и будет грустно, когда похолодает. Но Пирс купил мне абонемент в спортзал в соседнем городе, так что мы с Гарретом будем ходить туда всю зиму, чтобы пользоваться бассейном.
— Ты собираешься научить его плавать? — Она кладет свою сумочку на диван.
— Определенно да. Он уже был со мной в воде несколько раз, и ему понравилось. Кто знает? Может, когда-нибудь он будет в команде по плаванию, как и его мама. — Я целую его в щечку. — Так что, Гаррет? Будешь пловцом?
Из кухни раздается телефонная трель.
— Марта, хочешь подержать его, пока я отвечу?
— Никогда даже и не спрашивай. — Она подбегает и забирает у меня сына. Марта действительно обращается с ним, как с родным внуком. И безбожно его балует.
Я поднимаю трубку телефона.
— Алло?
— Рэйчел, это Элеонора.
— Здравствуйте, Элеонора. Вы завтра приедете?
Она приезжает раз в неделю, обычно по пятницам. Я все время говорю ей, что она может приходить чаще, но до сих пор мама Пирса посещала нас раз в неделю, и это вполне нормально. Лучше, чем ничего. Теперь она ко мне гораздо добрее. Относительно, конечно. Большинство людей решили бы, что она груба, на основании ее комментариев, но по сравнению с тем, как она вела себя раньше, прогресс в лучшую сторону.
Холтон все еще не хочет с нами общаться или навещать нас. Я не знаю, продолжают ли они ругаться. На общественных мероприятиях они всегда вместе, так что трудно сказать с уверенностью.
— Я не смогу прийти завтра, — сообщает она, — но надеюсь, вы трое сможете прийти к нам в воскресенье на ужин.
— Оу. Ладно, — говорю я, но сразу же задаюсь вопросом, должна ли была я соглашаться? Наверное, сначала надо было поговорить с Пирсом. Он может не захотеть встречаться со своим отцом.
— Коктейли будут поданы в семь тридцать, а ужин в восемь.
— А можно перенести на чуть раньше? Для ребенка слишком поздно.
Вообще-то, в это время Гаррет купается и ложится спать. Мы до сих пор почти никуда его не возили, большую часть времени проводя дома. Он был в продуктовом магазине, в парке и доме по соседству, но это все.
— В какое время вам было бы лучше? — ее голос звучит так, словно она раздражена.
— Может быть, коктейли в шесть тридцать, а ужин в семь?
— Мы с Холтоном обычно не любим ужинать так рано, но я уверена, что все будет хорошо. Значит планируем на шесть тридцать.
— Окей. Тогда увидимся.
— О, и, пожалуйста, оденься подобающе. Никаких джинсовых штанов. И никаких шорт.
Я едва не смеюсь. Она действительно думала, что я надену джинсы или шорты? Я никогда не была в их доме, но зная, насколько они повернуты на приличиях и формальностях, то никогда бы не появилась там в повседневной одежде.
— До свидания, Рэйчел.
— До свидания, Элеонора. — Я вешаю трубку, когда Марта входит в кухню. Гаррета с ней нет, и я впадаю в панику. — Где мой сын?
— Со своим отцом, — отвечает она.
— Пирс уже дома? Сейчас только четыре.
— Джек отправил его домой пораньше. — Марта крепко меня обнимает. — Мне пора идти. По словам твоего мужа, мне нужно встретиться с Джеком в каком-то ресторане, выпить с его клиентом и его женой. — Она закатывает глаза. — Конечно же, он не потрудился меня предупредить. Этот мужчина сводит меня с ума.
Я смеюсь.
— Хорошо. Идем, я провожу тебя до двери.
Когда мы выходим в гостиную, Пирс там, держит Гаррета на руках и разговаривает с ним. Это так мило. Мне нравится видеть их вместе. Пирс никогда не сюсюкается с сыном, используя вместо этого свой официальный, деловой тон. Будто разговаривает с коллегой по бизнесу, и это очень забавно.
— Здравствуй, солнышко. — Он целует меня по дороге к двери.
— Привет. — Я кокетливо ему улыбаюсь. В костюме и галстуке он выглядит очень сексуально, впрочем, как всегда.
Мы попрощались с Мартой, и я закрываю дверь.
— Так ты опять рано ушел с работы?
Он кивает, улыбаясь.
— Джек, похоже, не верит в существование полноценного рабочего дня.
— Я рада, что ты дома, — обнимаю его и смотрю в глаза. — Надеюсь, ты не разозлишься, но я вроде как дала наше согласие на ужин в доме твоих родителей в воскресенье вечером.
Пирс выглядит изрядно удивленным.
— Мои родители пригласили нас на ужин?
— Ну, точнее твоя мать.
— Мой отец будет?
— Да, — говорю я, закусив губу. — Это плохо? Я не должна была соглашаться? Пирс, я не хочу, чтобы вы ссорились за ужином.
— Мы и не будем. Во сколько нам нужно там быть?
— В шесть тридцать. Ужин в семь.
Его брови приподнимаются.
— Семь? Слишком рано, обычно мои родители едят в восемь или восемь тридцать.
— Таков первоначальный план и был, но я не хотела, чтобы Гаррет допоздна не спал, поэтому спросила, можно ли перенести, и она согласилась.
— Это лишь доказывает, как сильно ты нравишься моей матери. Будь иначе, она бы никогда не согласилась поужинать так рано.
Я смотрю на Гаррета сверху вниз. Его глаза закрыты, а маленькая головка упирается в локоть Пирса.
— Он заснул в твоих объятиях, — шепчу я ему.
— Он всегда так делает. У меня, должно быть, удобные руки.
— Почему бы тебе не положить его в кроватку? — Я целую Пирса, просунув руку под его пиджак, касаясь пальчикам живота. — Тогда мы могли бы встретиться в спальне.
Он довольно улыбается.
— Я думал, тебе еще нельзя.
— Прошло уже семь недель, и сегодня я ходила к врачу. Мне дали разрешение.
Он улыбается еще шире.
Я рад, что вернулся домой пораньше. Иди наверх, а я уложу Гаррета в кроватку. Ему лучше поспать подольше.
Я тихо смеюсь, поднимаясь по лестнице. Умираю от желания заняться любовью со своим мужем. В последний раз мы были близки задолго до родов, так что прошло уже слишком много времени.
Когда Пирс заходит в спальню, я жду его у двери в черном кружевном лифчике и таких же трусиках. Он оглядывает меня сверху вниз, его взгляд полон желания.
— Ты убиваешь меня, Рэйчел. — Он снимает пиджак и срывает галстук. — Мы можем даже не успеть добраться до кровати.
Его рука касается моего лица, ласкает щеку, когда его рот обрушивается на мой, медленно и чувственно целуя. Именно так, как я люблю больше всего. Он давно меня так не целовал, потому что мы оба знаем, к чему приводят подобные поцелуи. К сексу. Но нам было нельзя, так что напрасно возбуждаться было больно и бессмысленно. Но теперь-то мы, наконец, можем заняться любовью, и
