Ждём.
Открываю окно, чтобы закурить. В салон врывается морозный воздух, щиплет лицо и ноздри. Делаю глубокий вдох, надеясь избавиться от гнетущего настроения.
Дан молча смотрит в лобовое окно, которое покрывается хлопьями снега за считанные секунды. Включает дворники. Сметает ими навалившийся слой.
– Осуждаешь? – задаю вопрос, вспоминая скоропалительную женитьбу покойного брата.
Он ведь тоже не был влюблён в Викторию. Практически подобрал будущую жену на улице, под колёсами своего «мерина». Да ещё и, как оказалось, беременную.
Пожалел. Отогрел. Замуж позвал.
Мог бы помочь финансово и отпустить девушку на все четыре стороны. Но он увидел в ней свою вторую половину.
«Черррт…» – устало потерев ладонью лицо, понимаю, насколько схожие у нас с Андреем ситуации.
Он всегда твердил мне, что в создании семьи любовь не является главным якорем, за который нужно цепляться. Не всем Бог раздаёт это чувство. Не всем дано им правильно управлять. Оно может наделить тебя созидающей силой, как и разрушающей во всех смыслах этого слова. Каждый из нас нуждается в близком по духу человеке. Может быть, поэтому Вика его зацепила, а Маша поймала на крючок меня. Иначе я бы не стал на ней зацикливаться. Прошёл бы мимо, как делал это много раз.
– Тебя? – делает выразительную паузу, всматриваясь в сторону парадного. – Нет. Не осуждаю, да и права не имею. Она действительно лучший вариант из всех возможных. Думаю, нужно вызвать Янковского. Маше понадобится его помощь, чтобы прийти в чувство. А вот, кстати, и она.
Распахнувшись, подъезд практически выплёвывает её наружу, как инородное тело. Растрёпанную, без верхней тёплой одежды. В удручённом что ни на есть настроении. Она полностью убита. Растоптана. Уничтожена. Мной…
Вид девушки заставляет на какое-то мгновение почувствовать себя гребаным мудаком.
Жёстко?
Жестоко?
А как иначе добиться поставленных целей, когда на кону практически вся твоя жизнь?
В бизнесе по-другому не бывает. Либо ты, либо тебя. Проявишь слабину, и тебя тут же сожрут акулы более сильного ранга.
– Блять!!! – срывается вместе с её адским падением.
Рывком хватаюсь за ручку двери, выбрасывая так и не прикуренную сигарету.
– Сиди! – рявкает Дан, осаждая меня. – Не здесь. Потерпи пару минут.
– Да ну нахрен! Она подняться не в силах!
– Ты себя подставишь, – голос выверенный и точно бьющий в цель. – Она тебе хрен простит.
– Да я и так уже в аду, – ворчу, осознавая всю тяжесть содеянного мною поступка. Сердце принимает, мозг отвергает.
Беру себя в руки, наблюдая за тем, как она, вопреки всему, расправляет сломанные крылья. Поднимается с земли, берёт курс на проезжую часть.
– Трогай, Дан, она замёрзнет. Ещё, чего доброго, воспаление схлопочет. Девушка мне здоровой нужна.
Глава 13
Протест отклоняется
Маша
Кажется, что голоса в моей голове посходили с ума, смешались и превратились в сплошное жужжание. Как в пчелином улье.
Я всё время пытаюсь разобрать смысл слов, хочу понять, где я нахожусь, но не могу. Не в состоянии что либо определить, словно мой разум затянут плотной паутиной, сквозь которую пробиваются лишь отрывки фраз.
– Она без сознания… Может в клинику?…
– Янковский уже едет к тебе…
– Нашатырь… Должен быть в аптечке, посмотри… Маша? Слышишь меня? Очнись… Давай-ка, открывай глаза…
В висках оглушительно что-то хлещет.
Морщусь.
Мне неприятно это ощущать. Кажется, от шлепков голова вот-вот разорвётся на куски.
Пытаюсь прекратить болезненные ощущения глухим затяжным стоном.
– Уфф! Жесть. Держи. Близко к ноздрям не подноси.
– Она вроде бы приходит в себя…
Резкий, неприятный запах тут же приводит в чувство.
Распахиваю веки. В жарком мареве колышется светло-серый, освещённый потолок. Почти над головой, как в салоне автомобиля.
