– Нам следовало разойтись еще несколько лет назад. – Эти слова Лиззи сказала доктору Морган. Она тщательно скрывала ото всех, что глубоко несчастна.
Майлс перенес расставание значительно легче. Он переехал из Данмора в город, и, похоже, у него действительно никого не было, хотя поначалу никто в это не верил.
– Должна быть другая женщина, – говорили люди, подозревая всех одиноких женщин, посещавших вместе с Майлсом Шанаханом сквош-клуб.
Но женщины из клуба, если им задавали вопросы, отвечали практически одинаково:
– Он никогда не был общительным человеком, всегда держался особняком.
Время шло, и когда стало ясно, что Майлс действительно счастлив, хотя и одинок, всякие сплетни в Данморе прекратились.
Майлс и Лиззи стали как бы символом современного мира: они нашли в себе мужество сделать свой выбор, и теперь каждый из них жил своей жизнью.
Майлс увлекся парусным спортом, стал членом экипажа большой яхты, принимавшей участие в соревнованиях. Кто бы мог подумать? Неприметный Майлс Шанахан храбро пересекает Атлантику и возвращается домой полным энергии, с загорелым и обветренным лицом, помолодевший лет на десять.
Не было необходимости рассказывать об этом Лиззи, она и так все прекрасно знала. Она, Майлс и дети по-прежнему вместе ужинали на Рождество в Данморе. Они вчетвером шли в ресторан отеля, и в первый год люди с удивлением смотрели на семью, с улыбками, как будто ничего и не случилось, поглощающую праздничную индейку. Люди называли это цивилизованными отношениями, однако, восхищаясь ими, никто в Данморе и понятия не имел, чего им это стоило.
Когда Лиззи открыла дверь, ее встретила тишина, напоминавшая могильную. «Ищи в этом свои преимущества, – решительно приказала себе Лиззи. – Тишина в доме означает, что ты не спугнула шайку наркоманов-грабителей, которые залезли в твой дом в поисках денег».
Заметив, что лампочка автоответчика мигает, Лиззи почувствовала, как дрогнуло сердце. Возможно, это звонила Дебра. Бывало, что она не звонила пару дней, но еще никогда не случалось, чтобы Дебра не звонила целую неделю.
Даже не сняв пальто, Лиззи нажала кнопку и улыбнулась при звуке голоса дочери, заполнившего комнату.
– Привет, мама. Ох, ты не поверишь, просто не поверишь! Сестра Барри невыносима. Ей не нравится фасон платья, который я выбрала для подружки невесты. Покрой «колокол» идет всем, и я не понимаю, в чем здесь проблема. С ней трудно общаться. Говорит, что сама купит платье. Так бы и врезала ей. Можно, я приеду и поговорю с тобой?
Милая Дебра.
По иронии судьбы, Дебра, которая не была беременна и принадлежала к поколению, которое запросто могло рожать детей, не выходя при этом замуж и даже не знакомя отца детей с членами своей семьи, решила выйти замуж за свою первую любовь. Именно слова «первая любовь» и пугали Лиззи.
И она, и Майлс по отдельности тактично посоветовали Дебре, что, возможно, будет лучше сначала пожить пару лет с Барри. Ведь то, что они вместе учились в школе и в течение пяти лет вместе проводили праздники, еще не означало, что из них получится хорошая супружеская пара.
Но Дебра и слышать об этом не хотела.
– Сегодня замужество в моде, – объяснила она матери, как будто говорила с очень старым и недалеким человеком. – Обязательства очень важны, но, боюсь, старшее поколение этого не понимает. Мы с Барри дали друг другу слово, и это имеет большое значение. И еще мы хотим, чтобы на нашей свадьбе выпустили голубей, поскольку они символизируют мир. И то, мамочка, что ты разочаровалась в браке, – с издевкой в голосе добавила Дебра, – еще не основание, чтобы отговаривать меня от замужества.
Лиззи, хотя и была обижена словами Дебры, оставила все свои возражения и стала помогать дочери готовиться к свадьбе.
– Ишь ты, обязательства, – угрюмо буркнул Майлс, когда Лиззи позвонила ему. – Я бы хотел напомнить ей, что у нее были определенные обязательства перед больницей, в которой она начинала работать. – Дебра перешла на работу в офис фирмы, занимавшейся заменой стекол, и снимала квартиру с подругами.
– Не надо говорить ей об этом, – попросила Лиззи. – Она расстроится.
Но они оба понимали, что Майлс не станет говорить дочери ничего подобного, ведь она всегда была его любимицей.
Лиззи набрала номер мобильного телефона дочери.
– Привет, дорогая, можешь приезжать. Я дома.
– Вообще-то я уже еду, – ответила Дебра. – Буду минут через пять.
– Отлично, я пока приготовлю чай.
Лиззи торопливо поправила диванные подушки, ей хотелось, чтобы дом по-прежнему выглядел уютным и опрятным, как тот, в котором выросла Дебра. Затем тронула губы помадой и уже была готова заняться чаем и песочным печеньем (любимым печеньем Дебры), когда на подъездной дорожке остановилась малолитражка ее дочери. Машина броского темно-красного цвета была предметом гордости и радости Дебры, и каждый раз, глядя на машину, Лиззи испытывала чувство удовлетворения от того, что они с Майлсом внесли свой вклад в ее приобретение. Лиззи пришлось отдать на машину деньги, которые она собрала на ремонт крыши в кухне, но кухня могла и подождать. Счастье Дебры гораздо важнее, чем небольшая протечка.
Дебра открыла дверь своим ключом и сразу прошла на кухню.
– Ой, мне нельзя печенье, – вместо приветствия заявила Дебра. Она уселась за стол, положила в чашку с чаем два кусочка сахара, добавила туда много молока и все же взяла печенье.
– Как дела, дорогая? – небрежно поинтересовалась Лиззи. Ей не хотелось выглядеть чересчур заботливой мамой, Дебре это не нравилось.
– Все в порядке, – ответила Дебра с набитым ртом. – Но что же мне делать с Сандрой? Она ведь будет подружкой невесты на свадьбе. Другая на ее месте радовалась бы, что ей купили платье. Дурочка, мне ведь пришлось еще поискать это платье, у нее размер, как у слонихи.
– Не все же такие худенькие, как ты. – Лиззи в душе даже пожалела Сандру, славную девушку, которая, к сожалению, не была похожа на своего брата ни внешне, ни телосложением.
– Ну в этом я не виновата, – ответила Дебра с пренебрежением человека, всегда довольного своим отражением в зеркале. Дожевав первое печенье, она потянулась за вторым. – Я просто не хочу, чтобы она из-за этого испортила мне свадьбу. Осталось всего несколько месяцев… а вдруг она что-то выкинет прямо перед свадьбой? Это в духе Сандры, от нее сплошные неприятности.
Дебра разошлась настолько, что у нее раскраснелось лицо, и тогда Лиззи сделала то, что делала всегда, когда ее ребенок был чем-то расстроен: она обняла дочь и стала успокаивать ее:
– Все будет хорошо, дорогая. Барри поговорит с Сандрой. Он объяснит ей, что это для тебя особый день и поэтому ты вправе сама выбирать платья и для себя, и для подружек невесты.
