Секунда, вторая… Бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Вот чудик! Он лишь сейчас срывается с места и, смешно переваливаясь, бежит к своей машине. Мощь моего «Пыжика» оставляет желать лучшего, но у нас с ним небольшая фора. Успеем, малыш!
Усталость забыта, колышется чад, и снова копыта, как сердце, стучат…
Через пару минут расстояние между мной и моими преследователями стремительно сокращается… Но время уйти ещё есть.
И нет нам покоя, гори, но живи! Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови!..
Сердце колотится, как заполошное, ладони взмокли… Впереди загруженное кольцо, позади мигалка, а высоко над нами тонкий молоденький месяц умиротворённо обкуривает потемневшее небо сиреневыми облаками.
Я давлю на клаксон, и понимающие водители уступают дорогу, позволяя мне ворваться в плотное кольцевое движение. На втором съезде я ныряю в оживлённую городскую трассу и прибавляю газ. Прорвёмся! Ещё немножечко! И ещё…
На родную, такую восхитительно тёмную улочку я сворачиваю с торжествующим улюлюканьем и заходящимся в адреналиновой скачке сердцем. Погасив фары, петляю по дворам, а добравшись до своего, влетаю на парковку, едва не снеся зеркало о соседский навороченный танк. Фу-ух — обошлось! Глушу двигатель и падаю на соседнее сиденье.
Секунда, вторая…
Не делайте мне нервы, господа! В нашем городе с полуторамиллионным населением столько тысяч злостных нарушителей! Я же никому не делаю зла… Просто пытаюсь выжить в этом несовершенном и несправедливом мире взрослых и сильных преступников.
8.2
— Улитка добралась бы быстрее! — недовольно ворчит мама, когда я, наконец, занимаю своё место за столом.
— От парочки брюхоногих мне сегодня всё же удалось улизнуть, — парирую я, ещё не вынырнув из куража.
Но мама, привыкшая искать подвох во всех моих словах, подозрительно сощуривается и сверлит меня недобрым взглядом.
Да перестань ты, мама, речь не о тебе!
А уже в следующие несколько минут вся наша компания, развесив уши, впитывает невероятные и потрясающие знания о древнейших жителях нашей планеты — вовсе не глупых, иногда ядовитых, с количеством зубов больше, чем у самой зубастой акулы. И это всё улитки! А ещё они способны спать три года подряд. Вот бы человеку такие способности! Прикорнула на пару лет, а потом проснулась уже совершеннолетняя — и права получила, и в ипотеку впряглась, и все свои законные сертификаты затребовала и всю стену ими облепила!
Да глупости, конечно! Я за эти два года ещё столько дел успею обстряпать! Некогда дрыхнуть!
— Так, тост с опоздавшей! — горланит уже захмелевший Вадик и наполняет мой фужер вишнёвым компотом из Бабаниных запасов. Почему-то от этого пощипывает в носу… Как жалко, Бабань, что ты не успела познакомиться с нашими девочками!..
— Да-да, слово предоставляется главе нашей семьи! — пафосно восклицает Алекс и стучит вилочкой по фужеру. — Давай, Айя!
Я встаю и поворачиваюсь к нашей солнечной девочке… Стефания во главе стола в принцессочном платье цвета спелого апельсина, с красиво уложенными локонами, такими прекрасными мшистыми глазами, нежной улыбкой… Моя младшая сестрёнка-всезнайка — самое восхитительное и позитивное создание во всём мире! А как рисует и какие невероятные фотоснимки творит эта феечка! Талантище! Мне так много всего хочется ей пожелать… Но главное, чтобы не растеряла свою солнечность, не разочаровалась…
— Уснула, что ли? — мамин голос звучит нетерпеливо и раздражённо, а я вдруг понимаю, что все ждут меня и забываю слова…
— Пусть… рядом с тобой, малышка, всегда будут только искренне любящие тебя люди, — свой тост я быстро запиваю компотом, потому что больше ничего мудрого не приходит в голову.
— Золотые слова! — поддерживает меня Вадик, а Алекс одобрительно кивает.
— Да! Вот как сейчас! — радостно соглашается Стеф. — И чтобы ещё папа был!
— Главное, детка, — нравоучительно вставляет мама, — чтобы тебе встретился обеспеченный, очень щедрый и самый красивый мужчина!
— Рановато ей столько мужиков! — вставляет Алекс. — А когда вырастет, мы ей умного пожелаем.
