телефоном.
Эта женщина выворачивает меня наизнанку.
Снова.
— Уверена, что не предпочла бы перекусить в ресторане?
У мужчины, готовящего еду, длинные волосы, и он одет в выцветшую футболку с группой «Грэйтфул дэд» на груди и отрезанными рукавами. Каштановые жесткие волосы, торчащие у него из подмышек, создают впечатление, словно у него под бицепсами зажаты две морские свинки.
— Не могу поверить, что ты никогда не пробовал курицу по-ямайски из фургона с едой. Да, дополнительный соус, пожалуйста, — говорит она мужчине, принимающему ее заказ.
— Я не ем еду из автомобилей. Это странно. — Я честно пытался отвезти ее в хорошее место в Сохо, но она настояла, чтобы я позволил ей купить, и потащила меня к фургону с едой в Мидтауне.
Она расплачивается за нашу еду двадцатидолларовой купюрой. Еще одна вещь, к которой я не привык. Есть еду, которая стоит меньше, чем штраф за парковку.
— Не будь таким снобом. — Она поворачивается в мою сторону. — Раньше я все время здесь обедала. Тебе понравится.
Габриэлла протягивает мне бутылку воды, а затем щелкает язычком на своей банке с диетической колой
— Часто проводишь время в городе?
— Уже не так часто. — Она вздыхает и закрывает глаза от теплого ветерка. — Я люблю весну в городе. — Девушка глубоко вдыхает. — Ты когда-нибудь замечал этот запах?
Конечно. Это широко обсуждаемая тема. Цветущие грушевые деревья Каллери обладают очень характерным и эротичным ароматом.
Я провожу зубами по губам, чтобы удержаться от улыбки.
— Запах?
— Ты не чувствуешь этого запаха?
Я делаю вдох.
— Я чувствую запах выхлопных газов и ямайской еды. — Я наклоняю голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — А чем тебе пахнет?
— Спермой.
Я давлюсь смехом, но скрываю это, прочищая горло.
— Мужской или женской?
Она шлепает меня по груди и смеется.
— Мужской! Не притворяйся, что не чувствуешь этого запаха.
Я еще раз втягиваю носом воздух.
— Так вот что это за запах?
— Ты пытаешься сказать мне, что не знаешь, как пахнет сперма? Теперь я точно знаю, что ты лжешь.
Я не поправляю ее. Конечно, я знаю, как она пахнет, хотя и не по той причине, о которой она думает.
— Знаешь, когда она попадает тебе…
Я поднимаю руку.
— Не нужно вдаваться в подробности.
— В любом случае, я называю их сперма-деревьями, и знаю, что мне должно быть противно от этого запаха, но мне нравится…
— Наша еда готова. — Я отхожу от нее, чтобы взять нашу еду, неловко передвигаясь, потому что, очевидно, мое тело не может справиться, когда дело доходит до этой женщины. Она упоминает сперму, и мое тело ведет себя так, будто девушка официально предложила сделать это.
Я думал, что, будучи ее другом-геем, буду в безопасности от любых романтических бредней, но ее жестокая честность возбуждает меня.
Я протягиваю ей миску из пенопласта и сажусь рядом с ней на скамейку.
Габриэлла отправляет порцию в рот и стонет от вкуса еды. Я стискиваю зубы и катаю еду по миске, прежде чем заставляю себя проглотить кусочек. Стойте… Пережевываю курицу, рис и соус, и вкус взрывается у меня на языке.
— Хорошо, правда? — говорит она с набитой за щекой едой.
— Действительно хорошо. — Я беру еще ложку еды.
Она наклоняется ко мне и на несколько секунд опускает голову на мое плечо.
— Я же тебе говорила.
Я поворачиваюсь, чтобы зарыться носом в ее волосы, может быть, даже прижаться губами к блестящим рыжеватым локонам, но слишком скоро девушка поднимает голову и возвращается к своей еде.
— Я верну тебе деньги за это платье.
— В этом нет необходимости.
— Я не могу позволить тебе потратить на меня две тысячи долларов. — Она запихивает в рот еще один кусочек. — Ты меня едва знаешь.
— Я умолял тебя встретиться со мной и заставил тебя надеть это платье. Поэтому самое меньшее, что я могу сделать, это заплатить за него. Кроме того, у меня есть деньги, и мне не на кого их тратить.
— Ой, не волнуйся. Мы найдем тебе кого-нибудь.
— Это не то, что я имел в виду…
— О! — Она подпрыгивает на скамейке рядом со мной. — Я могу надеть это платье на свидание в эти выходные.
— Какого х… — Кусок курицы застревает у меня в горле.
Я прочищаю горло, пытаясь протолкнуть кусок, но мясо не сдвигается с места. Хватаюсь за шею и кашляю, загоняя еду глубже.
— О, боже мой, ты в порядке? — Она хлопает ладонью по моей спине.
Цыпленок не двигается с места. Меня бросает в пот. Моя кровь разгоняется по венам. Неужели вот так я умру? У фургона с едой на улице?
Габриэлла вскакивает на ноги, а я кашляю, хриплю и давлюсь.
— Он задыхается!
Пара больших рук обхватывает меня сзади, срывая с места и яростно надавливая на грудину. Мои ребра, кажется, вот-вот сломаются. Прежде чем это происходит, цыпленок вылетает из моего горла на тротуар и проваливается в решетку метро.
— Ты в порядке, приятель? — У парня за моей спиной сильный нью-йоркский акцент.
— В порядке. — Я вырываюсь из его объятий и отхожу, мое лицо горит от смущения и влажное от пота. — Я в порядке, спасибо.
Нет, не в порядке. Я чертовски запутался с этой девушкой. Не могу нормально говорить в ее присутствии, а когда говорю, то несу полную чушь. И не могу есть без того, чтобы практически не умереть. Я выгляжу как неуклюжий, закомплексованный идиот. В чем, черт возьми, моя проблема?
— О, боже мой. — Габриэлла врезается мне в грудь, обхватывая руками меня за талию. — Это было так страшно. — Она крепко сжимает меня в объятиях. — Уверен, что с тобой все в порядке?
Все внутри меня тает, когда я чувствую ее рядом с собой. Мне не следует обнимать ее в ответ, но я хочу, поэтому обнимаю. Зарываюсь носом в ее волосы и дышу, прижимая ее крошечное тело к своему.
Выглядеть полным идиотом имеет свои преимущества. Если бы я знал, что все, что мне нужно было сделать, чтобы заключить ее в свои объятия — это подавиться своим обедом, я бы сделал это раньше.
Габриэлла отстраняется и смотрит на меня.
— Уверен, что с тобой все в порядке?
Нет, я не в порядке. Нисколько.
— Ты сказала «свидание»?
Ее брови сведены вместе.
— Что?
— Ты идешь на свидание в эти выходные?
— Да. С парнем с работы. — Ее глаза загораются. — Ты поможешь мне собраться?
— Я не знаю…
— Пожалуйста? — Она надувает губы, и ее нижняя губа словно насмехается надо мной. — Я не была на
