– Может не получиться.
– Но пытаться надо.
Леша остановился и резко обернулся к Нике. От спокойствия на его лице не осталось и следа. Он заглянул девушке в глаза, будто искал там что-то. Потянулся к ней, занес руку, но так и не коснулся ее лица.
– Леша, – прошептала надломившимся голосом Ника, медленно отступая на шаг назад.
Его близость действовала на нее разрушающе. Воспоминания, самые болезненные, всплывали в памяти одно за другим.
И когда все полетело под откос? Сейчас со стороны казалось, что первые тревожные звоночки появились еще после повышения Леши до регионального директора по разработке ПО в «Омеге»: срывы, резкие перемены настроения, пустой блуждающий взгляд, загулы и бесконтрольные траты больших сумм денег. А по факту глаза Ники были закрыты вплоть до февраля две тысячи семнадцатого года, когда Леша под действием ЛСД свернул с пустой дороги на встречную полосу и на большой скорости въехал в автомобиль, а потом ходил по железному ограждению моста с разбитой головой и громко смеялся, заглядывая вниз.
Нике так и не сказали, сколько денег стоило стереть из анализа его крови наркотики, которые бы увеличили срок вдвое, и судебно-психиатрической экспертизой признать Лешу «невменяемым» в момент совершения «опасного деяния». Но все наследство Быкова-старшего, в том числе коллекционная «Волга» и дачный участок за городом, бесследно исчезли.
Суд вынес постановление об освобождении от уголовной ответственности и о применении принудительной меры медицинского характера в отношении Леши сроком на три года – эталон содержания человека в изоляции, как сказал адвокат Быковых.
Вот такая история.
Ника стояла на расстоянии полуметра от Леши, но ощущала бесконечную пропасть между ними. Она понимала, что лучше момента не будет, что нужно признаваться во всем здесь и сейчас. Но язык онемел, слова отказались связываться в строчки, и Ника сдалась. Представила на мгновение сестру на его месте и тотчас возненавидела и себя, и Макса. Нет, Ника точно не смогла бы поступить так с Мирой. Неправильно все это было, изначально нехорошо.
– Говори то, что хочешь сказать, – набатом прозвучали его слова.
– У меня кое-кто появился, Леш, – Ника выпалила на одном дыхании и отвела взгляд.
Едва-едва удавалось сдерживать подступившие слезы и слушать гнетущее молчание. Хотелось бежать со всех ног. Но Ника вдавила каблуки в землю, чтобы устоять. И в ожидании ответа сжала зубы так крепко, что заболела челюсть.
– Я не надеялся, что будет как-то иначе, – наконец произнес он.
Ника выдохнула. Губы задрожали, и она, не сумев справиться, все же расплакалась.
– Прости меня, – прошептала Ника, громко всхлипнув.
– Это ты меня прости.
Леша протянул руку и сжал ее плечо. И так много было в его взгляде.
Дорогу обратно по узким коридорам, пропахшим болью и сумасшествием, Ника не запомнила. Моргнула раз, два, и оказалась почти у выхода. Она не избавилась от чувства вины «недопризнанием», но поставила жирную точку в их с Лешей истории. Давно было пора. С ее плеч свалился груз, больше не нужно было изображать атланта.
Но все же не могло пройти так гладко, да?
В десяти шагах от себя Ника заметила Макса. Он шарил по карманам, выворачивая те наизнанку, ронял на пол мелочь, ключи – именно такой, как всегда. Видимо, он все же проверил телефон и услышал послание брата.
Орлова засмотрелась, осознавая, что так все и началось в прошлом году – в долгих ожиданиях и мерцающих лампах. Когда после очередных Лешиных психозов они снова оказались вдвоем наедине, а алкоголь, не заглушавший тупую боль, подтолкнул их навстречу. Видимо, и правда что-то ненормальное витало в атмосфере подобных лечебниц, в самом деле они немного сошли с ума. Ибо любовью весь этот бред назвать Ника уже не могла.
Макс обернулся, но Ника вовремя скользнула за дверь. Понимала, что объяснений не избежать, но сегодня с этим справиться просто не могла. Она пообещала себе подумать и подобрать слова. А пока решила прогуляться по вечернему городу и выветрить сумасшествие из головы.
Глава 11
Billie Eilish – idontwannabeyouanymore
Ника
– Вера, – шептали бархатистым голосом на ухо, обнимая сзади.