Сосредотачиваюсь ниже на силуэте. Встречаюсь с направленным на меня, уже знакомым, хмурым взглядом. Тёмные серебристые глаза впиваются в мои. Тело тут же простреливает током, а затем оно покрывается прохладными мурашками.
Прилипший язык к небу почти не шевелится. Не выходит сглотнуть в горле ком.
Господи, это же мираж? Пусть будет мираж. Прошу…
– Дан, воду подай!
«Не мираж…» – осознаю неприятную новость.
Отыскав ниточку, ведущую в реальность, опускаю отяжелевшие веки. Не хочу никого видеть. Хочется тупо уснуть. Утром всего этого не будет. Утром я вернусь в прежнюю жизнь.
Кстати о ней. О жизни…
Прежней она уже никогда не будет. Пора научиться принимать поражения и попробовать жить с этим дальше.
Но как?
С недавних пор у меня в груди зияет чёрная дыра. Образовавшуюся там пустоту мне больше нечем заполнить. Мой муж не просто меня убил. Он меня растоптал, посеял в душе ненависть к мужчинам.
– Маша, попей воды.
Отрицательно верчу головой. Не желая подчиняться, плотно сцепляю зубы, даже когда горлышко бутылочки касается моих губ.
– Не упрямься, тебе нужна жидкость. Пей! – звучит уже как приказ.
Делаю вид, что погружаюсь в сон. С кем с кем, а с ним меньше всего хочется разговаривать…
– Маша, не спи, – давит интонацией. – Открой глаза. Посмотри на меня.
– Руслан… Г… оргиевич… – пересохшим ртом еле слышно крякаю. – К… акого черта вы здесь забыли… в моём районе? – эта мысль первой приходит мне в голову, как только я понимаю, кто передо мной сидит.
Неужели следил?
– Дан, – проигнорировав моё любопытство, отдаёт команду своему охраннику: – Поехали домой. Маше нужно отдохнуть. Завтра обсудим все твои вопросы, – последнее предложение, по всей видимости, адресует мне.
* * *
Мыслю я всё ещё заторможенно, но всё же осознаю тот факт, что вся эта история с неожиданным спасением попахивает криминалом.
Он что же, решил меня выкрасть, воспользовавшись гадким моментом?
Даже если следил за мной, какое имеет право везти к себе домой?
– Я никуда с вами не поеду… – сиплю, отбирая дрожащими пальцами бутылочку из его руки. Кое-как сажусь ровнее. Замечаю, как с плеча и груди сползает его тёплое кашемировое пальто.
Так вот, значит, из-за чего в голове всё время кружил этот внушающий спокойствие запах. Запах сосны то ли кедра… нотки моего любимого бергамота… и аромат свежеочищенной кожуры от сладчайшего спелого апельсина…
Хотелось бы задержать этот бархатистый запах подольше в своих лёгких, но возмущение, назревающее в груди, подталкивает меня сделать жадный глоток воды и высказать своё мнение по поводу происходящего произвола:
– Остановите машину и выпустите меня! Сейчас же! – поднимаю голос, почувствовав прилив сил. – Это противозаконно! Да что вы себе оба позволяете? – не успеваю взяться пальцами за ручку двери, как её блокируют, а Руслан тут же дёргает меня на себя, сжимая в тисках.
Ещё чуть-чуть, и косточки начнут хрустеть в кольце его сильных рук.
Упершись лицом в широкую грудь мужчины, едва не задыхаюсь. Потрепыхавшись немного, как бабочка в коконе, временно сдаюсь.
От кожи Исаева исходит опаляющий жар. Чувствуется даже через надетую на нём рубашку. Я словно к печке прислоняюсь, и всё равно дрожу. Безрезультатно пытаюсь утихомирить тремор в теле.
– Тихо, тихо, Маша… Да что ж ты такая колючая? Не женщина, а кактус… австралийский… – бархатный голос почти усмиряет моих взбунтовавшихся внутренних демонов. Аромат его парфюма снова забивает лёгкие, достаточно сильно кружит голову, словно дурман. На груди Руслана неожиданно становится уютно и спокойно. Даже частота его сердечных ударов не раздражает. Наоборот, успокаивает. Возникает желание задержаться на этом месте ещё ненадолго, разреветься и выпустить наружу наболевшее.
– Если бы я не вытащил тебя из сугроба, до утра бы ты превратилась в Снежную королеву.
– И пусть… – шмыгаю носом, ощущая, как сжимается от боли и обиды моё сердце. – Вам-то какое дело до всего этого?
