— Может, всё же не стоило так, — покачал головой Сава. — При людях. И вообще. Он всё же твой отец.
— Ой, давай без нравоучений, а? — фыркнула Эва. Гордо задрала голову и пошла.
Саве показалось, она сожалеет, что погорячилась. Столько любви и боли было в её словах о родителях. Но она ведь ни за что не признается. Она Эвита! И этим всё сказано. Поэтому просто пошёл следом.
— Кстати, ты же что-то хотел мне сказать, — снова развернулась она. — До того, как нас перебили. Ты хотел извиниться за себя. За то, что ты…
— Уже неважно, — качнул Свелий головой, словно и правда надеялся, что она отстанет.
Но она, конечно, не отстала.
— Это почему же? — задрала Эвита подбородок.
— Ведь ты теперь моя девушка.
— Ах да!
— И одно из главных условий, — посмотрел на неё в упор Сава. — Пока ты со мной, ты больше никому не строишь глазки.
— Что?!
— Ты слышала.
— Да, да, я слышала. Но ты… Чёрт! — стукнула она себя по лбу, словно только что о чём-то догадалась. — Ты разозлился, потому что в машине я заигрывала с теми чуваками, что ехали рядом? Так вот в чём дело! Серьёзно? Это ревность?
— При чём здесь ревность? — дёрнул Сава головой. Это было неприятно даже вспоминать. — Ты выставила меня дураком. Я сидел рядом как какой-то остолоп, пока ты… строила им глазки.
— Знаешь, что?
— Что?!
— Ты и есть остолоп.
— Чу̀дно! — взмахнул руками Сава. Перехватил костыль. И хотел пойти, опираясь на него. Но вместо этого отшвырнул его в сторону и пошёл так.
— Ну-ка возьми! — догнала его Эвита, преградив дорогу костылём как посохом. — Возьми, я сказала, — ткнула она в его грудь. — Врач предупредил, что ногу несколько дней обязательно надо беречь. И это не шутки.
— Откуда ты знаешь, что мне сказал врач?
— Я звонила. Да, я звонила, — взмахнула она руками, когда костыль оказался у него подмышкой. — Потому что переживала. Ведь это я тебя покалечила. И я…
— Эвита? — окликнул её женский голос.
Она повернулась.
— Мама?! Мама, чёрт побери, а ты что здесь делаешь?
Глава 36
— Я тоже рада тебя видеть, — усмехнулась женщина.
— Привет! Прости, я правда рада, — тепло обняла её Эвита и отстранилась. — Но всё же…
— Что я здесь делаю? Хороший вопрос. Я взрослая самодостаточная женщина. Разве я не могу прийти на помолвку к бывшему мужу? Тем более, меня пригласили.
— Нет, конечно, ты можешь. Но мам… — болезненно скривилась она.
— Что мам? — и глазом не моргнула Ирэна Хмелевская.
И пока они спорили, Сава даже не заметил, что стоит с открытым ртом.
В струящемся серебристом платье мама Эвиты была… у него не было слов. Как Далида? Как Катрин Денёв? И эффект производила примерно такой же. Все, кто стоял сейчас в зоне видимости, все кто знал кто она и кто нет, обернулись на неё всё равно.
Сава как никогда понимал Алекса Астахова. Разве такую женщину можно разлюбить? Или забыть? Или не сойти с ума, зная, что она тебе изменила и даже не стала этого скрывать. Он буквально достал ей звёзды с неба. Стал успешен, богат, велик ради неё, потому что на меньшее для неё был не согласен. Велик, как Гэтсби. И у него всё получилось. А она…
И ещё Сава подумал про цифры, что видел в документах компании. За два последних года они ему совсем не нравились. Теперь, кажется, он понимал почему Алекс Астахов допустил столько ошибок и чувствительных для компании промахов именно за эти два последних года.
— Кстати, мама! — пока он думал о своём, повернулась к нему Эвита. — Это Савелий.
— Очень приятно, — протянула ему руку Ирэна. Но, или она слишком хорошо знала свою дочь, или её в принципе не проведёшь, после того, как пожала Саве руку, уставилась на дочь вопросительно.
— Да, это то, о чём ты подумала, — взмахнула та руками: то ли сердито, что ей не поверили, то ли сердито, что поверили.
Сава отметил, что это был её любимый жест — взмахами руками она подкрепляла почти все свои слова и эмоции.
