— Давай завтра поедем за город, я тебе покажу отличные места, ты в них обязательно влюбишься.
Резко сажусь и словно за соломинку вцеплюсь за неожиданное предложение. Погода отличная, тогда какие могут быть вопросы. Со стороны отца это удивительная щедрость — подарить дочери столько времени. Или же он тоже медленно, но уверенно вылезает из кокона и пытается жить полной грудью. Если бы.
— Я бы и от шашлычка не отказалась и овощей на гриле.
— Все будет, только в супермаркет заскочим.
Я обратно упала на пол и и довольно изобразила летающего супермена.
— Здарова, Рай, какими судьбами?
Мне даже не следует соскакивать с места, чтобы понять, кто только что ввалился в тренажерный зал к отцу.
— А у вас здесь кинематограф, новая версия суперженщины?
Расслабляю руки и сажусь, но смотреть в лицо непрошенному гостю не спешу, просто изучаю яркие шнурки на кроссовках.
— Есть немного, а ты во всеоружии, понравилось вчера?
Что? Раевский приходил сюда вчера, а Котов ни словечка не сказал? Черт! Интересно, а этот слил отцу инфу о том, что меня с его пар ветром сдуло? Впрочем, отец в любом случае нашел бы тему для того, чтобы удобно проесть мне плешь. Значит, не сказал, тогда с какой целью появился на пороге этого зала? Не верю в то, что от пылкого желания прокачать свое тело.
— Дочь, а ты что в рот воды набрала? Я тебя уже третий раз спрашиваю: покажешь Максиму Викторовичу, где расположены гантели.
— Идите прямо и налево, не благодарите, — соскакиваю на ноги и демонстративно иду к груше, чтобы тет-а-тет поработать.
— Не обращай внимания, девчонка уже больше недели сама не своя, никак не привыкнет к городу и смене обстановки.
Я не слушаю больше чужие разговоры, а с особым пристрастием изгаляюсь над грушей, представляя перед собой лицо Раевского.
— Выпускаешь пар?
Я резко поворачиваюсь и по инерции кулаком веду вперед. А реакция у препода неплохая, успел увернуться, а потом даже присвистнуть.
— Ты меня убить решила?
- А это поможет? — Смахиваю со лба капельку пота и отворачиваюсь от Раевского к груше, давая понять, что мне с ним говорить не о чем.
— На пары так и не будешь ходить? Бойкот тотальный? Как отец на это отреагирует?
— Не буду, брошу универ. А Котов только будет рад, он давно меня к себе переманивает, думаешь, останусь у разбитого корыта, — хмыкаю и смотрю на мужчину иронично.
Он как-то нехорошо хмурит брови, но мне плевать на это с высокой колокольни.
— Глупо это всё, столько труда вложено.
— Вот именно, Максим Викторович! Много труда, вот только из-за мстительного женоненавистника я останусь без образования. Вам теперь легче? Месть удалась?
— Давай поговорим.
Раевский пытается взять меня за руку, но я брыкаюсь. Да что у него за мания постоянно брать меня за руку?! Вот зря он прикоснулся ко мне, меня всю трясет от негодования. Ловко делаю ему подножку и сваливаю, не ожидавшего подобного поворота, Раевского на пол.
— Ещё раз ко мне прикоснешься, руку сломаю, — шиплю ему на ухо, а он громко смеется, чем меня бесит ещё больше.
— Вау, вау, Ева, у вас здесь спарринг? Тогда плохи твои дела, Рай.
— Это твой клиент, мне здесь делать нечего. Простите, Максим Викторович, но спешу откланяться.
— Строптивая у тебя дочь, Котяра.
— Моя гордость.
Слышу последние слова и вылетаю из зала, спешу в душ, чтобы поскорее смыть с себя его отпечатки. Я и не думала, что внутри меня такая злость, гнев, негодование. Все сразу, и это меня ещё больше разбило. Сбежать из зала — это меньшее, на что я в взбудораженном состоянии способна.
19 глава
Ева
— Всё взяли?
С раннего утра я бегала по квартире, как заведенная. Давно такой встряски не чувствовал, полночи ворочалась в кровати и боялась проспать, даже будильник на три звонка поставила. А все из-за чего? Чтобы разлепить глаза и собраться на пикник как полагается, а не бегать потом со всклоченными волосами и психовать, что не взяли банально соль или перец.
