Я вдруг поймала себя на том, что уже несколько минут беззастенчиво пялюсь, как Калинин, трогательно вытянув губы трубочкой, сосредоточенно дует на свой чай. Только когда мой взгляд был неожиданно перехвачен, я смутилась и отвернулась.
– А ты симпатичная, – вдруг сказал он.
Я вспомнила самолетный разговор с Денисом, который утверждал, что якобы я нравлюсь Калинину-младшему. Но в это поверить невозможно! Если я ему с самого начала нравилась, то почему же он так странно себя вел? Или это его эксклюзивный запатентованный способ разбивания дамских сердец – сначала изобразить хладнокровный игнор, а потом обрушить на жертву весь бездонный запас своего душевного тепла и обаяния?
– Спасибо, – улыбнулась я, – ты тоже ничего. Сто раз замечала необъяснимый факт – перед самым поцелуем у приближающегося мужского лица словно мягчеют черты. Линии размываются, и даже немножко сглаживаются морщинки. Почему-то сначала я именно об этом подумала, и только потом до меня дошло – да он же собирается меня поцеловать!
Кирилл Калинин, который утром называл меня Олей, который подобострастно хохотал над плоскими шутками стрип-принцессы Инги, собирается меня поцеловать!
Что мне оставалось делать?
В таких ситуациях у девушки есть лишь два варианта. Либо с размаху съездить по этой самой блаженно зажмурившейся физиономии и с воплем – я, мол, девушка приличная – навсегда исчезнуть с его горизонта. А можно поступить подругому – пришторить глаза ресницами, немного податься вперед и…
… Тот поцелуй был электрическому току подобен. Может быть, я просто давно не целовалась? Нет, скажу по-другому: давным-давно, со времен светлого студенчества, не целовалась я с горячими юношами. Притом не могу сказать, что мои мужчины были аморфными, нет, страсти в них хватало. Но положа руку на сердце, разве можно сравнивать поцелуй степенного клерка с поцелуем юного парашютиста?!
Вот-вот, и я о том же.
Кирилл Калинин целовался так, словно хотел меня съесть, – жадно, страстно и влажно. То был не медленный поцелуй гурмана, смакующего деликатес, а поцелуй изголодавшегося обжоры, дорвавшегося наконец до праздничного стола. И вот он уже еле слышно нашептывает в мое ухо:
– Пойдем в гостиницу! – и нежно так подталкивает меня под локоток.
А я отвечаю: «Нет!», но глаза мои все еще закрыты, а руки слепо блуждают по его спине. Так что это «нет» носит скорее кокетливо-утвердительный характер.
– Пойдем, – повторяет он, помогая мне подняться с травы.
И мне так приятно быть ведомой, пассивной; упиваясь этой неожиданной слабостью, я бреду за Калининым, как крыса за волшебной дудкой. Мы заходим в ветхую гостиничку, поднимаемся по лестнице вверх, Кирилл долго роется в карманах, ища ключ. А я тем временем лихорадочно вспоминаю, какие на мне трусы. Кажется, спортивные белые, в крупный горох. Не позорные, конечно, но и эротичными их не назовешь. И когда я лениво прикидываю, как бы половчее снять джинсы с трусами одновременно, в другом конце коридора появляется Инга. На ней прыжковый комбинезон, ярко-красный, белые волосы собраны в густой пучок. Она выглядит хорошенькой и свежей.
– Кирилл, я записала тебя в двадцатый взлет, – говорит она, но тут замечает меня и осекается. Вопросительный взгляд, приподнятые выщипанные бровки.
– Потом, все потом, – бормочет Калинин, беспардонно вталкивая меня в гостиничный номер, – я не буду прыгать в двадцатом. Запиши меня в двадцать третий, о’кей, солнышко?
И захлопывает перед ее носом дверь.
* * *
Поразительно, как всего за несколько часов жизнь может повернуться на сто восемьдесят градусов. Я приехала на аэродром толстеющей унылой бездельницей, а возвращалась триумфаторшей, которой достался главный приз – молодой влюбленный парашютист.
Возвращались мы все вместе. За рулем был Денис, Инга сидела рядом с отсутствующим лицом. Надо сказать, в ней погибла великая актриса, уж очень хорошо удавалось ей выражение «я здесь ни при чем». И только покрасневшие от злости уши и пальцы, нервно перебирающие прядь белокурых волос, выдавали некоторую напряженность ее внутреннего состояния.
Но как и все, на чью голову свалилось неожиданное и незаслуженное счастье, я была эгоистичной.
Мы с Калининым прочно обосновались на заднем сиденье «фордика». Моя ладонь уютно покоилась на его обтянутой модными джинсами «дизель» коленке. А он время от времени прикасался губами, сухими и теплыми, к моей шее, от чего мне хотелось, как реактивной ракете, взлететь вверх, взорваться где-нибудь там, в стратосфере, и вернуться на землю пылающим фейерверком.
Проще говоря, влюбилась я.
Дорога в Москву пролетела незаметно. Когда «фордик» притормозил наконец возле моего подъезда, я даже почувствовала некоторое разочарование.
– Зайдешь? – спросила я Калинина.
Но он, нахмурившись, ответил:
– Сегодня не могу, малыш. Обещал с приятелем одним встретиться. Давай я тебе завтра вечером позвоню, и мы что-нибудь придумаем.
– Договорились. – Моя улыбка была немного натянутой.
– Эй, не куксись, – он ущипнул меня за складочку на талии (надо, надо, надо срочно похудеть!), – зато завтра нам никто не сможет помешать.
С переднего сиденья обернулась к нам Инга, лицо которой больше не казалось мне таким уж привлекательным. Уголок ее силиконовой губы нервно подергивался, голубые глаза побелели – казалось, на них вообще нет зрачков.
– Ребята, не могли бы вы побыстрее? – елейным тоном сказала она. – Между прочим, здесь и другие люди есть, и они торопятся.
– Да, сейчас, малыш, – пробормотал Кирилл, даже не глядя на взбешенную красотку.
И с одной стороны мне это польстило – приятно же, черт возьми, когда в твоем присутствии игнорируют признанных королев красоты. Но с другой стороны – неприятно покоробило то, что он и ее назвал безлично-ласковым словом «малыш». Хотя в моем возрасте обижаться на такое просто глупо. Но все равно надо будет попросить, чтобы он обращался ко мне по имени. Не хочу быть очередным звеном в бесконечной шеренге его «малышей».
– Мне тоже пора, – беззаботно улыбнулась я, – схожу с подружками в кино.
– Не напивайтесь там, – усмехнулся Калинин, – целую крепко, буду скучать.
И завороженная его довольно банальными, но все же комплиментами, я отправилась домой. Я чувствовала такой прилив сил, будто бы залпом опрокинула в себя содержимое целого кофейного автомата. В тот вечер я горы могла свернуть. В моем зеркале больше не жила неуверенная в себе и окружающих особь тридцати лет от роду. Нет уж, там поселилась самая красивая и желанная женщина на свете. И эта женщина требовала великих перемен.
Внимание! Впервые я встречаюсь с мужчиной, который моложе меня, да еще на целых шесть лет. Не знаю уж, говорит ли этот факт о критичности моего возраста. Если честно, на предрассудки мне наплевать. Все, чего хочется, – просто быть счастливой. Но на всякий случай необходимо принять меры предосторожности, хотя бы похудеть например. Стройная девушка всегда выглядит моложе толстой – это аксиома. И если уж я так быстро и беспричинно набрала вес, то и вернуться к первоначальному состоянию тоже не составит труда.