— Ну что ж, рада это слышать. Добро пожаловать в наш дурдом, Савелий. Легко вам не будет. Но мне кажется, вы из тех, кто не боится трудностей, — похлопала она его по плечу. И хоть это, конечно, был скорее дежурный комплимент, ему было приятно.
— Нет, ну почему никто обо мне не говорит, что я замечательная! — возмутилась Эвита. — Что я добрая, отзывчивая, заботливая девушка. И со мной вам повезло.
— Потому что ты несомненно замечательная. Но с тобой непросто, Эва. И ты прекрасно это знаешь, — спорили они, словно Савы рядом и не было. И даже пошли, забыв про него как про оставленную на лавке вещь.
«Зайку бросила хозяйка…» — настойчиво крутилось в голове, когда он сомневался: хромать за ними или повернуть к стоянке. Что-то ему подсказывало они нескоро заметят его отсутствие.
Он решил второе. Не из гордости. Хотел оставить в машине пиджак. Как подобает случаю, он, конечно, явился в костюме. Но, несмотря на облачность, стало жарко, а таскать костыль и пиджак на плече было утомительно.
Но остановился, сделав не больше двух шагов.
Она же сейчас увидит цветы, из-за которых так расстроилась Эвита. И это разобьёт сердце им обоим.
Он выдохнул, и, оценив расстояние до холла, понял, что нужно их остановить и развернуть, а не догонять.
— Ирина Станиславна! — крикнул он.
Глава 37
— Ирэна, — обернулась та, удивившись. — Можно просто Ирэна. Мой отец поляк. Станѝслав Хмелевский.
— Ирэна, простите, что я так, — виновато показал он на костыль, — кричу.
Он кивнула, принимая его извинения и… подошла.
— Можно мне, ну раз уж подвернулся такой случай… — ненавязчиво развернул он женщину спиной к Эвите, давая понять, что разговор конфиденциальный.
Но сам, обернувшись, выразительно выпучил глаза, подавая Эве знаки, что той не мешало бы что-нибудь придумать, пока он отвлекает маму.
— Что? — безмолвно спросила она.
Савелий покрутил в воздухе рукой. Эти магические пасы, растопыренные и сложенные пальцы, круги и кресты, что он рисовал в воздухе, означали «сделай что-нибудь с цветами»: убери, унеси, накрой, что угодно. И она каким-то чудом догадалась.
Кивнула и рванула к холлу.
— Боюсь, иначе бы меня с вами ещё долго не познакомили, — вернулся он к Ирэне, оценив, как Эвита сверкает пятками.
— Очень может быть, — сдержанно кивнула её мама. — С тех пор как её брак закончился сокрушительным фиаско, она неохотно с нами делится.
Фиаско? У Савы язык чесался спросить, что произошло, но тогда пришлось бы признать, что он её совсем не знает, или что Эвита с ним не откровенничает, а это станет сигналом, что и маме не стоит выдавать ему семейные секреты. Поэтому он не спросил. Да, это было бы и нечестно. Пусть Эвита сама расскажет, если захочет.
— Так что ты хотел узнать? — подняла к нему лицо её мама.
— Скажите, что мне стоит о ней знать. То, в чём она никогда не признается сама.
Ирэна посмотрела на него с нескрываемым интересом.
— Всё настолько серьёзно?
— Я… — смутился Сава, — я не знаю, настолько или нет. Но… — он пожал плечами, — для меня это важно.
Мама Эвиты вздохнула.
— Она выглядит как девчонка, которая любому надерёт задницу, но на самом деле куда ранимей, чем кажется. Вот что тебе нужно о ней знать. Если она доверится, а ей снова разобьют сердце, она себя заново не соберёт.
Савелий сглотнул, не зная, что ответить. Да и стоило ли отвечать. Но как же он сейчас жалел, что у них просто договор.
— Так что имей в виду. Я оторву тебе яйца, если ты её обидишь. И скормлю их её отцу, — улыбнулась Ирэна так, словно говорила исключительно приятные вещи.
Саве впору было снова сглотнуть. Но со стороны здания яхт-клуба донёсся вопль:
— Пожар!
Раздались испуганные крики, визг.
А потом Савелий увидел пламя. И как в небо взметнулся столб воды.
— Эвита! — рванул к нему Савелий.
