— Помнишь парня, который окончил школу на год раньше нас, Дика Роджерса?
— Да ну, не может быть! — Брина с изумлением ахнула. — Дик Роджерс? Парень, выглядевший как Брэд Питт и гонявший на тех мощных тачках? Все с ума сходили по нему.
— Ага, все, и Донни тоже.
Она покачала головой.
— Черт подери, почему кто-нибудь вроде Джорджа Аллена не мог оказать услугу нам, женщинам, и стать геем? Никто бы и не переживал.
— Верно.
Джен кивнула.
— Ну да, никого не волнует, что Ричард Симмонс{41} — гей, но вот Руперт Эверетт{42}... — она вздохнула, подперев голову пухлой ладошкой. — Хотела бы я получить шанс вернуть его на правильную стезю.
Брина закусила губу, чтобы удержаться от смеха, но Карен не была столь деликатна. Она засмеялась так громко, что даже заглушила голос Минди, и так энергично, что Брина испугалась, что та досмеется до слез.
Минди вручила две последние награды и сделала последнее объявление.
— Как вы знаете, гостиница приглашает всех к себе на празднование Нового года. За пять минут до полуночи вам выдадут поздравительный бокал шампанского, и я знаю, что некоторые из вас первыми станут в очередь за бесплатным алкоголем.
— И чтоб не забыли, — закричал кто-то из задней части комнаты.
— Утром, — продолжила Минди, игнорируя пьяный смех нескольких, явно подвыпивших одноклассников, — мы все соберемся в бальном зале на прощальный завтрак. У нас запланировано нечто особенное, так что не пропустите его.
Брина встала и потянулась за пиджаком, раздумывая, что же может превзойти дешевые призы.
— Вы пойдете на улицу смотреть фейерверк? — спросила она у Карен и Джен.
— Ни за что! — ответили они в унисон.
— Слишком холодно.
— Ты отморозишь себе задницу.
Выросшая в Галлитоне, Брина всегда любила смотреть на фейерверк, запускаемый в небо, но тогда она не была гостьей гостиницы, и ей приходилось смотреть его со стоянки. Она всегда хотела сидеть в первом ряду, им с Томасом было интересно, каково это смотреть с другой стороны. Идя сейчас по переполненному помещению по направлению к бальному залу, она искала взглядом Томаса. Ни один из тех темноволосых мужчин, мимо которых она проходила, им не оказался, и Брина слегка приуныла. Она не понимала, как можно так злиться на человека и в то же время, так отчаянно желать увидеть его лицо.
В бальном зале толпились гости и местные жители, заплатившие за посещение. Форма одежды варьировалась от повседневной до официальной, а музыкальная группа играла в основном допотопные старомодные песни. Чаще всего исполнялись любимцы публики, Фрэнк Синатра и Эд Эймс{43}. Вспышки преломленного света отражались от зеркального шара, освещая людей внизу.
Так как ни Джен, ни Карен не отважились выйти на холод, Брина ушла из комнаты без них. Сзади кто-то схватил ее за руку, и она обернулась, наполовину ожидая увидеть Томаса.
— Привет, Брина, — голос Джорджа Аллена заглушил музыку.
Разочарованная, она даже не потрудилась улыбнуться. Брине не хотелось его обнадеживать.
— Привет, Джордж.
Пока группа исполняла какую-то песню о леди-бродяге{44}, Джордж показательно закатил рукав и посмотрел на часы.
— Одиннадцать часов пятьдесят три минуты, — сказал он, — семь минут до полуночи.
Джордж всегда считал себя магнитом для женщин, и в этом он очень ошибался.
— Ну да, лучше сходи за своим бесплатным шампанским.
— Точно, — покачнувшись, он пристально посмотрел на нее через очки. — Сейчас вернусь, не уходи далеко. Я планирую одарить тебя новогодним поцелуем.
— Какой ты добрый, — сказала Брина, но ее тонкий сарказм прошел совершенно мимо него. — Я подожду тебя здесь, обещаю.
— Океееей, — кивнув головой, он растворился в толпе.
Брина немедленно устремилась к смотровой площадке. Сунув руки в рукава, она потянула за змейку пиджака, а затем застегнулась на пуговицы. Уворачиваясь от людей, она прошла через толпу, и открыв двери, присоединилась к публике на площадке. Холодный воздух обжег щеки, и она чуть не задохнулась. Подняв воротник пиджака, Брина достала из кармана тонкие перчатки. Они ее не согреют, но если она сунет руки в карман, то будет неплохо.
— Две минуты, — из громкоговорителя, возвышающегося в углу площадки, послышался голос вокалиста. — Хватайте шампанское и своих возлюбленных.
Подойдя к перилам, она посмотрела по сторонам и вниз на людей. Ее мысли снова обратились к Томасу. Очень жаль, что его здесь нет. Он любил фейерверки так же сильно, как и она. Более того, он даже частенько делал фейерверки из спичечных головок. А может он где-то поблизости, собрался смотреть шоу с кем-то другим.
— Брина!
Перегнувшись через перила, она помахала Марку. Он стоял в окружении своих друзей, среди которых была и Холли. Брина слегка удивилась, не заметив с ними Томаса.
— Спускайся сюда, — закричал он. — Мы греемся шнапсом.
Она три дня страдала от похмелья, когда в последний раз пила шнапс.
— Нет, мне и здесь хорошо.
— Одна минута, — предупредил вокалист группы.
Слегка пошатываясь, Марк взмолился.
— Ну пожалуйста, Брина. Спускайся или я поднимусь наверх и сам притащу тебя.
Брина перевела взгляд на Холли, даже не потрудившуюся скрыть тот факт, что она чертовски чем-то недовольна.
— Ах, ну ладно, — сказала Брина и отошла от перил. Когда-то она бы с удовольствием составила им компанию, и еще больше обрадовалась бы возможности досадить Холли. Но теперь они ее не интересовали.
— Двадцать секунд.
Брина сделала еще шаг назад, и прикрыла замерзшие уши руками в перчатках. У нее не было никакого желания встречаться с Марком и его друзьями. Брина хотела смотреть на фейерверк именно там, где она и стояла.
С 15 секунд начался обратный отсчет времени, и на 10 секундах к Брине сзади прижалось крепкое тело, а сильные руки обняли за талию. Она оглянулась, готовая, если потребуется, отпихнуть Джорджа Аллена. И вглядевшись в загорелое лицо Томаса, опустила руки.
— Я знал, что найду тебя здесь, — сказал он ей на ухо.
Не было нужды спрашивать, как он узнал. Он тоже помнил все те годы, когда они стояли на другой стороне, размышляя о том, какой вид мог открываться с площадки, и клялись, что в один день у них будут деньги, чтобы быть именно там, где они сейчас стояли.
Отсчет продолжался, 3... 2... 1. Первый залп фейерверка, запущенный с вершины трассы «Показушники», и земля вздрогнула, а музыкальная группа заиграла «Старое доброе время»{45}. Томас медленно опустил голову и прижался холодными губами к ее губам. Красные, белые и золотые вспышки распускались в черном небе, и Брине показалось, что ее грудь тоже взорвалась. Сердце раскрылось, дико стуча в груди, и кровь зашумела в висках.
