не стоит она ни одной твоей нервной клетки, Итан. Никто не стоит, на самом деле, но она особенно.
— Обидно за 2 года, выкинутых в мусорное ведро.
— Это опыт, это важно. — Один раз я крепко сжала его руку и отпустила. — Спасибо, что рассказал.
Я улыбнулась, встав из-за стола, всё же пошла мыть его тарелку и наши кружки. Не потому, что так хотелось оставить кухню в чистоте, а потому, что мне нужно это обдумать. Как-то самой стало мерзко. Я такого не понимаю, я бы так не поступила.
— Ты не будешь есть?
— Нет. Если ты хочешь, то на здоровье.
— Спасибо.
Удивительно, что у него остался аппетит после такого рассказа. Мой аппетит ушёл в минус.
Он съел мою порцию так быстро, что я не успела домыть последнюю кружку, когда над ухом раздался голос.
— Можно я подброшу ещё одну тарелку?
— Валяй.
— У меня вообще есть посудомойка. — Он толкнул коленом дверь слева от мойки, случайно задев меня бедром. А я зачем-то отодвинулась. — Прости.
— Прекрати извиняться. Посудомойка, я поняла.
Я захлопнула дверцу и вымыла подброшенную тарелку.
— Удивлён, что ты умеешь мыть посуду.
Я развернулась и упёрлась сырой ладонью ему в грудь.
— Я умею, но это не значит, что буду заниматься этим на постоянной основе. Это разовая акция.
Он наклонился, чтобы взглянуть на мою руку.
— А одежду стирать тоже умеешь?
— Уверена, у тебя есть стиральная машина.
Ну зачем я машу сырыми руками? А зачем я сейчас ругаю себя за это?
— Ты права. Пойду займусь стиркой.
Он отодвинулся, и только сейчас моя рука опустилась вдоль тела. Итан исчез в дверном проёме, по пути снимая рубашку, тем самым, вынуждая меня вытянуть шею и чуть дольше смотреть ему вслед.
Меня не за что судить, на его теле можно глаза оставить от эстетического удовольствия. Но я самый строгий судья для самой себя.
Бренда
Каждый день после учёбы я летела на новую работу, помогала с делами и с удовольствием смотрела, как ребята творили.
Обучение перенеслось на следующую неделю, но это меня не расстроило. Сейчас дел по горло. Чего только один приезд родственников стоит. Сегодня рабочий день начался с самого утра. Когда копалась в компьютере, дверной колокольчик предупредил о посетители. Но когда я подняла глаза, поняла, что это просто Майк.
— Привет!
Стаканчики в его руках вызвали счастливую улыбку на моём лице.
— Доброе утро должно начинаться с кофе!
— Тут я даже спорить не буду.
— Напиток для красивой Бренды. — Он протянул мне стаканчик. — Я, кстати, не знаю, какой ты любишь. Если сообщишь, буду покупать его.
— Флэт Вайт, но это не принципиально.
— Я запомнил.
Из соседней комнаты выглянул Итан. И опять этот недовольный взгляд. С утра же ещё всё было отлично.
Итан
Я уже подготовил место к работе, когда прозвенел колокольчик. Я подумал, что это мой клиент, но нет, это Майк. И какого чёрта его принесло на час раньше?
— Ты устроился курьером в кофейню?
— И тебе доброе утро, друг!
Я посмотрел на стаканчик в руках Бренды и всё ещё не мог понять, почему меня бесят эти проявления внимания.
— Она пьёт с молоком, ты в курсе?
Она высказала мне это в первый же день, когда выпила кружку чистого чёрного кофе, который я готовил исключительно для себя.
— Теперь да. — Майк засмеялся. — Тебе, я кстати, тоже купил. — Он протянул мне подставку с последним стаканчиком. — Уж извини, картонку выкидывать тебе.
Как зритель, Бренда сначала наблюдала за нашей беседой, а затем произнесла:
— Пережду ваше противостояние в уборной, поправлю макияж. Спасибо Майк.
Она будто специально слегка дотронулась до его руки, и, проследив за моей реакцией, тихо усмехнулась. Контроль выражения лица — не моё. Но почему я вообще что-то такое испытываю?
И будто в ответ на мои мысли Майк ударил меня по голове тяжёлой, как наковальня, фразой.
— Да ты втрескался по уши.
Я так посмотрел на него, что думал — испепелю.
— Не лезь не в своё дело.
— Неужели кто-то протоптал дорожку к сердцу Итана Фокса после ненаглядной Дарси.
— Ты можешь помолчать?
Майк сделал глоток из своей кружки. Это точно его любимый неприлично сладкий Раф. А он сам до головной боли надоедливый.
Никто ничего не протоптал, там всё заросло сорняками, которые без топора не выкорчевать. Я сосредоточился на работе и не собираюсь ничего менять.
— Это уже интересно.
Задумчиво проговорил мой коллега и друг по совместительству, удаляясь в гардеробную. Я так и остался стоять со своим одиноким кофе, стоящим на картонной подставке для четырёх его сородичей.
Часов в 12 дня, как я только закончил рисовать стрекозу на плече одного пианиста, ко мне подошла Бренда.
— Я на обед. — Она заправила прядь волос за ухо и улыбнулась. — Принести что-нибудь?
В последнее время в нашем взаимодействии очевидное потепление.
— На твой вкус.
— То есть ты согласен съесть овощной салат и чесночный багет к нему?
На её лицо снова вернулась подначивающая меня улыбка.
— Только если ты купишь ещё и жевательную резинку нам обоим, чтобы клиенты не разбежались.
— Договорились.
С этими словами она изящно крутанулась на месте и подошла к Майку, чтобы спросить то же самое. Вот так развеивается весь ореол ощущения собственной особенности.
Несколько раз за смену я цеплялся взглядом за порхающую по студии девушку. Она улыбалась. Ей тут нравилось, невозможно не заметить. Возможно, я действительно не пожалею, что согласился учить её.
Отпустив очередную особу, у которой на пояснице теперь красовалась изящная бабочка с незатейливой надписью, я подошёл к стойке ресепшена. Облокотившись на неё, посмотрел вниз, угодив взглядом прямо в декольте нашей новой сотрудницы. Сам не понял, почему, но я замер, забыв, что вообще хотел спросить. А ведь не просто так пришёл.
И только через несколько десятков секунд, когда она подняла на меня взгляд и вопросительно посмотрела, я заставил себя ожить.
— Бренда. — Получилось слишком хрипло, несвойственно. — Во сколько ты сегодня вернёшься домой?
И нужно было именно на последней фразе мимо пройти Майку. Он даже остановился, я слышал, как он скрипнул зубами, пытаясь скрыть заинтересованность. И кто тут собиратель пикантного контента для разговоров, Майк?
Бренда откашлялась и перевела взгляд с меня на него.
— Я временно живу у Итана в гостевой комнате.
Ответила она достаточно строго, чтобы даже до него дошло, что между нами ничего нет. И правда, нет, ничего, совершенно.
— А я что? Я не спрашивал, просто мимо проходил.
Его игривый тон