— И доброго, — застенчиво улыбается Стеф.
— Не хочу показаться нескромным, но мне кажется, что вы говорите обо мне, — улыбается Вадик, не сводя плотоядного взгляда с моей старшей сестры.
И Алекс почему-то не фыркает и не язвит. Она неожиданно краснеет и топит смущённый взгляд в игристых пузырьках шампанского.
Это ещё что за новости? Я ведь предупреждала её, что Вадик… Нет, он, конечно, замечательный друг — безотказный, добрый… Но он же кобель! По его теории, каждая красивая девушка достойна его любви, но не всякая достойна быть отлюбленной дважды. И лучшая девчоночья сторона — та, на которой закреплены большие сиськи.
Но среди присутствующих такой стороной может блеснуть только наша фигуристая рыжуля. Но даже тот факт, что по протекции Вадика Алекс уже два месяца работает в компании его отца, не даёт моему другу эксклюзивного права на её пышные достоинства. Поэтому, когда в десять вечера Вадик вдруг заявляет, что пора и честь знать, я с облегчением выдыхаю.
— Спасибо, что пришёл, Вадим, — каким-то дурным томным голосом блеет Алекс.
И огромное спасибо, что сваливаешь, дружок!
Я торжествующе улыбаюсь, пока Вадик вкрадчиво не озвучивает:
— Ты проводишь меня, Александрина?
И я тоже провожаю его, стоя на промёрзшем балконе, и наблюдаю, как оглаживает Вадик ту самую — выдающуюся сторону моей сумасшедшей сестры. Ричард, впиваясь мне в плечо опасными когтями, равнодушно разглядывает пылкую парочку. А мне хочется крикнуть: «Фас, Ричи!»
И хочется развидеть, не слышать, забыть отвратительное чваканье их поцелуев, звенящее гулким эхом в морозном вечернем воздухе.
8.3
Январь
Паркую своего «Пыжика» напротив подъезда, глушу двигатель и продолжаю сидеть в стремительно остывающем салоне. Сил нет совсем, а ещё столько осталось незавершённых дел… Мне бы часиков десять прибавить к суткам… А лучше двенадцать, чтобы и на сон немного отщипнуть. Поднимаю глаза на окна и улыбаюсь — как же здорово, когда дома горит свет! Я знаю, что меня там ждут, и усилием воли заставляю себя покинуть автомобиль.
— Айчик, привет! Ох, опять нагрузилась, как верблюдица! Устала? — Стеф вырывает у меня пакеты и резко сгибается под их тяжестью.
— Обалдела, мелюзга? А ну, поставь немедленно, надорвёшься!
— Ой, кто бы говорил, да ты даже меньше меня! Думаешь, тебе полезно такие тяжести таскать?
— Я старше, — ворчу себе под нос, понимая, что так себе отмазочка получилась.
— Мугу, аж на полтора года! Старушенция! — хихикает Стеф и вытаскивает из пакета продукты, облегчая ношу. — Айка, а я такую пасту приготовила! Давай быстрее раздевайся и мой руки, тебе ещё пальчики облизывать. Кстати, Ричи я уже накормила, но этот проглот ещё требует.
И в подтверждение её слов из комнаты прилетает возмущённое:
— Жрать, шаболда! Жра-ать!
Стешка скачет за мной по пятам. Подаёт полотенце для рук, организовывает для меня ужин, ухаживает за мной и трещит без умолку.
— Ай, ну скажи, правда вкусно? — заглядывает в глаза, а я мычу блаженно и чмокаю подушечки пальцев. И сестрёнка сияет: — То-то же!
— А ты почему одна дома, где все? — я неопределённо взмахиваю рукой, не отрываясь от изумительной пасты.
— Не одна, а с Ричардом, — укоризненно поясняет Стеф, а я мысленно прошу у Ричи прощения. — А с ним и не скучно, и не страшно. Мама ещё днём уехала к тёте Марине, а Алька умчалась к своему Вадьке. Кажись, наша систер серьёзно влюбилась. Вот что значит сменить обстановку, да, Ай? А то я уж боялась, что она так и завянет со своим компом в обнимку.
«К своему Вадьке»… «Кажись… влюбилась»…
Да не кажись, а сто пудов! И к гадалке не приставай! Вопрос — на сколько же хватит нашего Вадика? И главный вопрос — что потом будет с Алекс?
