тебя.
Но Ира не остановилась и не ушла.
— Он не может уснуть, да? — спросила она, обращаясь даже не столько к Аслану, сколько к женщинам.
Те закивали, расписываясь в своей беспомощности.
Тогда Ира набрала в грудь побольше воздуха и запела:
Ветер горы облетает, баю-бай,
Над горами солнце тает, баю-бай,
Листья шепчутся устало, баю-бай,
Гулко яблоко упало, баю-бай,
Подломился стебель мяты, баю-бай,
Желтым яблоком примятый, баю-бай,
Месяц солнце провожает, баю бай,
По цветам один гуляет, баю-бай.
(народная колыбельная)
На третьей строке Ильдар перестал плакать, лишь изредка всхлипывал носиком.
Аслан смотрел на Иру расширившимися от изумления глазами. Он впал просто в шоковое состояние. А когда Ира, продолжая петь колыбельную, подошла к нему и протянула руки, он вложил ей Ильдара.
Тот любопытно посмотрел на нее и улыбнулся. Ира стала покачиваться с ним на руках, повторяя и повторяя строчки песни, пока Ильдар не расслабился. Он уснул у нее на руках так быстро, будто она околдовала его своим голосом.
Ира подошла к кроватке и аккуратно положила его на бочок, а потом молча вышла из спальни. Уже идя по коридору и услышав шаги Аслана сзади она позволила себе торжественно улыбнуться.
Эту колыбельную пела мать Арины. Когда они с Ирой играли в дочки-матери и им понадобилась колыбельная, Арина подошла к маме и попросила спеть. Им так понравилась эта песня, что, будучи уже даже в средней школе они просили маму Арины спеть им перед сном.
Ира частенько оставалась с ночевкой у Арины. Ее мать работала сутками и оставлять дочь было не с кем… Лишь с появлением Виталика матери пришлось сменить работу на менее оплачиваемую, но зато с более удобным графиком работы.
Аслан нагнал Иру и развернул к себе.
— Что это было?
— Колыбельная.
Аслан нахмурился. Он разрывался между подозрительностью и благодарностью.
— Ты знала, что он любит эту песню, да?
— Аслан, эта народная колыбельная. Ее многие знают.
— Научишь нянек петь ее. Дашь им слова завтра. Мелодию. В общем все, что нужно.
— Нет.
— НЕТ?! — Аслан опешил от ее ответа. Как она смеет перечить его приказу!
Ира положила ладонь ему на щеку и сказала, как можно более нежно:
— Позволь мне самой петь ему перед сном. Ты нанял хороших женщин, но все они намного старше настоящей матери Ильдара. Ему нужен привычный покой. В моих руках он расслабится.
Было по глазам видно, что Аслан сопротивляется этой мысли. Пустить Иру к Ильдару — значит дать ему привыкнуть к ней. Значит оставить ее тут надолго. Очень надолго.
— Я научу тебя этой песне. Ты его отец. Он привыкнет к твоему голосу и будет сладко спать на твоих руках.
Глаза Аслана блеснули желанием, чтобы так и было.
— Хорошо. Завтра ты споешь ему еще раз. Если он уснет быстро, без криков, я позволю тебе укладывать его. Иди в кровать. Я приду к тебе через пол часа.
— Мне идти к себе? — спросила Ира.
— Ко мне. — Ответил Аслан и развернувшись ушел в свой кабинет.
Ира широко улыбнулась. Ильдар самая большая слабость Аслана. Он поможет ей добиться статуса в этом доме. Она грациозно пошла в спальню Аслана, предвкушая предстоящую сладость этой ночи.
Арина
Я ходила по комнате, качая Надюшу, а саму меня пробивала дрожь.
Ира…
Моя бывшая подруга, которую я знаю почти всю свою жизнь… Ты оболгала моего мужа, ты вымогала у него деньги, а теперь вот это… У меня не укладывалось в голове — как такое возможно? Как человек может быть способен на такие ужасные вещи?
В подсознании все всплывали воспоминания из детства, когда мы радостно играли вместе. Качели, куклы, прятки… Уроки, проказы, ночевки друг у друга… Старшая школа и первые свидания. Мы взахлеб делились впечатлениями. Господи, в какой же из этих моментов ты стала ненавидеть меня?
Надюша уснула и я, аккуратно положив ее в кроватку, поспешила выйти из комнаты и дать волю слезам.
Последние дни слезы стали неотъемлемой частью моей жизни.
Думаю, мне было бы гораздо легче, узнай я, что Матвея похитил кто-то совсем чужой. Что это была просто случайность. Осознание того, что твоим родителям и ребенку навредил кто-то, кого ты когда-то считала близким себе человеком еще глубже ранило сердце.
Я услышала, как поворачивается дверной замок и поспешила в коридор.
— Руслан? Как дела? Есть новости от Вани? — я бросилась мужу на шею ища утешения в его сильных руках.
Руслан прижал меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы. Любимый, только твои руки и твое тепло держат меня на плаву. Если бы не ты, я бы уже сломалась.
— Не плачь, малышка. Мы найдем ее. Клянусь. Найдем Иру и нашего малыша. Ваня сказал не лезть. Установили наблюдение за ее комнатой. Пока там никого нет, но вдруг она вернется туда.
— Я все думаю и думаю о том, что я такого могла ей сделать? Чем я заслужила такое отношение? Такую ненависть? Может я как-то обидела ее и поэтому она затаила злобу?
Руслан нежно гладит меня по волосам и обнимает еще крепче, будто пытается впитывать в себя всю мою печаль.
— Не твоя вина, что Ира стала такой. Каждый человек выбирает сам кем ему быть в этой жизни. Она сделала выбор. Она сама решила быть злом во плоти, и ты не могла на это повлиять. Поняла? Малышка, не вини себя.
Мы долго стояли обнявшись, даря друг другу утешение в прикосновениях. Губы Руслана нежно целовали мои щеки, собирая слезинки. Я обняла ладонями его лицо и потянулась губами к его рту. Мне нужен этот поцелуй. Нужно чувствовать твою любовь, родной. Нужно знать, что я еще жива и способна ощущать что-то, кроме раздирающей меня на части, боли.
Раздался звонок телефона на кухне. Я поспешила взять трубку.
— Это из больницы! Папа пришел в себя!
Руслан
Когда мы приехали, Николай Ильич выглядел довольно бодрым, хотя и был бледен.
— Простите. Простите. Я не смог, не защитил…
Он все повторял и повторял слова прощения и раскаянья, заставляя Арину хлюпать носом все больше. Его глаза также были влажными от слез.
— Папочка, да ты чего? Не твоя вина. Никто не знал, что так будет. Береги силы. Поправляйся.
Ваня приехал через несколько минут после нас. Врачи возмущались, что нас слишком много. Поцеловав отцу руку Арина вышла. Я, с дочкой, ждал ее в коридоре.
— Арин, держись. Он в норме. Поправится. Врачи дают хороший прогноз, слава Богу.
— Да, ты прав. — шептала
