поступить! — она кричала до хрипоты.
Послышался смешок и на её плечо легла тяжёлая рука. Лиора в ужасе повернулась. Перед ней стоял этот здоровяк, осматривая её своим похотливым взглядом. А за ним стояло ещё несколько таких же, невероятно развитых физически, парней.
Она зажмурилась, словно это могло хоть как-то помочь ей. Она брыкалась и пиналась, но один из них всё же повалил её на пол, как беспомощного котёнка. Чужие руки шарили по её телу, вызывая омерзение. Она кричала и плакала, она просила! Но это не останавливало их. Вскоре халат её порвали в клочья, как и лифчик. Парни переговаривались между собой, выбирая, кто будет первым. Каждый в подробностях рассказывал, что он собирается с ней сделать. А один из них уселся рядом с ней и принялся гладить волосы и её лицо. И эти нежелательные прикосновения были ей отвратительны. Она вся дрожала, тошнота подкатывала к горлу, она захлёбывалась слезами.
Вдруг послышался свист и всё закончилось. Её оставили в покое. Они куда-то ушли. Лиора свернулась калачиком на полу. Послышались тяжёлые шаги. Она знала, кому они принадлежат.
— Ещё раз ты сделаешь что-то, что не понравиться мне, если хоть раз расстроишь меня, ты знаешь, что тебя ждёт. И в следующий раз я не буду их останавливать.
Он присел на корточки перед ней, а Лиора наконец-то распахнула глаза, смотря на него.
— Или всё же ты выберешь тюрьму? — продолжил он, — Запомни, если я сказал ОП — ты прыгаешь, если я сказал, раздевайся — ты делаешь это с удовольствием, которое открыто демонстрируешь мне. Если говорю смеяться — смеёшься, если плакать — плачешь. Поняла?!
Он схватил её за волосы, приближая её лицо к своему. Внезапно улыбнулся.
— Сегодня можешь отдохнуть. В этом мире есть много шлюх, которые с удовольствием раздвинут для меня ноги.
С этими словами он поднялся и ушёл. А Лиора истерично зарыдала. Сколько времени прошло так, она не знала. Когда она совсем обессилила, на неё упало одеяло. Она судорожно схватилась за него и укуталась.
— Босс сказал доставить вас домой, — равнодушно глядя на неё, сказал охранник.
Лиора неловко поднялась и, сбросив туфли, на подкашивающихся ногах пошла за ним. Её всё ещё трясло, и она никак не могла согреться. Даже дома, приняв горячую ванну и укрывшись двумя тёплыми одеялами.
ДАНАЙ
Он уехал в командировку на пару дней, прихватив Леру с собой. Эта девочка всегда с лихвой удовлетворяла все его потребности. Но почему-то уже некоторое время он ловил себя на мысли, что он не хочет это тело. Он хочет другое. Хочет ту, которую ненавидит и презирает. И как бы он не гордился раньше своим самоконтролем, стоило ему включить камеру наблюдения в доме и увидеть Лиору, как он тут же ощущал прилив желания. Он трахал Леру, представляя, что на её месте другая. У неё более нежная кожа, невероятные огненные волосы. Наваждение…
В какой момент он допустил это? Как не проконтролировал и не уследил? Он думал, что дал себе достаточно времени, чтобы насытиться ею. Но, оказывается, что нет.
Вернувшись в Москву, он набросился на неё, как голодный волк на добычу. В этот раз она позволила ему всё и даже получила удовольствие.
— Видишь, — сказал он насмешливо, — даже в постели с врагом можно получить удовольствие.
Она закусила губу и отвернулась, наверняка ругая сама себя за то, что тело предало её. Отлично! Ему доставляло это удовольствие. Видеть, как она терзала саму себя.
И он не мог насытиться ею. Он брал её раз за разом, не понимая, откуда в нём берутся силы. Но желание не утихало. Он не стремился доставить ей удовольствие, иногда трахал слишком жёстко, но её тело всегда фантастически откликалось на его прикосновения.
ЛИОРА
Какое же это мучение желать его, зная, ЧТО он такое. Ни на секунду не забывая, как он поступил с ней. И бесконечно презирать себя за это желание…
Лиора знала, что такими темпами скоро уничтожит саму себя, но не могла остановить это. Стоило ему прикоснуться к ней и все её щиты падали ниц перед ним. Она становилась слабой и безвольной. Как же ненавидела она себя за это. За то, что всё ещё любила его. Только вот уже не надеялась ни на что.
Если он хотел, чтобы она не жила, а существовала, у него это отлично получалось. Она понимала, что ей нужно бороться, но совершенно не понимала, как?! Данай был непредсказуем. Иногда, очень редко, он словно забывал, что она его враг и был почти прежним, способным на хорошее отношение к ней. Но когда он понимал это, становилось только хуже. Его злоба и ненависть возрастала во стократ.
Неподконтрольность собственной жизни, невозможность предсказать, за что тебя поощряют или наказывают, выбивала почву из-под ног Лиоры. Она не успевала вырабатывать стратегию адаптации. Она была полностью дезорганизована. И внутренняя пружина сжималась в ней всякий раз, стоило только Данаю переступить порог дома. Будет он сегодня груб и презрителен с ней? Или же равнодушен? Или же набросится на неё со всей силой своей неуёмной страсти? Или же будет прожигать её взглядом, полным ненависти?
Лиора с ужасом поняла, что боится его. Всё ли на что он способен, она видела? Она же совершенно не знала его. И этот страх гасил в ней все её порывы к сопротивлению. Хотя иногда днём, лёжа на постели, она лихорадочно просчитывала варианты побега. Некоторые из них казались ей даже вполне выполнимыми. Но ровно до тех пор, пока не появлялся Данай. Она просто не представляла, что он сделает с ней в случае провала её плана. Или наоборот, слишком хорошо представляла… И не решалась.
Отчаявшись в облегчении мучительного наказания, грешники воззовут к Малику — стражу огня, говоря:
«Попроси твоего Господа послать нам кончину, чтобы мы избавились от ужасов адского огня».
А Малик им ответит: «Вы вечно пребудете в адской муке».
ДАНАЙ
Перед Новым годом судьба подарила мне невиданный по щедрости подарок. Из клиники сообщили, что новый экспериментальный метод лечения Даны сработал и уже зафиксирована мозговая активность. Ещё немного и её будут пытаться выводить из комы.
Оставив все дела доверенным лицам, я улетел в Израиль. Первая попытка вывода из комы провалилась, но теперь хотя бы врачи давали надежду. Следующую попытку обещали произвести через несколько месяцев, и я снова улетел в Москву. Мозг моей сестрёнки жив. А это надежда!
Но кто-то в Москве надеялся на другой
