уже привычным холодным тоном.
— В моем рабочем договоре нигде не написано, что я должна отчитываться вам о своей личной жизни, — ухмыляюсь.
— А Марк у нас – уже личное? — в его голосе ревностные нотки, которых он даже не скрывает.
— Вам не кажется, Андрей Сергеевич, что ваша ревность неуместна и смешна?
— Мне не смешно, Василиса. И да, это ревность, — признается он, ухмыляясь. — Я уже давно обозначил, что хочу твоего личного.
— Вам не понравится мое «личное». Очень не понравится. Для вас у меня только яд. Простите, ничего другого вы во мне не оставили.
— А давай я сам решу, что мне понравится, а что нет.
— Решайте, но без меня! — разворачиваюсь и ухожу. Быстро. Почти убегаю из дома, вырываясь на улицу. Задыхаюсь, сердце колотится так, словно меня снова насилуют. Только это какое-то ментальное насилие. Когда лезут в душу, когда хотят не просто взять тело.
— Василиса!
Оглядываюсь – Андрей идет за мной.
Ну нет, нет, нет!
Ускоряюсь, срываюсь к своему домику.
Не успеваю. Догоняет. Прямо возле двери. Хватает за плечи, разворачивая к себе и прижимает к двери. Зажмуриваюсь.
— Не смей меня больше трогать! — голос срывается, хриплю. Упираюсь руками в его сильную грудь, пытаясь оттолкнуть.
— Тихо, тихо, — словно одержимый, шепчет он мне. — Я не трогаю. Не трогаю, — ставит руки на дверь по обе стороны от меня. Он не трогает, но все равно недопустимо близко. По телу идет дрожь, ладони потеют. Дыхание снова спирает. Слишком близко. — Девочка моя, меленькая, — шепчет мне в волосы. А я почти ничего не слышу, пытаясь начать дышать ровно. — Я больше не обижу. Я все сделаю для тебя. Только позволь.
— Пожалуйста, не надо, — хриплю, глотая воздух. Я совсем не понимаю, что он говорит и что хочет. В моей больной голове меня снова насилуют. Еще немного, и станет нестерпимо больно.
— Посмотри на меня, — просит Андрей. — Я не причиню тебе больше вреда. Никогда. Слово даю. Просто посмотри мне в глаза, девочка моя.
И это «девочка моя» – как отголоски прошлого. Как самая отвратительная фраза, мой триггер, срывает меня.
— Отпусти! Я не твоя! — колочу кулаками в его грудь, — Опусти! Ну, пожалуйста, не надо, — глаза наполняются слезами.
Все, полный неадекват.
Андрей отступает. Делает шаг назад, еще и еще.
— Хорошо. Все. Нет меня, — разворачивается и уходит.
И дышать становится вроде легче. Но не легче. Скатываюсь вниз по двери, садясь на деревянную поверхность веранды. Я дефектная. Не могу принять мужчину. Ни в каком виде… Я не хотела этой истерики. Я могла бы снова облить его ядом… Но…
Василиса
Подаю ужин. Демьян Ростиславович просил накрыть на двоих. Не понимаю, для кого вторые приборы. Марка до сих пор нет. Но здесь не принято задавать вопросов. Да и мне, в принципе, все равно. Наливаю хозяину морс и ставлю графин на стол. Поднимаю глаза, когда в гостиную кто-то заходит.
Дарина…
Неожиданно.
Она была на больничном. На работу не возвращалась. Она здесь в качестве гостьи. Вчера хозяин просил приготовить комнату, но я даже не подозревала, что это будет Дарина. Я не маленькая. Все понимаю. Но хозяин старше Дарины. Намного старше. Выше – и я сейчас не про рост. Они с разных уровней и сословий. Дарина – романтичная, наивная фея. Хозяин – жесткий, серьезный мужчина. Немного ошарашенно заглядываю Дарине в глаза, но не вижу там страха или паники. Ее щеки краснеют, ей, скорее, неудобно передо мной. Успокойся, девочка. Я не осуждаю. Кто я такая, чтобы судить. Знать не знаю ничего об отношениях, у меня их не было и, надеюсь, не будет.
Нет, иногда по ночам, когда не спится, маленькая девочка внутри меня выходит из комы и очень хочет нормального мужчину, который будет нежный, ласковый, заботливый, который будет любить меня и оберегать от чудовищ. Мечтаю о том, что смогу все принять и стану нормальной. Это не мои мечты, это все дрянная девчонка, будь она неладна. Она до сих про не понимает, что принцев не бывает.
— Привет, — виновато шепчет мне Дарина одними губами.
Киваю ей. Натыкаюсь на строгий взгляд хозяина, который означает, что мне нужно покинуть столовую. Ухожу. Возможно, хозяин станет для этой девочки каменной стеной, крепостью, и она никогда не узнает, насколько гнилой мир снаружи. Дай бог. Я желаю ей счастья. Если Дарину не принуждают, значит, это все к лучшему.
Ужин закончился, убираю со стола, привожу в порядок столовую, мою посуду. Иду в свой домик. Устала сегодня, хочется принять душ и лечь спать, несмотря на то, что еще достаточно рано.
Прохожу в домик, и первое, что бросается в глаза, это бордовая роза на моей кровати. Большая, с длинным стеблем и огромными шипами. Внутри все сжимается и холодеет. Сглатываю, боясь сделать шаг к кровати. Эта роза цвета крови – для меня сейчас нечто ужасное, страшнее самой ядовитой змеи.
«Девочка моя. Ты похожа на эту розу, такая же красивая, как бутон, и острая, как эти шипы. Бутон я сберегу, а шипы вырву!»
Впадаю в ступор, из рук вываливается полотенце, а я стою на месте, не в силах отвести взгляда от цветка. К стеблю привязана черная лента, на ней что-то типа карточки или открытки.
Можно предположить, что это цветок от Андрея. Но нет, я нутром ощущаю, что не от него, я знаю от кого. Этого не может быть…
Не может быть!
Не может!
Глубоко втягиваю воздух, пытаясь успокоиться, прикрывая глаза, надеясь на свою паранойю, неадекватность. Это всего лишь галлюцинация. Мне легче принять сумасшествие.
Прихожу в еще больший ужас, оттого что в комнате пахнет сладко пряным сандалом. Резко открываю глаза – роза на месте. Можно словить галлюцинацию, можно предположить, что это чудовищное совпадение, но запах…
Заставляю себя сделать шаг, еще и еще, тяну руку. Стараюсь не дышать, приторный сандал меня душит. Тяну руку к открытке, с каким-то остервенением отрываю ее от ленты и раскрываю.
«Ну здравствуй, моя девочка. Надеюсь, ты не забыла, кому принадлежишь. До скорой встречи».
Откидываю открытку. Сомнений больше нет. Сердце замирает, по телу идет холодок… И этот запах… Тошнит…
Разворачиваюсь, выхожу из домика, захлопываю дверь, облокачиваясь на перила, дышу.
Несколько минут нахожусь