— Все, а ты даже удочки забросил?
Смотрю на отца, а он подмигивает и говорит:
— Вспомню молодость, посмотрю, будет клёво или нет.
— Старик мне выискался, да тебе только тридцать семь стукнет, а ты наговариваешь.
— Годы, детка, летят неумолимо, скоро дедом стану.
— Пфф, — самым настоящим образом ржу, а не смеюсь, вот так позабавил, — какие дети, ты меня видел? Сам говорил, что ветер в голове.
— Это я так, для поддержки тонуса, а вообще ты — права, нужно больше брать от жизни пока молодость из ушей валит.
— Последние слова вообще в цель.
Автомобиль плавно стартовал со стоянки. Котов всегда предельно внимательно водил и старался много за рулем не говорить, вот такая у него фишка. А сегодня, на удивление, он был слишком многословен.
— Я же вижу, как тебе здесь непросто. Это я виноват, что всё так получилось. Возможно я слишком погорячился, решив вернуться домой.
— Вот только не начинай, ты прекрасно знаешь, что я бы ни за что тебя не бросила.
— А как же твои друзья, Алька, она же скучает.
— Скучает, но сейчас масса способов пообщаться, так что не парься.
А что я еще ему могла сказать? Что мол, папаша, ты мне всю жизнь испортил? Не бывать такому. Просто это сложный период, который мы переживем вместе.
После смерти отца я долго горевала. Котов всегда был моим любимым мужчиной после отца. Он с пеленок меня знал и дарил мне кучу своего времени. Да он часто забирал меня к себе на работу, где я со временем пристрастилась к его любимому делу.
Отца не стало, но у меня появился человек, который его частично заменил, всю любовь он дарил искренно, без лишних слов.
— Бабушка завтра приглашает нас на пироги, говорит, чтобы приезжали сегодня вечером, переночевали.
— А ты ей что?
— А я никогда не мог отказаться от ее выпечки, хотя это дело не сильно жалую.
— Побалуй себя, не все же время жить скучно.
— Лисица, — Котов подмигивает мне.
А я довольно вздыхаю, ведь рада тому, что у нас наконец-то все сдвинулось с мертвой точки. Он заслуживает счастья, и я чувствую, что он уже подошел к критической отметке и готов менять свою жизнь кардинально.
Большую часть дороги в салоне звучали песни из радио, болтливый диктор что-то весело трепался, но я мало вслушивалась в слова. За окном было на что посмотреть. Листья на деревьях начали активно желтеть, да и нет уже такой жары, от которой просто изнываешь и не знаешь, куда спрятаться. Обычно осень навевает на меня скуку, но в этот раз момент угасания лета прошел мимо меня. А все из-за того, что в голове совершенно другие проблемы, чем тоска по опавшим листьям и по окончанию долгих летних вечеров.
— Нам ещё долго?
Вижу, что сворачиваем к небольшому дачному поселку, едем по убитой дороге.
— Уже почти приехали, здесь живут давние знакомые, но сейчас нет времени к ним заезжать, да и не за этим мы сюда приехали. Лучше посмотри вон в ту сторону.
Котов пальцем показывает вправо и улыбается. Я слежу за направлением его руки и от удивления слишком бурно реагирую:
— Лебеди?! Какая красота?! Я должна это сфотографировать!
Это просто невероятно, на красивой водной глади плавают огромные белые лебеди. Их так много, что глаза разбегаются.
— Ты уверена, что хочешь выйти?
— А к месту назначения далеко идти?
— Не больше пятисот метров.
— Тогда катапультируй меня!
Отец смеется и останавливает автомобиль.
— Люблю тебя, — звонко целую его в слегка колючую щеку и выскакиваю из автомобиля.
Он знает, что я не только ходячая катастрофа, но и еще отличный фотограф. Домашний. Самоучка. Это он мне купил добротную фотокамеру, хотя мама в тот день моего шестнадцатилетия взвыла на всю квартиру, узнав реальную стоимость подарка. Именно с того момента у нас с отцом появились секреты от мамы. Если ей недоговаривать половины правды, то можно жить спокойно какое-то время.
