— До дома. Прямо до подъезда.
— Уже провожал, — почему-то его последние слова вызвали в душе волнение.
Встав со своего места, поправила куртку, которую успела надеть, пока вела бессмысленную беседу с Ваней. Подхватила сумку, проверила взглядом, все ли выключила и убрала. И только убедившись, что все в порядке, пошла на выход. Ваня последовал за мной.
— Почему ты такая колючая? — поинтересовался молодой человек, когда мы уже вышли на улицу. Пронзительный ветер трепал волосы и так и норовил залезть под куртку. Из-за этого мы с Пономаревым, поежились. Получилось это настолько синхронно, что с губ сорвался нервный смешок.
— Сложно сказать, — решила уйти от прямого ответа.
— А ты попробуй, — стал настаивать Иван.
Мы побрели по дороге в сторону метро. И сейчас, идя с ним рядом, о Диме почему-то совсем не думалось. Еще каких-то пару дней назад все мои мысли крутились вокруг него. Как же… он был внимательным, с ним было интересно общаться. Пусть и по переписке, но… А сейчас я смотрю тайком на высокого, симпатичного парня, что шел, почти касаясь своей рукой моей, и о чем-то беззаботно рассказывал. Кстати, о чем?
— И вот когда у нас будет трое детей…
Рука сама дернулась и тыкнула молодого человека под ребра.
— Ты о чем вообще? — нахмурилась и постаралась придать лицу самый грозный вид. — Какие еще дети?
— Ну, знаешь, — охотно стали пояснять мне, — такие… маленькие, кричащие человечки. Сначала один. Потом и еще двое подоспеют.
— Они тебе что, пирожки, чтобы поспевать? — И к чему этот разговор?
— Нет, — покачал головой Пономарев. — Но более подходящего слова я подобрать не смог.
— А меня спросить?
— По поводу слова? — кое-кто, кажется, в хорошем настроении.
— По поводу детей, — парировала.
Пока шли и перекидывались колкими фразами, незаметно оказалась возле метро. Надо же, как Ваня умудрился заболтать меня. Вроде только что были у фитнес-клуба.
— Поехали, — заметив мою заминку поторопил меня Ваня. Еще и в спину слегка подтолкнул, придавая тем самым ускорения.
— Какой ты, — передернула плечами, — внимательный.
— А как же.
Войдя в прохладу подземки, стали торопливо спускаться по ступеням. Народу в это время было не так чтобы много. Но, казалось, каждый норовил врезаться именно в меня. Еще обратила внимание, что пока добирались до других стеклянных дверей, что вели на станцию, на Пономарева скосили свои размалеванные глаза аж две девицы. Похлопали опахалами. В смысле, накладными ресницами, приклеили к губам милые улыбочки. Мне, признаться, была интересна реакция Ивана. Только вот… ее не последовало. Он, совсем осмелев, ухватил меня за руку и повел за собой. Я не возражала. И руку высвобождать не стала. Покорно шла за ним, смотря на широкую спину. Интересно, он только со мной такой внимательный или со всеми, кто рядом с ним крутится? Возможно ли, что его интерес хотя бы чуть-чуть больше, чем ко всем остальным? Я видела девушек из клуба. Все, как одна походили на моделей. Мне с ними не тягаться. Хотя на фигуру я никогда не жаловалась. Лицом, скорее всего, просто не вышла.
— Лида, — позвал Пономарев, когда мы застопорились у турникетов. — Тебя провести?
— А… — встрепенулась. — Нет.
Покачала головой, прогоняя неуместные мысли. И о чем вдруг думать стала? Ну какой еще Пономарев… Я же в субботу с Димой встречаюсь.
Высвободила свою руку из его теплой ладони и полезла в сумку за проездным. Ну и где он там у меня?
Как назло, найти его сразу не получилось. Мимо проходили недовольные люди. Шушукались, посматривали на меня с недовольством. Только Пономарев все так же стоял радом и терпеливо ждал, когда же я закончу свои поиски. Определенно, женскую сумочку, каких бы размеров она не была, пора переименовывать в черную дыру. Или Бермудский треугольник. Потому что найти в ней сразу то, что нужно, невозможно.
Наконец-то, когда в руках оказалась заветная карточка, я быстро приложила ее к желтому кругляшку и таки прошла через турникет.
— Ты нервничаешь, — заметил Пономарев.
