— Мне очень жаль…
Их взгляды встретились. В глазах Джейка Кара увидела неизбывную боль, и поэтому она не вздрогнула, когда он резко сказал:
— Я не заслуживаю твоего сострадания. Поэтому я нахожусь здесь. — Он стукнул кулаком по столу. Чашки подпрыгнули, свеча ярко вспыхнула. — Невинные жизни погублены… — Он беспомощно приподнял плечи.
— Джейк…
Покачав головой, он прочистил горло:
— Позволь мне договорить. И ты поймешь, что я не достоин твоего сострадания. Внутреннее расследование оправдало меня и офицера, который сделал два выстрела. Это посчитали роковой ошибкой. Но бедный новобранец, он не мог… он не мог этого вынести. Он застрелился из своего служебного револьвера через месяц после окончания расследования.
Руки Джейка больше не были сжаты в кулаки. Кара не могла согласиться с тем, что он полностью во всем виноват. Произошел несчастный случай. Даже самые тщательно составленные планы могут иметь какие-то изъяны. Совершенства невозможно достичь…
— Ты сказал, что расследование оправдало тебя и офицера, не увидев в ваших действиях преступления. Но сам ты оправдал себя? — тихо спросила она.
Джейк, будто не услышав ее вопроса, продолжал:
— Гнев людей не уменьшился после этого расследования. До этого было несколько случаев, когда полиция неоправданно применяла силу. Семьи пострадавших подали иски в суд. По городу прокатились демонстрации. Мое чучело было сожжено на костре.
— Должно быть, это было ужасно…
— Для моей семьи, — согласился он. Но Кара поняла, что Джейка это тоже сильно потрясло. — Некие рьяные «защитники закона» приехали в город, требуя выложить им мою голову на серебряном подносе. К этому времени мы с Мирандой расстались. Она уехала жить к подруге, якобы «зализывать душевные раны». — Горький смех разнесся в тишине кухни. — Оказалось, что это не подруга, а ее любовник, и она… она… ну, она уже решила развестись со мной.
— Мне очень жаль… — Сколько раз произносила Кара эту фразу! Но что еще тут скажешь?
— Мои родные оказались в аду, хотя никто из них не жаловался. Но то, как репортеры охотились за ними… — Он покачал головой.
Поэтому он и удалился в безлюдный Вермонт, занялся ремонтом гостиницы, которая знала лучшие времена.
— Значит, ты оставил работу и приехал в Зеленые Горы, — сказала она.
— Примерно так. Меня попросили покинуть отделение. Член нашего профсоюза настаивал на том, чтобы я не сдавался, но я не видел в этом смысла. Город бурлил от возмущения. Лето грозило быть жарким. И ситуация только ухудшилась бы, если бы я остался.
— Мне кажется, это было неправильным решением.
— Это было к лучшему.
— Для кого?
Джейк проигнорировал ее вопрос:
— Все затихло. Мою семью больше не преследовали журналисты. А Миранда… Миранда… — Он потряс головой и с болью произнес: — Наш брак распался.
— Это очень больно, когда ты обнаруживаешь, что ошибался в человеке, с которым собирался прожить всю жизнь.
Джейк взглянул на нее:
— Ты говоришь это исходя из собственного опыта?
Кара неловко кивнула. И мгновенно они поменялись местами. Теперь Джейк задавал вопросы:
— Давно ты замужем?
— Чуть больше четырех лет.
Кара ощущала, что он неправильно понимает ее. Она была замужем. И обратной дороги нет. И не важно, что ей придется делать, чтобы быть рядом со своим сыном, она не будет больше женой Трумэна, в любом смысле этого слова.
— Он… изменял тебе?
— Изменял? — Кара покачала головой. — Нет, тут совсем другое. Трумэн слишком привязан к своей матери и зависим от нее. Она не позволила бы ему иметь любовницу. Кроме того, брак со мной и так достаточно его напрягал.
— Без матушки и шагу не мог ступить?
— Ч-ч-что? — Кара почувствовала, как лицо ее вспыхнуло, когда она поняла, что сказала. В таких ситуациях она всегда тушевалась и начинала все отрицать. Но сейчас лишь вздохнула. — Да, именно так. Сьюзен с самого начала дала мне ясно понять, что я недостаточно хороша для ее сына.
— А как отреагировал на это твой муж?
— Трумэн считал, что мне надо совершенствовать себя, чтобы вписаться в его окружение. Он называл меня бриллиантом, нуждающимся в огранке. Муж потратил четыре года, пытаясь отшлифовать меня…
Джейк нахмурился:
— Я ничего не понимаю в этом. С этого места, где сижу, ты кажешься мне совершенной.
Шершавые пальцы нашли ее ладони на столе и быстро сжали их. Наверное, это было проявлением ласки. Кара судорожно выдохнула, не зная, что сказать и как ей справиться с жаром, охватившим все тело.
— И ты поверила ему? — настаивал Джейк, приняв ее молчание за сомнение.
— Нет. Я не поверила, но сомневалась в себе, ведь Трумэн представил все дело так, будто только он заботится о моих интересах.
— Он манипулировал тобой.
Кара вздохнула:
— Да, но у него есть несколько положительных качеств. Например, я знаю, что он искренне любит нашего сына. И никогда не обидит его.
— Это важное качество. — Голос Джейка прозвучал странно задумчиво.
«Да, действительно, — подумала Кара. — Но его явно недостаточно для счастливого брака».
Она решила поменять тему разговора:
— Возвращаясь к вопросу о тебе… Хочу спросить: ты скучаешь о своей прежней работе?
— И да, и нет. Мне нравится помогать людям. Но иногда… — Лицо его стало мрачным.
— Иногда?..
— Это нелегкая жизнь. Когда ты находишься на работе, то должен проявлять сверхбдительность. Ты не можешь расслабиться ни на секунду. Но когда ты возвращаешься домой…
— Тебе трудно расслабиться.
Джейк взглянул на нее:
— Именно так. Чтобы расслабиться, многие парни начинают пить. Некоторые начинают пить очень много и очень часто.
— И становятся алкоголиками.
Джейк кивнул.
— А что ты делал, чтобы расслабиться? — тихо спросила она. Она не могла поверить в то, что он прибегал к алкоголю. Он был слишком волевым для этого.
— Я мастерил разные вещи. У отца была мастерская в цокольном этаже.
— У моего отца тоже была мастерская в цокольном этаже, — сказала Кара. Усмехнувшись, она добавила: — Он даже ничего не создавал. Мне кажется, он уходил вниз по вечерам, чтобы провести время в свободной от нас зоне.
— Убежище для мужчины, да? — Джейк улыбнулся.
У него был сексуальный рот, широкий и чувственный…
— Догадываюсь, что было именно так. — Кара говорила спокойно, хотя ей было трудно дышать.
— Мой отец любил мастерить своими руками. Он сам сделал мебель для рабочего кабинета — настолько качественную, что мог бы ее продать, но раздарил друзьям и членам семьи. Он считал свою работу хобби, которым занимался после долгой работы в офисе. Он жил в таком режиме более тридцати лет. И сейчас продолжает работать, но лишь время от времени.
