Слезы прекратились. Саския смотрела прямо перед собой пустым взглядом, на лице застыла боль. Веки распухли, и глаза почти закрылись от обильного потока слез.
— Я знаю, какой могла бы стать идеальная месть, — осторожно сказала Фоби, пытаясь вывести ее из оцепенения.
— Да? — Саския не поднимала глаз.
— Ты должна вернуться на сцену, играть, работать больше, чем когда-либо, и у тебя все получится. — Она продолжала настаивать. — У тебя действительно есть талант. Ты знаешь, как сложно попасть в школу драматического искусства, и ты всегда была особенной, еще в школе. Все, что тебе нужно, — это немного времени, решительность, выдержка и мужество. Играй в театре, добейся самых лучших отзывов, затем перед тобой откроется дорога в Голливуд, и Феликс позеленеет от зависти.
— Нет, — Саския покачала головой. — Я прекрасно знаю, как ему отомстить. Как ты думаешь, для чего я тебе все это рассказываю, глупая?
— Что? — Фоби была озадачена.
— Дело в том… — она вздохнула, — что я знаю, что ты можешь это сделать, но я не уверена, смогу ли это вынести.
— О чем ты говоришь, Саския? — изумленно спросила Фоби.
— Я хочу, чтобы ты сделала с ним то же самое…
— Что?
— …Что он сделал со мной, — закончила Саския. Казалось, она в любую секунду расплачется.
— Нет, Саския… — начала протестовать Фоби.
— Подожди! — прервала она ее. — Дай мне договорить, Фредди. Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, меня выслушала. Ты идеальна для моего плана. Ты одна из тех моих немногих подруг, кто никогда с ним не встречался. Ты умеешь флиртовать лучше, чем все, кого я знаю. У тебя намного больше уверенности в себе, чем у меня, — мужчины всегда тобой восхищались.
— Остановись на минутку…
— Помолчи! Я хочу, чтобы ты устроила случайное знакомство с Феликсом. Это совсем несложно, так как я прекрасно знаю, где он обычно проводит время. Затем ты сделаешь так, чтобы он тебя заметил. Я могу рассказать о нем абсолютно все. Мне известны его любимые дизайнеры, фильмы, рестораны, музыка — все! Я знаю, как нужно одеваться, флиртовать и говорить, чтобы ему понравиться; что действительно заводит его и как заставить его сгорать от желания. — Она помолчала несколько секунд. — Я прожила с ним полгода, Фредди, — продолжила Саския с неожиданной решительностью и волнением. — Одной из его любимых тем разговора во время секса были другие женщины, с которыми он спал. Они с Диланом могли весь день обсуждать задницу какой-нибудь девушки. Тогда я приходила в бешенство, но никогда не думала, что это можно будет использовать против него. Ты заставишь его ползать у своих ног и умолять о любви! То, что я не стала его идеальной женщиной, — она улыбнулась сквозь слезы, — не значит, что я не выяснила, какой она должна быть. Немного подготовки, и ты сможешь ею стать.
— Допустим, у меня получится, — сказала Фоби. — Допустим, я стану его идеалом. Что тогда?
— Тогда, — взгляд Саскии не отрывался от лица Фоби, — ты поиграешь с ним в его собственную игру. Когда он действительно полюбит тебя, начнет доверять тебе и расточать подарки и внимание, ты его бросишь. Как можно более унизительно. Скажешь ему, что он последний подонок с маленьким членом, что у него воняет изо рта и редеют волосы, что он непроходимо глуп. А затем исчезнешь из его жизни. — Она засмеялась. — У тебя получится! Он попробует большую дозу своего собственного отравленного лекарства!
Фоби смотрела, как Саския смеялась сквозь слезы. Видеть девушку, к которой она когда-то испытывала зависть и ненависть, превратившуюся в свое жалкое подобие от горя, причиняло ей почти физическую боль.
По мнению Фоби, Феликс Сильвиан заслуживал мучительного пребывания в аду с того момента, как он растоптал своими прошитыми кожаными ботинками эго Саскии. А ее придумка была такой жестокой, что у Фоби волосы вставали дыбом. Но это была только теория. Фоби ни на миг не поверила, что она способна это сделать, даже если она отбросит мысли о друзьях, собственных чувствах, благоразумии, работе и неспособности причинить намеренную боль другому человеку. Кроме того, она боялась, что он вообще не обратит на нее внимания.
— Я не могу этого сделать, — сказала она извиняющимся голосом, пожимая руку Саскии. — Это было бы несправедливо. В первую очередь по отношению к тебе. Тебе нужно время, чтобы забыть Феликса и снова обрести уверенность в себе, вместо того чтобы продлевать свои страдания мыслями о мести. Попытайся не думать о нем.
— Я не могу, — застонала Саския, — и не думаю, что когда-нибудь смогу забыть его. Кроме того, — она отдернула руку, ее покрасневшие глаза сверкнули ненавистью, — почему ты думаешь, что это личная месть? Разве ты не видишь, что всю свою жизнь он использует женщин и будет продолжать это делать? Он ублюдок, который ненавидит женщин, Фредди. Она встала, ее голос поднялся почти до крика. — Тебе не кажется, что кто-то должен дать ему хорошего пинка под зад, прежде чем он зайдет слишком далеко? Сколько еще будет таких, как я, Жасмин и еще бог знает кто? Что, если его следующей жертве удастся покончить с собой?
— Я не думаю, что смогла бы это сделать, даже если бы захотела, Саския, — возразила Фоби, чувствуя, как наружу вырывается пламя негодования. — Я совсем не такая, как ты думаешь. Меня трудно назвать желанной добычей — у меня нет работы и прошлого, которое я могла бы выставить напоказ. Я выгляжу по меньшей мере странно, живу в отвратительной квартире. Если ты ищешь секс-бомбу из виртуальной реальности — прости, но тебе лучше обратиться по другому адресу.
Саския внимательно посмотрела на нее, изучая огромные изумрудные глаза и короткие, как у мальчишки, волосы; стройные загорелые ноги, которые касались земли, когда она сидела на заднем сиденье мотоцикла «Харлей»; и красивые губы, изогнутые, как лук Амура. Фоби выглядела великолепно — стройная, гибкая и сексуальная. Феликс полюбит ее. Фоби была лучше всех, и Саския знала, что у нее мягкое сердце.
Саския прочистила горло, и снова послышались громкие рыдания.
— Ты отказываешься, потому что мы никогда не были настоящими подругами…
— Саския, это нелепо…
— Нет, не спорь, — взвыла она. — Это правда, да? В детстве мы ненавидели друг друга. Сейчас ты приехала только потому, что тебя попросила об этом мама. Может быть, еще тебе было любопытно на меня посмотреть. Ты думаешь, что я глупая толстая собака, которая хочет укусить себя за хвост. Тогда убирайся! — Она вытолкнула Фоби за дверь.
— Саския, это совсем…
Дверь захлопнулась у Фоби перед носом.
— …не так, — закончила она. Она стучала в дверь, умоляя Саскию поговорить с ней, но единственным ответом было тяжелое молчание.
