сгустившихся по углам тенях мужские фигуры, что напрягали похлеще самого лютого убийцы. Потому что от убийцы хотя бы знаешь, чего ожидать, а вот от неизвестно кого…
Но к моему великому облегчению вокруг всё было спокойно.
Комната мамы встретила запустением. При этом все её вещи остались лежать на прежних местах. Я этого никогда не понимала. Отец не из тех, кто умеет любить, но при этом жутко сентиментальный. Никому не позволял ни к чему здесь притрагиваться. Даже мне. Именно поэтому я и выбрала сейчас эту комнату. Где, если не в запрещённом месте, куда не допускались даже приходящие горничные, хранить важные документы?
Вот только полчаса спустя я сдалась. В комнате не было ничего, где можно было бы скрыть что-то. Всё открыто и на виду. Простукивание пола и стен тоже не принесло никакого результата.
И всё же сдаваться я не собиралась, впереди меня ждал обыск чердака — огромного помещения во всю площадь дома. Оно было заставлено старой мебелью, у одной из стен притулилось несколько прикрытых простынями картин. В ближнем от входа угла стояла детская колыбель. Вырезанная из дерева вручную с маленькими ангелами по бокам люльки. В больших коробках рядом обнаружилось несколько поменьше с детскими вещами. Я никогда не думала, что стало с моей одеждой, из которой я выросла: выбросили, продали или отдали в детские дома. Оказалось, папа всё сохранил. И от этого горечь разбитых надежд стала только явнее.
Почему всё так?
Ведь, если он сохранил комнату мамы нетронутой, и мою, эти вещи все, значит, действительно любил? Но если любил, зачем мучил нас? Что это за извращённое чувство такое? Ведь любовь должна приносить счастье, а не боль. Вот только маленькой девочке, живущей глубоко внутри, до сих пор хотелось верить в невозможное.
— Ох, папа... — прошептала, закрывая коробку и возвращая на место.
Не дело это — предаваться воспоминаниям и ненужным эмоциям. Я здесь не для этого. Поэтому, тряхнув головой вернулась к обыску.
Спустя час, обследовав каждый потаённый уголок огромного помещения и разуверившись в положительном исходе своей вылазки, я вернулась к колыбели. Она меня манила больше всего остального. Настолько, что я решила изучить её получше. Водила по резным картинкам, представляя, как чья-то рука с любовью вырезает маленьких человечков с крыльями, как бережно потом сглаживает острые углы и покрывает дерево защитным слоем.
— Она и правда очень красивая, — вдруг раздалось за спиной, вынудив замереть.
Оружия у меня с собой не было, но рядом валялась ножка от сломанного табурета, и её можно было использовать в целях самозащиты. Но сперва стоило выяснить, что здесь забыл нежданный гость.
— Не припомню, чтобы хоть кого-то приглашала сегодня в гости, — произнесла как можно более равнодушно, разворачиваясь к внезапному визитёру.
Его приходу я не удивилась. Как и тому, каким образом он сюда попал. Всё же сын лучшего друга. Сосед. По-любому имеет запасную связку ключей.
— А я всё равно пришёл, — пожал тот плечами в полнейшем безразличии, осматриваясь вокруг.
— Как… интересно, — сложила руки на груди. — И зачем же, позвольте узнать?
Аксёнов, а это был именно он, улыбнулся. Но не так, как раньше, хитро и понимающе, а какой-то дерзкой и мальчишеской улыбкой, сделавшей его моложе сразу на десяток лет. Я даже засмотрелась на мгновение, что уж там. Положа руку на сердце, мужчина действительно по-своему красив. Не будь я уже влюблена в Егорова, наверное, влюбилась бы сейчас в Илью. По крайней мере, теперь понятно, чем он берёт женщин.
— Затем же, зачем и ты сюда приехала, — ответил он, продолжая смущать меня своей улыбкой.
Так и хотелось попросить его сделать лицо посерьёзней.
— Ну-у, лично у меня взыграла ностальгия, — бросила косой взгляд на колыбель. — А вот что у вас… Очень интересный вопрос. Даже не постеснялись не только проникнуть на чужую территорию, но и при мне.
Мой порыв пристыдить наглого вторженца не возымел успеха. Аксёнов продолжал всё так же улыбаться и вести себя так, будто он здесь хозяин положения. Это… бесило!
— Всего лишь хотел убедиться, что с тобой всё хорошо.
Да ладно?
Он серьёзно ждёт, что я поверю?
— Господин Аксёнов…
— Просто Илья, — перебили меня.
Не стала спорить.
— Илья, — покорно повторила за ним. — Давайте не будем усложнять друг другу жизнь ещё больше. Просто скажите уже, что вам всем в действительности надо от меня? К чему все эти преследования? Или вы серьёзно думали, что я такая дура, неспособная заметить слежку за собой?
Ответом мне стала очередная милая улыбка. Я устало вздохнула.
— Боюсь, у меня скоро аллергия разовьётся на мужские улыбки, призванные отвлечь меня от важного разговора, — сказала, как есть.
— Егоров, — понимающе усмехнулся мужчина. — Я вас видел у гостиницы, — пояснил на мой вопросительный взгляд. — Это было довольно жестоко — так отшить своего защитника, — добавил как бы между прочим, продолжив изучать обстановку чердака.
Я осталась пребывать на месте.
— А вы значит, не только подсматриваете, но и подслушиваете? Какой интересный послужной список вырисовывается, — поцокала языком.
— Язвишь? — по-доброму хмыкнул мужчина. — А между тем, я — единственный, кто стоит между тобой и остальными акционерами. Они уже чего только не придумали, чтобы заполучить тебя в жёны. В отличие от меня, давать тебе самостоятельного выбора никто не собирался.
Ну прям само благородство!
— В ножки уже можно падать или разрешено подождать до окончания отбора женихов? — выгнула брови вопросительно.
— А что, ты уже начала отбор? — оторвался от созерцания старинной мебели Аксёнов, послав мне лукавый взгляд. — Претендент тоже имеется?
— Конечно. Вы, — поддержала я тему. — Вы же так себя расписывали, что впору восхититься и проникнуться. Защиту обещали, помнится. А в свете происходящих событий, подозреваю, она мне скоро понадобится как никогда.
Хотела ещё спросить про бумаги и зачем для этого на мне обязательно жениться, но решила не выдавать своих знаний раньше времени. Мало ли. Как говорится, молчание — жизнь.
— Я всегда восхищался твоим умом, — сделали мне своеобразный комплимент, отступая к окну. — И я не лгал тебе, Арина. Я действительно хочу помочь. Конечно, не без личных соображений, но и этого я от тебя тоже не скрывал. Ты помогаешь мне получить нужное влияние в фирме, я обязуюсь заботиться о тебе.
Хм...
— И всё?
