class="p1">Он начинает нежно и медленно трахать Кэндис, следит за тем, как его член утопает в ее влажном лоне. Так продолжается какое-то время, но член уже начинает пульсировать, сжатый стеночками влагалища. Кэндис стонет, сама оседает на Лукаса, вбирая член Шона в рот, сжимая его ствол, подрачивая.
— Черт…малышка…не могу больше.
Лукас двумя руками берет ее за упругие ягодицы, чуть приподнимая, насаживая на себя, погружаясь в это узкое лоно как можно глубже. Девушка чувствует, как внутри нее разрывается большой огненный шар, как по бедрам стекает не вода, а сперма кончающего в нее Лукаса.
Мужчина дергается несколько раз, хрипит, но она этого не слышит, оглушенная своим криком, своим оргазмом, что острым наслаждением пронзает все тело. Шон, держа Кэндис за голову, слегка наклоняет в сторону, ее крик вибрацией отдается на его члене. Всего несколько толчков, он кончает следом за ними, вынимает член, чтобы девушка не захлебнулась, заливая ее шею и плечи своим семенем.
Кэндис без сил оседает на пол душевой, но попадает в объятья Лукаса. Тело еще потряхивает, в голове туман, она облизывает губы, прижимается к его груди.
Лукас крепко прижимает тонкое тело девушки к себе, в сердце разливается безумная нежность. С ним никогда такого раньше не было, все его многочисленные женщины и девушки не вызывали в нем таких сильных эмоций, такого желания обладать.
Они с братом так и не обсудили прошлую ночь и то, что случилось. Им словно нечего было друг другу сказать. Лукас чувствовал, что Шон, так же как и он, не может разобраться в случившемся. Им раньше никогда не приходилось делить девушку на двоих, одновременно. Да что там, их вкусы были слишком разные.
Шон, хоть и старше его на полтора года, но замкнутый, серьезный, полная его противоположность. Лукас догадывался, что ему нравится более жесткий секс, некоторые девчонки, танцовщицы из «Дикой лошади», говорили об этом. Лукасу жизнь казалась веселым приключением, он брал все, что мог, от нее. Женщины, секс, быстрая езда, веселый кутеж с друзьями — он был заводилой, душой компании. Очень многое ему сходило с рук, фамилия Паркер давала достаточно свободы, но мать об этом не знала.
Малышка Кэндис не выходила из головы. Он искал с ней встречи весь день, забросил дела на ферме, устав слушать ворчание Шона. В кафе “Завтрак у Рози”, где девушка работает официанткой, ее милая напарница сказала, что Кэндис выходная и выйдет лишь завтра днем, ее адреса она не знает.
И вот, когда вечером после встречи с друзьями Лукас по привычке вернулся в гостевой домик, он увидел своего брата, его упругую задницу и стройные ножки, что обхватывали его за талию. Под ним была Конфетка Кэндис, которая не выходила из его головы, которую он искал.
Комнату наполняли стоны, крики и хрипы. Девушка кончала под Шоном, красиво открыв ротик, Лукас был готов сорваться. Что он и сделал, быстро скинув с себя одежду, подхватив ее на руки, унес под душ смывать следы удовольствия своего старшего брата.
Такая нежная, она отзывалась на каждую ласку, так открыто реагировала, красиво кончая на его губах. А он не мог остановиться, чувствовал, как его потряхивает, как сам готов кончить, даже не прикасаясь к своему члену, лишь от оргазма этой девочки.
Когда в душевую зашел Шон, он нисколько не удивился. Кэндис как раз кончала, брат жадно пил ее соки. А когда, опустившись на колени, имея ее в узкое лоно, он наблюдал за тем, как она в свой сладкий ротик принимает член его брата, Лукас кончал так, как никогда в жизни.
Он снова смывал с нее сперму, прямо так, сидя на полу душевой, под струями теплой воды. Проводя рукой по ее лицу, задевая пальцами зацелованные губы, а потом этими же пальцами проводил по половым губкам, нежно смывая уже свой оргазм.
— Как ты, Конфетка?
Лукас задорно улыбнулся и заглянул в лицо девушки. Она уже пришла в себя, пыталась встать, но он крепко ее держал. Шон, отвернувшись, резкими движениями натирал себя гелем для душа, Кэндис посмотрела на него и, прикусив губу, опустила голову.
— Все хорошо, Лукас.
— Точно все хорошо?
— Да.
— По твоему лицу не скажешь.
— Я не очень хорошо себя чувствую.
— Что-то болит? Я сделал тебе больно?
Кэндис не могла и не хотела говорить, что ей снова безумно стыдно. Она ведь совершенно не такая, как эти мужчины о ней думают. А они, наверняка, думают, что она доступная и безотказная. Она не хочет быть такой, но как же трудно сказать им “нет”. Кэндис снова потеряла голову, стоило лишь Шону поцеловать ее, а ведь была решительно настроена. Тот первый раз можно было списать на глупость, на случайность.
Но сейчас повторилось все заново, мужчин снова было двое. Суровый, чуть грубый Шон, который брал ее, больно сжав запястья над головой, она все еще помнит его яростные толчки, напор. А потом Лукас, с его нежными ласками, от которых она таяла, словно мороженое под техасским жарким солнцем.
Она не знала, как вести себя, она даже уйти не может, ведь Шон привез ее сюда на своей машине, прямо из бара. Наверное, Рик ее потерял.
— Не лезь к девочке. Дай ей отдохнуть, — она вздрогнула от громкого голоса Шона.
— А ты не пугай. Она и так вся трясется. Давай, малышка, вставай, пойдем, я смертельно хочу жрать.
Не глядя на Шона, Кэндис быстро выходит из душевой, заворачивается в огромный, пушистый халат, слегка вытирая волосы, выходит из ванной. Мужчины идут за ней, остановившись, чтобы поднять свои разбросанные вещи у кухонного острова, Кэндис оборачивается и замирает на месте.
Они стоят в паре метров, оба крепкие, высокие, их бедрах обернуты полотенцами, вода стекает по мускулистым телам, влажные дорожки бегут по кубикам пресса. Словно два породистых скакуна, те, что они разводят на ферме. Лукас приглаживает отросшие волосы, чуть склонив голову, слегка улыбается девушке, в его синих глазах играют озорные огоньки.
Шон такой же суровый и неприступный, брови сведены вместе, темные, коротко стриженые волосы, с них по вискам и скулам стекает вода, в глазах пылает чистый огонь. Кэндис рассматривала их широко открытыми глазами.
— Детка, не стоит так открывать свой сладкий ротик и облизывать пухлые губки. Это опасно, — сказал Лукас игриво.
Они такие разные, но оба чистый, открытый огонь. В них нельзя не влюбиться. Их нельзя не любить. Сердце забилось чаще, она приложила руку к груди, чтобы хоть
