— А я хочу, чтобы они касались меня, — кинул парень, отчего я просто потеряла дар речи.
Что. Он. Сказал?
Он что, желает превратить свою жизнь в сущий кошмар?
Кенай делает огромнейшую ошибку, о которой потом пожалеет…
Не удосужившись ответом, я схватила с кресла свою предсмертную, предназначенную для Сары записку, и без лишних слов протянула шатену. Тот со смятением взял ее, затем начал пробегаться по тексту глазами, редко косясь на меня. Через несколько секунд, он положил листочек на диван и, тяжело выдохнув, пробежался пятерней по волосам.
— Что случилось с твоими родителями?
Мои глаза вновь защипало, и я невольно пустила слезу, вспоминая, как девятнадцатого апреля оставила маму с папой одних, а когда пришла, увидела пожар, то не смогла их вытащить из охваченного пламенем дома. Я пыталась, но не смогла.
Они кричали, звали на помощь, пробовали выбраться.
Но было слишком поздно.
Поздно для всех.
Для меня, для родителей, для всех нас.
Иногда я думаю, что судьба чертовски жестока с нами. Она… словно дает испытания, с которыми справиться мы не в силах.
— Они погибли, — скорбно сказала я, опустив взгляд в пол. — Из-за меня.
Кенай придвинулся ближе.
— Что произошло?
Я не верю, что собираюсь сказать это ему…
— Я тогда сильно поругалась с родителями, ушла из дома, а когда вернулась, обнаружила, что он горит. Я… пыталась их спасти, но все мои попытки были тщетны. Забежав в дом, я лишь получила уйму ожогов, царапин, и осталась, к несчастью, в живых. — Я схватилась за голову рукой, больно сжимая волосы. — Я себя ненавижу. Когда я очнулась в больнице и поняла, что не погибла, стала пытаться свести счеты с жизнью, но меня постоянно останавливали, а потом стали держать под присмотром некоторое время, чтобы я ничего не сделала с собой.
— А из-за чего случился пожар? — поинтересовался парень.
— Мой отец часто курил, когда переживал, испытывал стресс ну и тому подобное. И вот, когда я ушла в тот день, он, видимо, взял в рот очередную сигару, а потом… то ли выронил ее, то ли забыл затушить, из-за чего и случился пожар.
— Но ты же не виновата в том, что произошло, Селия, — сказал Кенай.
Я горько ухмыльнулась.
— Не виновата? Я в тот день наговорила им столько всего нехорошего, а потом ушла! Отец закурил после ссоры, в которой я принимала значительное участие! Если бы я тогда не выбрасывала наружу те поганые слова, наверное, сейчас родители были бы живы. И… я не была бы такой, какой сейчас, у меня бы не было в голове мыслей о самоубийстве!
Как бы я не пыталась не рыдать, но ничего не получалось. Теплые, атакующие глаза слезы бесконечно стекали вниз, оставляя после себя на коже мокрые следы от внутренней боли, раздирающие на мелкие кусочки мое сердце.
— Селия, — осторожно прошептал Кенай, — во всем произошедшем нет твоей вины.
Сказал, прям как моя тетя недавно.
И сказал неправду…
— Ты же не знала, что случится пожар, верно? — Когда я отрицательно покачала головой, парень продолжил ровным тоном: — Значит, ты не виновата. О том, что дом окутает пламя, тем более не знал никто в тот день. Это был лишь несчастный случай, пойми.
— Не верю, — прозвенела я, пряча лицо в ладонях.
Порез на внутренней стороне запястья неожиданно заныл, и я простонала, поправляю окровавленную тряпочку.
— Пойдем, — произнес Кенай, вставая с дивана и подавая мне ладонь.
— Куда? — всхлипнув, поинтересовалась я.
— Жить.
Взяв протянутую кисть после нескольких секунд раздумья, я поднялась на шатающихся ногах с помощью шатена, потом последовала за ним к раковине.
И зачем я только это сделала?
Я ведь не передумала, верно?
Нет.
Я до сих пор хочу умереть, а сейчас…
Что сейчас?..
Иду с парнем (которого практически не знаю) в кухню, скорее всего, промывать порез, вместо того, чтобы продолжать проводить опасно-острым лезвием по коже и тихо уходить на тот свет где-то в уголке, истекая кровью…
Н-да…
Даже если я на данный момент попробую вырваться, сбежать или еще что-нибудь, то у меня не получится.
Кенай…
Он меня остановит.
Вновь.
Боже, и кто этот парень? Почему он вообще появился в моей жизни?
Черт его знает…
Обработав порез и убедившись, что из него не течет никакая красная жидкость, Кенай с горем пополам и великим трудом нашел аптечку в одном из Богом забытых шкафчиков. Достав бинты, непонятную мазь и ножницы, он принялся обрабатывать мою руку, когда мы рухнули на диван. Закончив, парень жестом руки продемонстрировал сделанную работу, показывая на мое аккуратно обмотанное запястье.
— Где ты всему этому научился: останавливать кровотечение и так далее? — вопросила я, смотря, как он убирает предметы обратно в аптечку.
Шоколадного цвета глаза воззрились на меня.
— Я рос в таких районах, где многим требовалась медицинская помощь да и не только, — объяснил он, пожав плечами. — С течением обстоятельств всему научился. Умения пришли сами собой. И… — шатен опустил взгляд, и мне на секунду показалось, что он стал печальнее. — В общем, не буду об этом. Я не хочу вспоминать прошлое.
Я осторожно кивнула, задумавшись. Оказывается, вчера, когда Кенай говорил тем парням, что когда-то не раз сталкивался с подобными им ошибками природы, то не врал. Плюс сегодня он сказал, как давние обстоятельства заставили его овладеть навыками медицины.
И у меня возникает такой вопрос: где на самом деле рос Кенай, и почему ему приходилось быть в таких ситуациях?
Я могу лишь сделать вывод, опираясь на недавно узнанное: у парня была далеко не сладкая жизнь. Без понятия, как приходилось ему тяжко, но я хочу знать это.
Знать его историю.
Да, звучит странно, не спорю. Я ведь собираюсь снова попытаться совершить суицид, а не слушать чьи-то рассказы о нелегкой судьбе.
Но… Кенай.
Я поделилась с ним тем, о чем не хотела рассказывать никому, теперь его очередь. Так будет правильнее, если он посвятит меня в то, какие ужасы, сложные ситуации и трудности испытывал. Пусть расскажет о них. Сейчас или потом.
Хотя… боюсь, я не доживу до «потом».
— Что произошло, Кенай? — осторожно поинтересовалась я, накинув на щеки волосы.
Парень резко встал и начал осматриваться.
— Ты живешь здесь с тетей?
Быстро же он перевел тему. Видимо, действительно не желает говорить о былом.
Ладно. Я потерплю. Возможно, и дотяну до того момента, когда он решится открыть мне завесу своего прошлого.
— Как бы да, но ты… — вставая, начала говорить я.
