Скит разговаривал с Луеллой, владельцем бара, но, услышав, что упомянуто имя Никлоса, он нахмурился и спросил спортивного репортера о шансах «Ковбоев» пройти весь путь к выигрышу Суперкубка. Скиту не нравилось, когда Далли заводил разговор о Никлосе, так что у него вошло в привычку прерывать любую беседу, принявшую такое направление. Скит говорил, что после бесед о Никлосе вся игра у Далли летела к черту. Далли этого не признавал, хотя во многом Скит был прав.
Пока Скит и репортер разговаривали о «Ковбоях», Далли попытался избавиться от депрессии, одолевающей его с точностью часового механизма каждую осень, стараясь думать о вещах более приятных. Сезон семьдесят четвертого года почти закончился, и все складывалось для него не так уж плохо. Он выиграл призов на несколько тысяч долларов и в два раза больше — в сумасшедших играх на пари: на выигрыш при игре левой рукой, на попадание в середину нулевого поля с двухсотярдовой отметки, при игре на импровизированной площадке в осушенном овраге и в сорокафутовой бетонной канализационной трубе. Он даже пытался повторить трюк Тревино, пройдя несколько лунок, подбрасывая мяч в воздух и ударяя по нему бутылкой «Доктора Пеппера» в тридцать две унции, но бутылочное стекло не было таким толстым, как тогда, когда Супер Мекс извлек эту забаву из бездонного набора игр в гольф на пари. Так что Далли отказался от этого трюка после того, как на его правую руку пришлось наложить пять швов. Несмотря на эту травму, он заработал достаточно денег, чтобы платить за бензин и обеспечивать себе и Скиту комфортабельную жизнь.
Это не было состоянием, но составляло значительно больше, чем когда-либо имел старый Джейси Бодин, шатаясь по причалам залива Буффало в Хьюстоне.
Джейси уже год как умер, и причиной его смерти был алкоголь и мерзкий нрав. Далли не знал о смерти отца до тех пор, пока через несколько месяцев после случившегося не столкнулся с одним из старых собутыльников Джейси в салуне в Накогдочесе. Далли жалел, что не знал о случившемся; он хотел бы стать рядом с гробом Джейси, посмотреть сверху на труп отца и плюнуть прямо меж закрытых глаз старика. Один смачный плевок за все синяки, которые появлялись от кулаков Джейси, за всю брань, которая досталась ему в детстве, когда он слушал, как Джейси обзывает его «никчемным», «красавчиком», «бесполезным», пока не выдержал и не сбежал в пятнадцать лет.
Судя по тому, что он мог видеть на нескольких старых фотографиях, приятная внешность в основном досталась ему от матери. Она тоже сбежала, покинув Джейси вскоре после рождения Далли, и не удосужилась даже оставить адрес. Джейси как-то сказал, что слышал, будто она отбыла на Аляску, но найти ее никогда не пытался. «Слишком много хлопот — сказал он Далли. — Ни одна женщина не стоит таких больших хлопот, тем более что вокруг так много других!»
Со своими густыми темно-рыжими волосами и глазами под тяжелыми веками, Джейси привлекал к себе так много женщин, что порой не знал, как с ними поступать. За все эти годы у них в доме перебывало, задерживаясь на различные сроки, не менее десятка женщин, причем некоторые из них приезжали даже со своими детьми. Одни из них окружали Джейси заботой, а другие скверно обходились с ним. Став постарше, он обратил внимание, что вроде бы те, кто с ним не особенно церемонился, задерживались на более продолжительное время, чем другие, возможно, потому, что выносить Джейси дольше чем несколько месяцев помогал их вздорный характер.
— Он от рождения был ничтожеством, — сказала Далли одна из числа наиболее приятных женщин, упаковывая свой чемодан. — С некоторыми так бывает. Поначалу про Джейси этого ни за что не подумаешь, потому что он достаточно смышлен, да и говорить может так сладко, что поневоле начинаешь чувствовать себя самой красивой женщиной в мире. Но внутри у него есть какой-то вывих, делающий его посредственностью; это у него в крови. Не слушай всей той ерунды, что он говорит о тебе, Далли! Ты славный малыш. Просто он боится, что ты, когда вырастешь, сможешь добиться в жизни чего-то такого, что ему и не снилось.
Далли старался по мере возможности держаться подальше от кулаков Джейси. Самым надежным приютом стала ему классная комната, и он, не в пример своим приятелям, никогда не пропускал занятий, разве только если лицо не оказывалось чересчур разукрашенным синяками; в таких случаях он слонялся с несколькими кэдди, работавшими в загородном клубе у дороги. Они научили его играть в гольф, и к тому времени, когда ему исполнилось двенадцать, он обрел еще более безопасное убежище, чем школа.
Отбросив старые воспоминания, Далли сообщил Скиту, что пора закругляться. Они вернулись в мотель, но, несмотря на усталость, быстро заснуть Далли не удалось: мешали неотвязные мысли о прошлом.
Теперь, когда квалификационный круг был завершен, уже не надо было думать о «Про-Ам», на следующий день начинался настоящий турнир. Как и на всех главных турнирах по гольфу для профессионалов, на открытом чемпионате «Орандж Блоссом» первые два круга проводились в четверг и пятницу.
Игроки, не отсеявшиеся после пятницы, выходили в два финальных круга. И когда в воскресенье утром Далли шел мимо телевизионной башни на позицию первого удара, чтобы начать финальный круг, за его спиной были не только благополучно пройденные в пятницу отборочные соревнования, но и лидерство в турнире с отрывом в четыре удара.
— Ну, Далли, сегодня тебе достаточно просто сохранять стабильность, — сказал Скит. Он постучал ребром ладони по верху сумки с клэбами Далли и озабоченно посмотрел на таблицу лидеров, в самом верху которой значилось имя Далли. — Помни, сегодня ты играешь свою собственную игру, а не чью-то там еще. Выбрось эти телекамеры из головы и сосредоточься на том, чтобы достигать цели за один удар.
Далли даже кивком не показал, что принял к сведению слова Скита. Вместо этого он послал улыбку эффектной брюнетке, стоявшей вблизи канатов, сдерживавших толпу болельщиков.
Она улыбнулась в ответ; тогда он подошел поближе и отпустил ей несколько шуток с таким видом, словно ему на все наплевать, словно выигрыш в этом чемпионате не был для него делом всей жизни, словно в этом году не должно было быть никакого Хэллоуина.
В финальной четверке Далли выпало играть в паре с Джонни Миллером, лидировавшим в этом сезоне по выигранной в турнирах призовой сумме. Когда пришел черед Далли выполнить первый удар, Скит вручил ему клэб номер три с деревянной головкой и дал последние наставления:
— Помни, Далли, в этом туре ты на сегодня самый лучший из молодых игроков. Ты это знаешь, и я это знаю. Ну что, сделаем так, чтобы об этом узнал и весь остальной мир?