– Я-я… я не Вера.
Тело Ники вибрировало от громкого, шипящего дыхания, которое щекотало шею и плечи.
– Вера, – настырно повторил мужчина.
Он звучал знакомо. Орлова пыталась вспомнить, где могла слышать его, но суть ускользала, как неопознанная мелодия, что иногда крутилась в голове.
Ника хотела обернуться, чтобы увидеть того, кто заставлял кусать губы, едва ее касаясь, но не вышло. Ни одна мышца не подчинилась ей. Она не двинулась с места, как ни старалась. Застыла, как во сне.
Во сне. Черт!
Противная трель будильника смазала сочную фантазию, почти разгаданную, ведь незнакомец сам шагнул из тени. Но Ника не успела разглядеть ничего, кроме силуэта да яркого цвета волос. Почти красного или… огненно-рыжего?
Орлова тотчас села на постели, отгоняя видение, как противную муху. Телефон надрывался и кричал мотивом Нирваны, а экран светился напоминанием: «Год с Максом». Ника хмыкнула: не дотянули.
Она отключила «авиарежим», и сообщения градом – также звонко и хлестко – посыпались на айфон. Макс. Заполонил собой весь чат: то извинялся, то ставил ультиматумы, то снова клялся в любви, то злился и даже угрожал. В этом был весь он – вечно полный ожиданий, которые нужно оправдывать, вечно требующий доказательства чувств.
В последнем сообщении, что пришло под утро, Макс несколько мягче просил о встрече. Ника легла на подушку и прикрыла глаза, мечтая провалиться обратно в сновидения, даже к рыжему, лишь бы не думать о насущных проблемах. Но сон не шел. Как назло, в выходной день проснулась с утра пораньше.
Спустя десять минут тщетных попыток уснуть и еще столько же уведомлений о входящих аж зарычала от досады и откинула плед. Встала, подключила телефон к колонкам и врубила плейлист, который Макс называл «порежь себе вены», будто надеясь, что тот услышит и отстанет.
Все же просыпаться дома было приятнее и гораздо спокойнее. Вчера Ника много и долго бродила по городу, а вернувшись, быстро отключилась. Сейчас ощущение опасности отпускало постепенно, вопросов не становилось меньше, но как-то легче дышалось. И хотя Ника не была уверена, что находиться одной у родителей достаточно безопасно, прекрасно понимала – прятаться у Алика тоже не выход. У Белозерова своя жизнь. И, видимо, очень насыщенная, раз он так и не вышел на связь.
В холодильнике оказалось пусто, и почему-то это сильно расстроило Нику. А может, не это. Орлова, не пожелав заморачиваться с покупками и готовкой, заказала еду в приложении и запустила кофемашину.
Буквально через двадцать минут она уже сидела перед телевизором с пастой и второй чашкой кофе, собиралась посмотреть интересный сериал, который Макс отказывался даже начинать.
Время играло с Никой: то пролетало незаметно – остывал кофе, заканчивались эпизоды, то несправедливо долго тянулось – минуты на электронных часах сменялись непозволительно медленно, не поддавались гипнозу. Орлова ждала, а от Алика все еще не было вестей. И мысль о том, что слишком часто вспоминала Белозерова, изрядно бесила Нику. Но это совершенно не мешало ей все больше думать о нем.
Со школьных времен Алик не сильно изменился. Если брать общую картину, а не внешность, которую Ника, конечно же, оценила. Он всегда был таким – прямолинейным, настырным, излишне честным и почти жестким. Годы не смягчили его. Одноклассники большей частью сторонились Белозерова, даже учителя старались лишний раз не трогать, зная, что за словом тот в карман не полезет. Рыжий бунтарь со скейтом, вечный одиночка, он всегда выделялся в толпе.
Как и его сестра. Хотя она была скорее воплощением доброты и душевности, от нее все сходили с ума. Правда, несмотря на скверный характер, Аликом тоже восхищались, но в основном девчонки. Ника скривилась, припоминая всеобщее помешательство, начавшееся в восьмом классе, стоило Белозерову вымахать на голову и раздаться в плечах от регулярных занятий боксом. Визги и томные вздохи в женской раздевалке, когда одна из дурочек ловила на себе его взгляд. Алик, правда, оставался показательно равнодушным ко всем.
