Тем не менее после возвращения в Москву в душе его поселились неприятные сомнения. Ему стало казаться, что Таня ускользает от него, отдаляется, выходит из-под его власти. Он подумал, что это так или иначе связано с Виктором Потаповым, и разозлился. Но не потому, что его испугало наличие соперника — соперничества он не боялся в принципе. Больше всего его раздражало то, что Таня могла махнуть рукой на свою гордость и попытаться вернуть своего прежнего возлюбленного. А тот, по мнению Пожидаева, был абсолютно не достоин такой жертвы.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Таня, подходя к Павлу и беря его под руку. — Это высокое искусство подавляюще действует на мою психику. А ты останешься?
— Да, побуду еще немного, мне надо кое с кем переговорить. Какие у тебя планы на завтра?
— Думала заглянуть в «Самшит». Хочется увидеться с бывшими коллегами, узнать, что у них новенького.
«Так я и знал, — усмехнулся про себя Павел. — Ей не терпится взглянуть на своего прекрасного принца. Ясно как божий день — она снова нацелилась на Виктора, уже готова простить ему измену и жаждет встречи».
Про измену Таня рассказала ему сама, по телефону. Вероятно, была под сильным впечатлением, иначе, конечно, промолчала бы. Женщины не слишком любят признаваться в своих любовных неудачах. А ведь Таня и Потапов были почти что женаты.
— Кстати, я слышал, что в последнее время дела у ребят из «Самшита» резко пошли в гору, — небрежно бросил он. — Не удивлюсь, если они примутся агитировать тебя вернуться в их ряды. Надеюсь, ты не собираешься поддаваться ни на какие провокации?
— Не собираюсь, — ответила Таня, рассеянно блуждая взглядом по залу. Казалось, она думает о чем-то своем и не особенно вслушивается в слова собеседника.
Павел высвободил руку и повернулся к ней лицом. В его прозрачных глазах блеснули две холодные льдинки. Таня сразу поняла, что мэтр чем-то раздосадован, и насторожилась.
— Ты напрасно пренебрегаешь моими наставлениями, — холодно сказал Пожидаев. — Уж я-то знаю, какая идет борьба за хороших специалистов на нашем рынке. В ход пускается все — лесть, подкуп, обещания всех благ земных. А уж когда в деле замешана романтика…
— Какая еще романтика? Ты о чем? — вскинулась Таня, но заливший щеки румянец выдал ее с головой. Сразу стало ясно, что Павел попал в точку.
Будучи неплохим знатоком женской психологии, Пожидаев сразу понял, что силой ничего не добьется, и решил сменить тактику.
— Танечка, душа моя, ты думаешь, я ничего не понимаю? С тех пор как рухнул твой брак…
— Я никогда не была замужем! — вспыхнула Таня.
— Хорошо-хорошо! С тех пор как рухнул твой гражданский брак, ты стала другим человеком. Замкнулась, постоянно витаешь в облаках, мелко суетишься. Признайся честно: ты собираешься реставрировать ваши отношения с Потаповым?
— Не думаю, что отношения подвергаются реставрации, — возразила Таня. — Зато я уверена, что их можно выстроить заново.
— Никогда не знал, что ты до такой степени наивная, — раздраженно пожал плечами Павел. — Судя по тому, что я знаю о твоем Викторе, этот тип падок на внешние эффекты. Поэтому естественно предположить, что, увидев тебя такой, какой ты стала нынче, он может снова загореться. Ты ведь на это в какой-то мере рассчитываешь?
Таня опустила глаза и ничего не ответила.
— Конечно, рассчитываешь, — уверенно продолжал Павел. — Ты отлично знаешь, что выглядишь превосходно, и надеешься, что он это все-таки оценит. Возможно, ты права, и Виктор побежит за тобой, как телок на привязи. Вопрос только в том, зачем тебе это надо? Если просто отыграться, потешить свое самолюбие, тогда пожалуйста — это я легко могу понять. Однако что-то подсказывает мне, что ты мечтаешь вернуть Потапова всерьез и надолго, а вот это уже утопия.
Таня вскинула голову и твердо посмотрела Пожидаеву в глаза.
— Мне кажется, уважаемый мэтр, что мои сердечные дела вас абсолютно не касаются.
— Еще как касаются! — резко оборвал ее Павел. — Если этот твой друг детства бросит тебя по второму разу, ты уже вряд ли очухаешься. А вот коли у вас все сладится, он может запретить тебе уезжать из Москвы. Или ты сама не захочешь ехать. Побоишься оставлять его без присмотра во второй раз. И тогда вся твоя карьера, все грандиозные планы и надежды — коту под хвост. Ну а я потеряю ценного члена команды, которой, между прочим, дорожу. Если ты еще не забыла, нас ждут великие дела.
Таня неожиданно засмеялась и мягко дотронулась до его руки.
— Ни разу в жизни не видела тебя таким взволнованным, — сказала она.
— Сам удивляюсь, что это на меня наехало? — недовольно буркнул Павел.
— Неужели все из-за моего невинного желания посетить место бывшей работы?
— Если тебе хочется представить все именно так, то что же…
— Павел, — перебила его Таня, — ты прекрасно знаешь, что я дорожу своей работой не меньше, чем ты. И я обещаю, что никто и ничто не заставит меня отказаться от наших «великих дел». А ты уже решил, какое из них будет первым?
Пожидаев вздохнул и покачал головой, удивляясь тому, как ловко она перевела разговор на другие, безопасные для нее рельсы.
— Поживем — увидим, — неопределенно сказал он. — Пока на повестке два проекта: один — в Швейцарии, а другой — в Канаде. В общем, будем смотреть. Но учти, я собираюсь держать вас всех в полной боевой готовности.
— Всегда готовы, — отрапортовала Таня, весело махнула на прощание рукой и неторопливо пошла к выходу из зала.
* * *
Весть о том, что Татьяна Волгина явилась с дружественным визитом в «Самшит», распространилась со скоростью лесного пожара. Буквально через пять минут после ее появления в небольшом, украшенном пальмочками фойе уже собралась толпа сотрудников, желающих ее поприветствовать.
Девушки обступили Таню плотным кольцом и галдели на разные голоса. Слышались восторженные аханья и оханья, смешки и повизгивания. Только две новенькие, с которыми Таня не была знакома — одна рыженькая, а другая долговязая, — стояли в уголке и о чем-то перешептывались. Мужчины подходили поздороваться, засвидетельствовать «путешественнице» свое восхищение, выразить надежу на то, что она снова вернется в их коллектив, или просто пожать руку.
Единственным коллегой, с которым Таня успела повидаться после возвращения, был Доминик Лоран. С этим веселым, неугомонным парнем она особенно сблизилась накануне отъезда в Париж. Отец Доминика был французом, а мать — русской. Интернациональный брак оказался недолговечным, и когда он распался, мать с Домиником вернулись в Москву. С самого детства Лоран был одержим Францией. «Почему же ты до сих пор не уехал? У тебя же есть такая возможность!» — как-то раз спросила у него Таня. «Мама ни за что не хочет, а без нее я, конечно, не поеду», — вздохнул Доминик.
