книгу. А я не могла пошевелиться: ноги тряслись, руки остались в том положении, в котором и держали упавшую ношу, в голове ни одной мысли.
Сергей пощелкал перед моим лицом пальцами:
– Девушка-красавица, ты в порядке?
Меня впервые назвали так. Я смутилась, но ответила, чуть заикаясь:
– Д-да, извините.
– За что?
От его тона я покраснела. Приняла из рук свою книгу, а потом он представился:
– Сергей.
– Лола.
– Прикольно, – усмехнулся мой неожиданный знакомый. – Увидимся, – подмигнул на прощание и резво укатил.
Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из поля зрения. Такой весь… Идеальный, что ли? Мы должны учиться на своих ошибках, но жалею, что судьба – ну, или Есенин – нас столкнула. Да он и был похож на Есенина, если честно. Голубые глаза, пухлые губы, светлые волосы, только намного короче.
В тот момент это было самовнушение, но мне показалось, что я влюбилась. Ведь так и должно быть. Случайная встреча, глаза в глаза, легкое прикосновение к пальцам. Сейчас это кажется глупостью, когда розовые очки разбились, но тогда…
Я начала брать у мамы помаду, которая мне совсем не подходила, отказалась ехать тем летом на дачу, из-за чего дома был скандал. Все мои доводы разбивались о мамин крик. Но я все-таки устроила бунт – осталась дома.
И мне понравилось чувствовать себя бунтаркой. Хоть при этом я и не знала, чем заняться летом. Просто ходила по улицам, надеясь встретить Сергея, читала на лавочках дворах. Но в итоге мы встретились, когда я уже отчаялась. В августе.
К тому моменту образ героя моего романа померк немного, но я упорно не хотела сдаваться.
Сначала я даже не поняла, что и как, когда услышала над ухом:
– Привет!
Глупое девичье сердце, конечно, сразу же зашлось в бешеном ритме. Как я без сознания не свалилась, не понимаю. Он просто стоял рядом и курил, улыбаясь, а я уже глупо нафантазировала такое…
Впрочем, мечтам иногда суждено сбываться. Они и сбылись, только не так, как я рассчитывала…
Но только через несколько лет я смогла написать:
«Прощай, Сергей, мы не вернем
Того, что было только сном».
Сигареты начали душить. Конечно, я уже не в том возрасте, чтобы сидеть на подоконнике, страдая от любви, вроде бы и разделенной, но не такой, о которой я мечтала. Я просто сидела на стуле перед открытым окном, выдыхая дым. Остатки таявшего снега с крыши каплями барабанили по подоконнику, еще больше нагоняя тоску. Как будто слезы.
Кап-кап…
Телефон на столе призывно загорелся, как будто хотел меня спасти от воспоминаний. Я выбросила окурок, разогнала рукой дым, но окно не закрыла. Заболеть, что ли? Хорошая идея. Но я так не могу.
Фотография в мессенджере заставила улыбнуться. Белое двухэтажное здание, ресторан, судя по вывеске. На заднем фоне виден жилой высокий дом. И сообщение под фото: «Это здание признано историко-культурным наследием».
Может, не зря мне постоянно вселенная посылает какие-то знаки? И сейчас, глядя на это фото, я подумала, что прошлое, возможно, не имеет такой власти над нами. Не знаю, что там было раньше, кто там жил или работал, но сейчас это ресторан. Обычный ресторан. И не важно, что там происходило когда-то…
«Для этого есть, должно быть, основания».
Я, кажется, написала не то, что Григорий Александрович ожидал.
«А напишите и мне что-нибудь основательное».
Поняла, что он имеет в виду стихи. Но сейчас мне на ум приходило только одно. Пусть я покажусь ему сейчас идиоткой, но, достав блокнот, сфотографировала страницу моего чудо-блокнота.
Когда мы играли в эту игру,
Адаптировав правила к алкоголю,
Транзакции ставили по существу,
Абортируя признаки боли.
Ставили правила, рамки, запреты.
Травили душу, что заперли в клетке.
Рапидом мы спели наши куплеты,
Оставив лишь в памяти метки.
Французское кино не получилось,
И это не расстроило ничуть.
Что здесь еще? Ну не сложилось…
Е-мое, кого же я пытаюсь обмануть?
Сигареты…Кофе…Виски…Боль…
Крики…Слезы…Удар по стене…
Истерики…Лайм…Текила…Соль…
“Ты нужен мне” – шепот во сне…
Его игра была на пару партий,
Блеф оказался мне не по зубам.
Яркая вспышка безудержной страсти
Несла меня быстро к любви берегам.
Если это любовь, то больная…
Хворь, что не вылечить временем…
В зеркало видишь – не стала другая,
А в сердце инфекция с именем.
Только рассвет коснется окна,
Активировав маску “улыбка”,
Ездить я стану другим по ушам:
“Такая случилась ошибка!”
Зря я ему отправила это стихотворение. Но, как известно, умная мысля приходит опосля. Это был просто крик боли, когда…
Давно это все было, но после встречи сегодня снова отдается в груди. Дурочка! А казалось, что повзрослела, переросла.
Мы с Сергеем начали иногда видеться. Я, конечно, не могла предположить, что у восемнадцатилетнего парня есть ребенок и почти жена. В соседней пятиэтажке жила его бабушка, так что Сергей тут появлялся редко. Но мне хватало этих редких встреч. Причем совершенно невинных и ничего не обещающих.
Он покупал мне мороженое, которое мне казалось чем-то детским, и я обиженно надувала губы. Не хотела, чтобы он относился ко мне как к ребенку. Да, в четырнадцать все спешат повзрослеть. Тот самый момент, когда ты еще ребенок, но считаешь себя уже достаточно взрослым.
И так пролетело три года. Мы виделись редко, но мне это и нравилось. Какое-то ожидание, непредсказуемость встреч… Все как в романах. Я писала вечерами корявые стихи, проба пера, так сказать. Именно из-за него я и начала писать.
Ни школьные подруги, ни родители не знали ничего. И мне это тоже нравилось. Этакая маленькая тайна, только между нами. Другие парни меня вообще не интересовали, да и мной не особо интересовались. Кому нужна девушка, которой ты дышишь в пупок? А с Сергеем я чувствовала себя уютно – мы были одного роста.
Может, и дурацкий пунктик, но я наконец-то расправила плечи, перестала горбиться, чтобы казаться ниже.
Он казался мне героем моего романа. Глупо? Возможно. Но я была уверена, что это чувство один раз и навсегда, что второй раз такого не будет. Кстати, второго и не было.
Мой последний звонок совпал с моим днем рождения. Впереди еще были экзамены и выпускной, но именно тогда, в день своего восемнадцатилетия, я увидела, как Сергей на меня по-другому посмотрел. Он был там, во дворе школы, когда директор говорил банальности, он смотрел на меня, только на меня. И я вдруг решилась.
После торжественной части я подлетела к нему и, обвив руками шею, быстро поцеловала в губы. Да еще на глазах
