ты захочешь… — пытается схватить за бедра, тянется открытым ртом к члену.
— Мне неинтересно твое предложение.
— Ты меня после другого не захочешь! — рыдает, размазывая слезы по лицу.
— Я. Тебя. Давно. Не хочу.
— Он у тебя стоит…
— Не на тебя, — сквозь зубы. Догадка на ее лице. В запале слетело с губ. — И прежде, чем еще раз открыть рот, подумай, чем это закончится для тебя. С этого дня ты не трешься рядом со мной…
Злата
Он отводит взгляд, не глядя на брюнетку, зовет ее подняться с собой, а меня не отпускает. Ребята между собой переглядываются, общаются без слов, а мне их посыл непонятен, только чувствую общее напряжение.
— Пиво будешь? — смотрит на меня друг Макара, Шахов Тимур.
Его имя, как и имя Кайсынова, постоянно на слуху. Красивых и обеспеченных мальчиков полно в нашем ВУЗе, но мотыльков всегда тянет на огонь. Опасность возбуждает, только этим можно объяснить желание дурочек приручить хищников. Возможны исключения? Перед глазами две картинки с образом Макара – как он разговаривал с брюнеткой, и как он эти дни вел себя, когда мы были одни. Нотки тщеславия во мне говорят, что со мной он другой, но холодная разумная сторона подсказывает, что я не провоцирую его зверя, и лучше этого не делать, шепчет интуиция.
— Нет, — мотаю головой. Во-первых, я на работе, а во-вторых, не хочется в незнакомой компании употреблять спиртное. Хотелось бы понять, что они задумали. Отсутствие Макара и его девушки меня не успокаивало.
— Безалкогольное?
— Нет, спасибо, — я в курсе, что в напитки добавляют наркотики, несколько скандалов было в школе, в которой училась. А если взять статистку по стране и умножить на пятьдесят, а то и больше, то получим приблизительную статистику подобных случаев. Ведь не каждая девушка заявляет об изнасиловании.
— Пойдем со мной, — Шахов поднимается с дивана. Я не чувствую от него агрессии, подлости, голос звучит ровно. — Заварю тебе чай, — когда мы входим на кухню. — Присаживайся… и не бойся. Никто не собирается тебя спаивать. Ты замерзла, можешь заболеть, — он включает чайник, достает несколько коробок чая. — Ромашку нормально переносишь? — смотрит на меня, а я – подозрительно на коробку. Тимур подносит ее к моему носу, дает понюхать. — Это ромашка, — улыбается он. — Не слушай Лизу, она тебя стебанула, а ты жестко напряглась.
Верю. Страх медленно уходит, позволяя телу расслабиться.
— Не обожгись, горячий, — передо мной опускается кружка. Хищники могут быть заботливыми. Меня это качество и в Макаре не перестает удивлять.
— Спасибо, — тут, как назло, мой живот напомнил, что я сегодня почти ничего не ела, да и вчера не особо. — Извини, — пряча взгляд в стол. Мои щеки сейчас сгорят. — Некогда было поесть, — искоса смотрю на Тимура, он улыбается.
— Держи, — ставит передо мной сырную и мясную нарезку, нарезанный серый хлеб, зелень, нарезанные ломтиками огурцы и помидоры. — Сама сделаешь себе сэндвич?
— Сделаю, — киваю.
— Мне тоже, если несложно, — отмечаю, что улыбка ему очень идет.
— Несложно, — первый бутерброд делаю ему, кладу побольше мяса, оставляю на краю тарелки, второй себе – сыр и зелень. Тимур заваривает себе кофе и садится напротив. Когда так делает Макар, мне сложно бывает расслабиться, с Шаховым легко, не чувствую напряжения. Он не сносит меня своей энергетикой.
Откусываю бутерброд и чуть ли не мычу от удовольствия. Как же вкусно! Тимур съедай свой быстро, делает еще пару, один кладет рядом со мной.
— Спасибо.
Стараюсь не думать о том, что происходит наверху. Но отмечаю, что мне неприятно уединение Макара и брюнетки. Не могу ее назвать Вороной даже мысленно. Чем бы они ни занимались, это не мое дело. Ни с кем особо не общаясь, я и то в курсе, что через постель Кайсынова прошло много или, точнее, очень много девушек. Девушки в столовой любят поговорить о мальчиках, размерах их членов, похождениях, подарках, деньгах...
Глоток чая, внутри разливается тепло. Вкус на любителя, но мне нравится. Я вообще за это время разучилась привередничать. Еда сама не появляется в холодильнике и на плите, а самой готовить некогда. Цены не позволяют покупать полуфабрикаты или готовые блюда.
Женские всхлипы отвлекли от чая. Не задумываясь, действуя на инстинктах, я выбежала из кухни. Тимур, матерясь под нос, последовал за мной.
— Оставь, — положил он руки мне на плечи, пытаясь удержать на месте.
— Что происходит? — брюнетка приостановилась, кинула в нашу сторону обиженный взгляд и понеслась к выходу. Лицо опухшее, заплаканное, тушь размазана, губы выглядели так, будто их долго и жадно целовали. Вряд ли это ее так расстроило бы, я видела, что она с удовольствием поспешила за Кайсыновым. — Что он с ней сделал? — озвучивая вслух мысли.
— Поговорил, — твердый ответ Тимура.
Ни он, ни кто-либо из компании, оставшейся в гостиной, на плач девушки никак не отреагировал. Никто не спешил ее утешать. А мне было неуютно. Разные мысли лезли в голову. Что нужно такого сказать, чтобы девушка убежала в истерике?
— Идем, чай остынет, — потянул Тимур за собой.
— Ее нельзя так оставлять.
— Злата, она бы тебя не пожалела. Сделай выводы и забудь. А теперь садись пить чай, — последнюю фразу чуть жестче.
— Нельзя бить девушек, — я не была в этом уверена, но не озвучить свои переживания не получилось.
— Он ее не ударил.
— Она плакала.
— Есть другие способы наказать и поставить на место.
— Какие? — зачем мне это знать? Нужно. Просто нужно, чтобы не бояться Макара.
— Можно надавить морально, — через ободок кружки ловлю его взгляд. Кайсынов мастер морального давления. То же самое он проделывал со мной. А может, с ней он был более жесток?
Вкуса чая я уже не чувствую, но допиваю до конца. В кухню входит Макар. Переоделся. Волосы и кожа еще влажные после душа, будто он не успел вытереться. Я замечаю их молчаливый диалог с Тимуром.
— Мы пойдем уже, есть планы на вечер, — произносит Шахов. Кайсынов не заполняет тишину разговором, пока его друзья собираются и уходят. Молча пожимает руку парням и позволяет обнять себя девушкам.
— До завтра… Увидимся… —
