пристает? — деловито интересуется она.
— Не очень, а ты откуда его знаешь?
— Ник говорил… — тут Алиса осекается, буквально прикусывая язык. И тут же умоляюще смотрит на меня своими зелеными глазищами: — Ты этого не слышала, ладно? Он сказал, что прибьёт меня, если я расскажу кому-то.
— Что расскажешь? — не понимаю я.
— Что он мой сводный брат.
Я на мгновение забываю о всех своих проблемах и только таращусь на эту девчонку, пытаясь сопоставить у себя в голове ее и холеного высокомерного Ника Яворского, который будто сошел со страниц модного журнала.
— Не скажешь никому, ладно? — просит Алиса, и я тут же быстро-быстро киваю головой. Потому что сейчас я готова для нее сделать все, что угодно. Она первый человек, которому оказалось не все равно, и я сама не понимаю как, но уже через несколько минут рассказываю ей всю свою историю.
— Я бы дала тебе денег, если бы они у меня были, — с огорчением говорит Алиса. — Но мне выдают совсем немного, чисто на карманные расходы.
— Не надо, — вздыхаю я. — Но спасибо, что ты так думаешь.
— И что ты будешь делать, Оль?
Я чувствую себя странно решительной.
— А какие у меня варианты? Дождусь, пока отчислят, найду бюджетный вуз получше, поступлю туда и буду учиться еще сама параллельно. Слушать лекции на английском, смотреть всякие видео…
— Это сложно, — говорит Алиса с сочувствием. Но оно у нее не обидное, а теплое, согревающее, как будто меня в теплый плед укутали.
— Я знаю.
— Если что, я могу потом давать тебе свои конспекты. Хочешь?
— Очень хочу! — с жаром говорю я.
Теперь, когда неприятное решение принято, мне гораздо легче. И только одно меня мучает — эти несчастные десять тысяч, которые я так и не вернула Соболевскому. Говорю об этом Алисе, и вдруг ее зеленые глаза загораются азартом.
— Давай подсунем ему их, — предлагает она.
— Куда?
— Ну… в куртку, например. Когда он в туалет уйдет, можно пройти возле его стула и сунуть быстро деньги в карман.
— С ума сошла? Увидят же!
— На перемене мало кто остается в аудитории.— Но я даже не знаю, в какой он группе, — протестую я.
— Я знаю, — улыбается хитро Алиса. — Он в одной группе с моим братом. Хочешь я это сделаю?
— Подбросишь ему эти деньги?
— Ну да! Должно быть очень весело.
Я качаю головой и думаю, что Алиса немного сумасшедшая. Но если она это и правда сможет это сделать, то я буду очень рада.
Она бросает быстрый взгляд на свои часы (эплвотч! Она точно не нищая, в отличие от меня!) и говорит деловито:
— Так, тогда встречаемся после этой пары на первом этаже у расписания. Ты постоишь на стреме, а я верну бабло. Ладно?
И пока я обалдело хлопаю глазами (я же не соглашалась участвовать!), Алиса уже убегает из туалета, весело махнув мне на прощание.
Глава 8. Слабоумие и отвага
Тимур
Провожаю взглядом туго обтянутую юбкой задницу моей детки, которая уплывает от меня по коридору в сопровождении какой-то мелкой рыжей заразы. Вот не вовремя, блядь, пришла ее подружка. Совсем не вовремя! Эта недотрога уже почти согласилась!
Я раздраженно матерюсь и фигачу кулаком по стене.
Ладно, до детки я сегодня еще доберусь, а сейчас у меня есть другая проблема, требующая решения. Очень и очень внушительная проблема.
Я смотрю на свою натянутую до предела ширинку, и понимаю, что такое возбуждение надо срочно сбросить, иначе я тут стены буду своим стояком проламывать. Черт, вообще не вспомню, чтобы меня когда-то так сильно штырило. Даже в подростковом возрасте, когда, блядь, от дуновения ветерка вставало.
А все она… чертова детка…
Надо уже скорее трахнуть ее и избавиться от этого наваждения. Известно же: стоит получить то, чего очень сильно хочешь, и все — моментом теряешь интерес. Это работает и с клевыми гаджетами, и с тачками, и особенно с бабами. Какая бы охуенная она ни была, но выдерешь ее несколько раз, и все. Скучно. Ищешь другую цель.
Так что я уверен: на детку у меня будет стоять только до тех пор, пока она упрямится. А упрямиться она будет недолго, потому что теперь я знаю ее цену. Один семестр в нашем университете. И пусть это слишком дохуя за вредную девчонку в нищенских тряпках, которая ничего не умеет в постели, но ок. Я могу себе это позволить.
Заглядываю в сортир, чтобы сбросить напряжение, и иду на пару. Ну а чего еще делать, раз пришел? Как раз убью время в ожидании упрямой детки, которая пока все лекции не отсидит, не успокоится. Отличница, блин.
Ничего. Закончатся у нее пары — отведу ее за ручку в бухгалтерию, оплачу долг, а потом поедем ко мне. Учиться кое-чему другому. Гораздо более интересному, чем экономика!
Чувствую, как от этих мыслей снова становится тесно в штанах, и недоверчиво хмыкаю. Детка на меня действует как виагра. Кто бы мог подумать!
— Курить идешь? — спрашивает Ник, когда монументальная туша мистера Николсона, читающего у нас курс по фондовым биржам, покидает аудиторию. — Иду, — достаю из куртки сигареты и зажигалку, оставляю ее на спинке стула и киваю Нику. Мол идем.
Иногда мы с ним курим на крыльце, но нас за это прилично гоняют, потому что прямо в здании есть специально выстроенное помещение для курения, где мощная вентиляция. Так что двигаем туда.
— Как там наша звезда хоккея? — интересуюсь у Ника, когда уже спускаемся вниз по лестнице. Знаю, что он с Владом общается больше меня.
— Умотал на свои сборы в Новогорск, все путем, — докладывает он, а потом вдруг хлопает себя по карманам. — Сука! Телефон на столе оставил. Подожди тут, ладно?
И бежит обратно на второй этаж. Я лениво опираюсь на перила, подмигиваю проходящим мимо девчонкам и с удовольствием отмечаю, как они заливаются краской и кидают на меня многозначительные взгляды. Замедляют шаг, ожидая, что я начну с ними знакомиться или отпускать комплименты, но так и не дожидаются и разочарованно уходят. Без обид, девчонки, но пока я не уложу к себе в кровать детку, остальные могут быть свободны.
Какого хрена Ник так долго? Проебал мобильный и бегает