Промолчала. Что можно было сказать? Да, я нервничала. С чего-то близость Ивана волновала меня все больше и больше. И я, увы, не знала, что с этим делать. Ему нельзя было доверять. Нельзя было подпускать его близко к себе. И ежу понятно, что ему от меня может быть нужно. Как же, он не видит особого отклика с моей стороны, и в нем просыпается охотничий инстинкт. Только поэтому сейчас и идет рядом со мной. Когда получит, что хочет, сразу охладеет ко мне.
Так думала я. Но что на уме у Вани на самом деле, знал только он. Делиться же со мной своими мыслями никто не собирался. Впрочем, если бы даже рискнул завести об этом разговор, не факт, что я бы поверила его словам.
— Эй! — повысил голос парень, хватая меня за руку и притягивая к своему боку. — Лида, смотри, куда идешь.
Моргнула, осматриваясь. Что не так?
Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому как Пономарев решил пояснить:
— На тебя чуть не налетели. А ты идешь, словно на пролом.
— Да? — Это я так только при нем торможу или в этом во всем усталость виновата? — Я, наверное, совсем вымоталась. Не вижу, куда иду, — потупив взгляд, пролепетала. Отстраняться же от Вани не торопилась. К слову, его рука, продолжающая удерживать меня за запястье, хватку не ослабила. Из чего можно было сделать вывод, что никто и не собирался меня отпускать.
— Как ты планируешь совмещать учебу и работу?
— Как-нибудь, — неопределенно ответила.
Мы остановились на платформе и стали ждать поезда. Он приехал почти сразу, обдав прохладным воздухом. И специфическим запахом стоящего неподалеку мужчины в потрепанной жизнью куртке и испачканных в чем-то джинсах.
— Учитывая, что у тебя явные проблемы в семье… — продолжил было не очень приятный для меня разговор Ваня, но я его перебила:
— Тебя не должно это волновать.
Садиться не стали. Остановились у заблокированных дверей и принялись ждать, когда поезд тронется в путь. Дернувшись, он начал медленно набирать скорость. Вскоре в ушах стоял уже привычный шум. А стекло двери искажало наше с Иваном отражение. Но оно мне и такое нравилось.
Черт… Лида, прекращай о нем думать!
— Но почему-то волнует, — вновь повышая голос и склоняясь к моему уху, заговорил парень. — Догадаешься, почему?
Конечно… намек про троих ребятишек был более чем красноречивым. Но жизнь научила меня не доверять малознакомому человеку просто так. А с Ваней я была знакома всего ничего. Как, собственно, и с Димкой. Но он легко смог покорить меня. Наверное, это было связано с тем, что я почувствовала в нем родственную душу. Другого объяснения я найти не могла. И еще недавно я думала, что мою к нему привязанность можно назвать влюбленностью. Сейчас же стала сомневаться в этом.
— Не имею ни малейшего представления, — притворилась недогадливой я. Отвернулась, делая вид, что мужчина с резким «ароматом», устроившийся на сидении неподалеку, интересует меня гораздо больше, чем высокий, симпатичный парень, смотрящий на меня лукаво и как-то предвкушающе, что ли.
— Да все-то ты поняла, — легко догадался Пономарев. — Чего тогда играть удумала?
— Я не играю, — покачала головой, снова смотря на него. — Я не доверяю. Никому, кроме Миры.
— Почему? — Ваня нахмурился. Точно не ожидал от меня таких слов.
— Потому что… — я замялась. — Потому что все вы красиво говорите. И ухаживать даже умеете. Когда вам это выгодно. А потом машете ручкой и говорите, что вам просто было хорошо. На один раз хорошо.
— Тебя кто-то обидел, да? — напрягся молодой человек. Нервным движением повернул свою точно любимую кепку козырьком назад. И теперь я могла еще лучше разглядеть его потемневший взгляд.
— Это с каждым может случиться, — беззаботно откликнулась. Не рассказывать же ему о своих сердечных ранах? Да у кого их только не было! Не я первая, не я последняя.
— Расскажи, — попросил Ваня.
— Зачем тебе это? — покачав головой, поинтересовалась. — Не стоит ворошить прошлое. Я же не лезу к тебе в душу. Вот и ты… — я опустила взгляд, смотря на свои замученные жизнью ботинки. Сейчас смотреть в глаза парню было тяжело. — Не трави душу еще больше. Ничего страшного со мной не случилось. Это все, что тебе следует знать.
