— Ты — настоящее… и будущее… — серьёзно сказал Дима.
— Правда? — она лукаво улыбнулась и обвила рукой его шею, — не обманываешь?
— Не-а… — он тихонько прикоснулся губами к её губам, — не обманываю…
— Ну, тогда… — она притянула его к себе и горячо поцеловала, — тогда… тогда — держись…
Никита сидел в небольшом зрительном зале продюсерского центра и не сводил глаз со сцены: Уля, в костюме Снегурочки, вместе с шоу-балетом исполняла одну из своих композиций. Генеральная репетиция новогоднего шоу шла уже второй час, и он терпеливо смотрел и слушал программу, которую выучил практически наизусть. Вот уже целый месяц он встречал девушку после каждой репетиции, чтобы отвезти домой, а потом быстро возвращался в студию, где к этому времени обычно собирался «Ночной патруль». Уля нравилась ему всё больше и больше, и Белов оказывал ей всяческие знаки внимания. Несмотря на то, что он тоже вызывал у неё симпатию, девушка держала строгую дистанцию. Макс никак не выходил у неё из головы, а ежедневные встречи с ним и совместные поездки и выступления только бередили душевную рану, не позволяя забыть его окончательно.
— Ну, что, всё отлично! — с последним аккордом Дима поднялся со зрительского кресла и несколько раз хлопнул в ладоши, — Ребята, если завтрашняя премьера пройдёт так же, то считайте, что успех нам обеспечен!
— Дима, я звонила отцу, он сказал, что все декорации будут установлены сразу же, как мы их привезём, нужно только указать время, чтобы подошли монтировщики сцены, — Кристина поднялась с соседнего кресла, — на который час их заказывать?
— Ну, выступление у нас на двадцать один час… Скажи ему, что часам к пятнадцати.
— Ну, хорошо.
— Да, кстати… — Дима усмехнулся, — У меня к тебе личная просьба.
— Вот как? — Кристина заинтересованно заулыбалась, — У тебя ко мне есть личные просьбы? Очень интересно…
— Не просьбы, а просьба. Пожалуйста, проинструктируй своего Макса, чтобы он вёл себя с Улей так, как будто они не были раньше знакомы.
— В смысле? — Кристина удивлённо приподняла брови, — Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду его реплики по поводу каких-то нюансов, известных лишь им двоим. Я не хочу сейчас в подробностях вспоминать его слова, ты просто ему скажи, я думаю, он поймёт. Я бы сказал сам, но там слишком интимная тема, лучше, если это сделаешь ты.
— Ну… хорошо… — нехотя пообещала Кристина, — Попробую.
— Дело в том, что он старается всё это говорить только в присутствии Никиты, и, я просто боюсь, что когда-нибудь у того сдадут нервы.
— Да? — Кристина задумчиво усмехнулась, — И что же сделает Никита?
— Да в морду даст ему, и всё… — пожал плечами Дима.
— Кстати… — решив перевести разговор в другое русло, девушка слегка замялась, — Помнишь, месяц назад ты встретил здесь Марину?
— Ну, помню… — Дима нахмурился в ожидании какой-нибудь колкости, — И что?..
— Да ничего… — теперь пожала плечами Кристина, — Оказывается, она теперь живёт в этом микрорайоне, как раз неподалёку от нас. Развелась с мужем, разменяла квартиру…
— Ну, и что, — взойдя на сцену, Дима внимательно разглядывал крепления декораций, — живёт и живёт… Ты-то откуда это знаешь?
— Я всё знаю… — следуя за ним, она загадочно улыбнулась, — Просто я переживаю за твою семейную жизнь. Ведь, если твоя Наташа узнает, кто такая Марина, и что ты каждый день будешь встречать её на улице…
— Наташка знает. Это во-первых.
— А во-вторых? — Кристина кокетливо улыбнулась.
— А, во-вторых, перестань её цеплять. Я предупреждал. И не забудь поговорить с Максом… — с этими словами Дима развернулся и вышел из зала.
— А вот с этим гадёнышем я, действительно, поговорю… — Кристина произнесла эти слова негромко, как бы про себя, — И очень серьёзно поговорю…
* * *
— Спасибо тебе, Никита… — Уля взялась за ручку дверцы его автомобиля, — Мне так неудобно… Ты меня почти каждый день подвозишь домой, а я не могу тебя ничем отблагодарить.
— Почему?.. — глядя куда-то вперёд себя, глухо сказал парень, — Можешь…
— Как?.. — смутившись, девушка опустила длинные ресницы. Она не могла не видеть истинного отношения Никиты к себе, и сразу поняла, что он имел в виду. Ничего не говоря в ответ, он повернулся к ней… Вечерняя темнота скрывала всё, что находилось снаружи автомобиля, но неяркий свет в салоне позволял ему видеть, как Уля слегка покраснела. Опустив голову, девушка сидела молча, как будто ожидая ответа на свой вопрос. Наклонившись к ней, он ладонями повернул к себе её лицо и попытался заглянуть в глаза. Но девушка так и не подняла взгляда. Притянув её к себе, он осторожно коснулся губами её губ… потом, прижав крепче, стал целовать… всё откровеннее и откровеннее… Съехав по шуршащей ткани вниз, рука скользнула под короткую полу тёмно-синего пуховичка, легла на колено… потом — выше……
— Не надо… — увернувшись от губ Никиты, Уля убрала его ладонь со своей ноги, — Я не могу… прости…
— Это ты меня прости… — опустив голову, тихо ответил он, — Просто мне показалось, что…
— Знаешь, ты мне нравишься… — она сказала это торопливо, как бы извиняясь за себя, — но… я пока не готова…
— Ты всё ещё его любишь?..
— Я не знаю… — чуть слышно произнесла девушка, опустив глаза.
— Значит, любишь… — он кивнул сам себе, — Но я не понимаю… Как можно любить такого урода?
— Я пойду, Никита… — Уля снова взялась за ручку двери, — Не обижайся на меня, ладно?
— Я не обижаюсь… — он взял в руку её ладошку, — Тебе, действительно, нужно идти отдыхать… Завтра премьера.
— Да, завтра премьера… — она едва заметно вздохнула, потом, подняв на него глаза, спросила, — Ты придёшь?
— Ты хочешь, чтобы я пришёл?
— Конечно, — девушка улыбнулась, — Конечно, хочу…
— Я приду… — он поднёс к губам её ладонь, — Обязательно приду…
Войдя в квартиру, Уля не спеша разделась, посмотрелась в большое зеркало в прихожей. Никита ей, действительно, нравился… Она всё чаще ловила себя на мысли, что в его присутствии чувствует себя намного уверенней. Ложась спать и закрывая глаза, она старалась представить себе Белова, но сознание упрямо рисовало образ Макса… не этого Макса, которого она теперь видела каждый день — высокомерного, эгоистичного… А того — другого, которого она знала раньше, трогательного, светловолосого юношу с утончёнными чертами лица… такого родного, близкого, любимого… Слёзы невольно наворачивались на глаза, и девушка зарывалась лицом в подушку, чтобы никто не услышал, как она плачет.
