этой истории.
— А кто?
— Неважно.
— Она смеет звать тебя придурком! Конечно, важно. Хочу познакомиться с ней!
— Да не знаю я ее, — отмахнулся я. — Так, пересеклись по одному делу. Но, видимо, на этом все.
Я без сожаления удалил историю переписки, заблокировал экран смартфона и бросил его на кровати.
— Пошла она сама…
— Так кто такая эта «Снежинка»? — упорствовал Питер.
— Слушай, отстань, а? — аж нервно бросил я кроссовки в чемодане. А хотел аккуратно положить. Все Питер со своей Снежинкой виноваты! — Ну будь ты уже человеком, а?
— Не-а, — помотал лохматой головой Рома. — Мне ж интересно. Все в этой истории максимально странно. Почему она подписана у тебя «Снежинка», но при этом вы так общаетесь?
— Как?
— На ножах.
— А причем тут то, как она вбита в мою записную книжку в телефоне?
— Очень нежно звучит, — заржал Питер. — Как будто так ты вписал девушку, которая тебе нравится.
Я посмотрел на него так, словно он кусок идиота. Просто редкий, клинический случай. Неизлечимый к тому же.
— Че-е-его? — протянул я. — Мне нравится? Эта белобрысая коза?! Не-е-е, я еще не сошел с ума, братан.
— А, значит, она — блондинка, — отметил Питерский, которому очевидно ну очень хотелось сунуть свой любопытный нос куда не просили.
— Бог ты мой, — покачал я головой, перекладывая кроссовки иначе — а то чемодан не закрывается. Столько вещей… Я как на зиму в полярный круг собрался. — Какой блестящий метод дедукции! Как сложно было догадаться об этом из названия контакта в телефоне, но ты, брат, справился с этим просто потрясающе.
— Ага, я такой, — ухмыльнулся он. — Так почему ты ее так вписал, если она тебе не нравится?
— Вписал и вписал, — встал я с чемодана, когда все же победил его, и молния застегнулась. — Какая разница тебе? Потому что белая она — снежинка.
— Ну, тогда лучше впиши ее Белая Коза, — предложил Роман.
— Белая Коза? — теперь уже заржал я. Питер как всегда жжет шутки на ходу. Кстати, мне вот такое прозвище для мерзкой Кристины в голову не пришло, а оно, между прочим, подходит ей очень хорошо.
— Да, — ответил Ромыч. — Потому что если твоя Отелло-Дина найдет в твое телефоне столь нежный контакт «Снежинка», то ты рискуешь приехать с лагеря не весь, с большими физическими потерями.
Я встал поперек дороги и задумался.
А, точно. Питер прав. Динке точно не понравится такой контакт, хотя она не лазит по моему телефону. Я бы вообще удалил бы ее номер к чертям собачьим, но теперь я знаю, что она девушка инициативная, еще — внезапная и резкая как понос. Вдруг Кристине приспичит сказать мне спасибо за что-нибудь еще и она сделает это прямо при Дине? Она может просто сидеть рядом, а на экране смартфона появится всплывающее окно от контакта «Снежинка». И ей в самом деле это не понравится. Пусть тогда будет записана — чтобы знать, от кого не брать трубки. Что-то удалять номер вовсе рука не поднялась…
— Нет, я лучше запишу ее как-то нейтрально, — сказал я и действительно переименовал контакт.
Теперь Крис в моем телефоне зовут Антон. А заодно убрал функцию «показывать текст сообщения» когда смс поступает на телефон. Теперь, чтобы ее прочесть, надо преодолеть пароль. Так будет надежнее.
— Чтобы не вызывала подозрений?
— Да.
— А че ты его вовсе не удалишь? — спросил Роман. — Ведь все равно не клеится общение.
Могу. Но почему-то не хочется…
Только Питеру об этом знать необязательно.
— Я еще не все вопросы с ней решил, — ответил я. — Там отца касалось тоже.
— Расскажешь, может быть, все-таки? — поднял брови Питерский.
Но у меня такого желания нет. Все еще стыдно. С другой стороны до него все равно дойдет. Странно, что пока еще ему никто не рассказал из общих знакомых.
— Ну, в общем… — я коротко обрисовал ситуацию, которая сложилась между мной и Кристиной в тот вечер. Умолчал о некоторых моментах, которые касались только меня и ее, но в целом картинку передал и свою вину признал и перед другом.
— Вот даешь… — хмыкнул Питер. И серьезно глянул на меня. — Это была очень неудачная шутка, друг. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Понимаю, конечно, — ответил я. — И уже, как ты сам видел, огреб не раз за эту ситуацию. Поэтому мы может больше ее не мусолить? Мне неприятно говорить об этом. Теперь ты в курсе.
— Не вопрос, — пожал плечами Питерский. Он никогда не пилит меня и не ругает, когда махать кулаками после драки поздно уже, за что я всегда и ценил нашу дружбу. — Но если честно, на месте девушки, я бы тебя тоже послал.
— Ну, я извинился, — развел я руками. — Моя совесть теперь чиста. Заявление она писать не стала, так что… Пусть сама теперь катится колбаской по малой Спасской. Так. Что я еще забыл?
Я обвел глазами комнату, проверяя, все ли нужное я уложил в чемодан.
Кажется, да. Осталось только Питерского выпнуть под зад из комнаты, и все готово.
Завтра мы отправимся на поезде к морю.
— О чем думаешь? — прилегла на мое плечо Дина.
Миниатюрная шатенка сидела рядом со мной в СВ-вагоне поезда, который нес нас навстречу морю и солнцу. Естественно, места наши оказались в одном купе.
— О море, — хмыкнул я.
— Так любишь море? — спросила она.
— А кто его не любит? — ответил вопросом на вопрос я. — Кино посмотрим, может?
— Включай, — пожала плечами она, и я потянулся в свой рюкзак за планшетом.
Установил его на столе и включил заранее скачанный сериал. Какая-то лабуда про трудных подростков Америки, но для поездки самое то. Я даже как-то увлекся, пока мы вечерами коротали время за первым сезоном, а теперь перешли ко второму.
Динка достала пачку чипсов и банки с напитками, и мы погрузились в сериал.
Она снова свернулась комочком возле меня и вложила свою ладонь в мою руку.
А я смотрел на ее тонкую фигурку и думал о вчерашнем разговоре с Питером.
Что я сам испытываю к Динке?
Нравится она мне?
Нравится. Только скорее как друг. Или как сестра лучшего друга — как-то так.
Когда она касается меня, я не испытываю фейерверка чувств, какой любят описывать в романах и фильмах. Но может, это в книгах преувеличивают, и любовь такая и есть на самом деле? Или это и не любовь, а нечто другое? Нежная дружба, привычка — ведь нас сватали друг другу еще в детстве. Я еще читать-то толком не
