– Спасибо за заботу. Мне все равно, в какой комнате остановиться. Печально лишь то, что Грейс уже никогда не вернется. Боюсь, это чувство сохранится у меня навсегда. – Ричард посмотрел на свое простое обручальное кольцо. – Знаешь, здесь мне иногда кажется, что я слышу ее голос, а мои ноздри ловят аромат ее духов. В Филадельфии я такого не чувствую. Моя квартира не хранит памяти о ней. – Он улыбнулся сам себе. – Когда я здесь, разлука с нею ощущается не столь сильно.
– Это так больно?
– Да.
Джулия представила свое состояние, если бы она вдруг потеряла Габриеля. Это была бы не жизнь, а существование.
Продолжительность человеческой жизни – величина неопределенная. Человек может заболеть раком, погибнуть в автокатастрофе. Миг – и семья распадается на куски.
Неизвестно откуда Джулия услышала тихий шепот: «Если у тебя будет ребенок от Габриеля, часть его навсегда останется с тобой».
Не столько смысл произнесенных слов, сколько сам голос заставил ее вздрогнуть.
Заметив это, Ричард встал и накрыл плечи невестки пледом.
– Спасибо… Скажи, тебе нравится жить в Филадельфии?
– Моя работа оказалась совсем не такой, какой я себе ее представлял, когда уходил с прежней, – сказал Ричард, стряхивая сигарный пепел. – Я переезжал туда, чтобы быть поближе к Рейчел и Скотту. Но видимся мы редко. У них своя жизнь, свои семьи. Все мои друзья, включая твоего отца, остались здесь.
– Возвращайся.
– Что ты сказала? – Ричард развернул кресло и сел лицом к Джулии.
– Возвращайся в Селинсгроув. Живи здесь.
– Теперь это ваш дом. Твой и моего сына.
– Мы бываем здесь лишь наездами. Нам вполне хватит прежней комнаты Габриеля. Мы туда переберемся, а ты перевози вещи из Филадельфии.
– Спасибо за любезное предложение, но я сделал выбор. Более года назад я продал этот дом Габриелю.
– Он будет только рад, если ты вернешься. Это по-настоящему твое место.
– Я никогда не беру своих слов назад, – покачал головой Ричард.
Джулия лихорадочно придумывала убедительный довод:
– Для нас это было бы мицва. [7]А мы нуждаемся в благословении.
– Так я обычно говорил Габриелю, когда он упрямился, – усмехнулся Ричард. – И какое же благословение вам требуется?
Джулия перестала улыбаться:
– У меня есть молитва, оставшаяся без ответа.
Ричард ждал пояснений, но их не было. Тогда он затянулся сигарой и стал медленно выпускать колечки дыма.
– Я считаю, что на каждую молитву рано или поздно приходит ответ. Но я обязательно буду молиться, чтобы ты получила ответ. Не скрою: мне соблазнительна мысль о возвращении сюда. Однако вы с Габриелем потратили столько времени, делая этот дом своим. Вы поменяли мебель на первом этаже, покрасили стены…
– В свое время ты закладывал этот дом, чтобы расплатиться по долгам Габриеля за наркотики.
– Никак он рассказал тебе об этом? – удивился Ричард.
– Да.
– Это уже давняя история. Габриель потом вернул нам все деньги.
– Чем для него не повод позвать тебя назад в Селинсгроув?
– Отец пойдет на что угодно ради своего ребенка, – сказал Ричард, и лицо его стало серьезным. – Меня тогда не заботили деньги. Я пытался спасти его жизнь.
– И ты спас. Вы с Грейс его спасли. – Джулия обвела глазами двор. – Пока этот дом принадлежит семье и мы можем собираться здесь на День благодарения и в Рождество, не имеет значения, кто владеет домом и кто в нем живет. – Со двора потянуло прохладным ветром, и Джулия поплотнее закуталась в плед. – Габриель никогда не расстанется с садом. Он специально нанял людей, и они посадили новые яблони.
– Старые уже давно не давали яблок. Боюсь, Габриель несколько оптимистичен.
Джулия посмотрела в сторону сада.
– Оптимизм Габриелю к лицу, – сказала она, вновь поворачиваясь к свекру. – Если бы ты жил здесь, ты бы следил за садом. Габриелю было бы радостно сознавать, что сад под надежным присмотром. Ты бы нам очень помог.
Молчание Ричарда было долгим, а когда он заговорил, его голос был непривычно хриплым.
– Спасибо.
Джулия стиснула его руку и ушла, оставив Ричарда наедине с сигарой и мыслями. Он снова закрыл глаза. Что-то изменилось. Он почувствовал надежду.
* * *
Гости удалились на покой. Джулия сидела на бортике джакузи и проверяла температуру воды. Ей не терпелось погрузиться в воду и расслабиться.
Сейчас она должна была бы сидеть не в ванной, а за письменным столом и заниматься своей лекцией, но шумный, наполненный событиями день ее утомил. Джулия подумывала, не позвонить ли ее бостонскому психотерапевту. Доктор Уолтерс наверняка дала бы ей дельные советы, как справиться с волнением. Они бы обсудили недавнюю семейную ссору и желание Габриеля обзавестись потомством.
Конечно, в самом желании не было ничего ужасного. Нежность и энтузиазм, с которым Габриель говорил о нем, разительно отличались от холодного безразличия, с каким Эрик отнесся к беременности Тэмми. Джулия знала, чего хочет она сама. Она хотела твердо стоять на ногах и не допустить, чтобы страсть Габриеля опрокинула ее саму и ее мечты.
Если уж на то пошло, их недавняя ссора наглядно показала, сколь многому они еще должны научиться как семейная пара. Им сначала нужно пройти и усвоить эти уроки и только потом становиться родителями.
Ванна постепенно наполнялась водой. Неожиданно что-то заставило Джулию обернуться, и она увидела Габриеля, стоявшего возле столешницы с умывальником. Три верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, обнажая завитки волос на груди, которые выбивались из-под белой майки.
– Я никогда не устану смотреть на тебя. – С этими словами Габриель поцеловал ее в шею и развязал махровое полотенце, в которое завернулась Джулия. – Я хочу запечатлеть тебя на полотне, – продолжал Габриель, водя кончиками пальцев по ее спине.
– Ты уже запечатлел меня, синьор Караваджо. Правда, на полу. Потом мы его насилу отскребли.
– Да. И это было мучительно. Я надеялся, что мы возобновим наши занятия живописью.
– Тогда придется подождать, когда мы останемся одни, – сказала Джулия, игриво поглядывая на него. – Не хочешь ли ко мне присоединиться?
– Я предпочитаю созерцать.
– Тогда я постараюсь устроить тебе впечатляющее шоу.
Обеими руками Джулия убрала волосы с шеи, после чего изогнула спину, встав в позу журнальной красотки.
