя, вы можете мне одолжить скалку?
Прислуга у Андрея была вышколена отлично. Всего несколько секунд понадобилось Варе, чтобы справиться с изумлением, а потом она без слов выдала мне скалку — хорошую, почти новую, алюминиевую. Весело помахивая ею, как будто держала в руке биту, я вышла из дома и направилась по дорожке туда, где, как мне представлялось, должны находиться ворота. Филимон Баскервилей уже куда-то смылся, пока я пила чай, поэтому я постоянно оглядывалась и прислушивалась, не несётся ли чудовище ко мне из леса.
Лес пьянил. Я выросла в городе, в пыльном каменном Питере, окружённая асфальтом и чахлыми деревцами. Я не умела ходить в парки, да и времени на это не было. Здесь же воздух был настолько чистым, насколько он вообще может быть в современной европейской части России. Кристальный, почти звенящий, полный запаха хвои… Натурального, а не химического, как в отдушках и освежителях. Не это ли настоящее счастье?
К воротам я подошла неожиданно быстро. Теперь осмотрела их внимательнее. Добротные такие, прочные. Рядом калитка. Какие-то коробочки с проводами. Наверное, автоматически открываются, когда кто-то подъезжает. Осталось только подождать. Уже два часа, Андрей должен быть вовремя. Он никогда не опаздывал, не думаю, что испортится после свадьбы.
Я нашла милую скамеечку, спрятанную в пышных кустах, покрытых мелкими жёлтыми цветочками, и устроилась на ней, уложив скалку на коленях. Спешить мне некуда, я подожду.
Минут через пять, когда я наслаждалась почти незаметным запахом цветов, снаружи подъехала машина, и почти одновременно ворота зажужжали, отъезжая в сторону. Я выпрямилась. Вот и настал мой звёздный час! Сейчас устрою допрос с пристрастием. Но вместо машины Андрея во двор въехала маленькая «мини-купер» ярко-желтого цвета в абстрактные разводы. Интересно, кто это? Я встала, подходя к остановившейся машине, но через затемнённые стёкла никак не получалось разглядеть гостя. Или гостью, машинка-то женская!
Дверца щёлкнула, открываясь. Я прищурилась. Из машины вышла девушка, одетая в белые лосины с леопардовым рисунком, в коротенький топик и кроссовки. Запахнув спортивную курточку с лого известного бренда, она откинула за плечи длинные мелированные волосы и смерила меня взглядом поверх круглых затемнённых очков со стразами на оправе, сказала:
— Ага, новая повариха.
Голосок у неё был почти детский, кукольный, как и вся внешность. Макияжик, пухлые губки,
