губами. – Закрой, Снег, и забудь о них! Это чужая жизнь, больше не твоя, слышишь? Они просто двое мерзких червяков! Ты переступишь через них и пойдешь дальше.
Алиса дрожит, будто стоит под ветром и ей холодно. Я подошел к ней очень близко, но подступаю вплотную – так, чтобы она чувствовала мою грудь. Спустив ладонь с лица, обхватываю девушку под шеей, прижимая к себе в желании согреть и не отпускать.
Я не хочу, чтобы она сейчас слышала, что происходит в спальне, и думала о другом парне. Я хочу, чтобы она думала обо мне. Всегда!
Ухо у Снежной нежное и прохладное, с аккуратной золотой сережкой в мочке с синим камешком под цвет ее глаз. Мне не надо видеть это, я знаю и задеваю ее.
Мои губы намного горячее ее кожи и, замолчав, я продолжаю касаться нежного уха ртом. Слушая, как стучит собственное сердце, осторожно отогреваю Алису своим дыханием, опускаю голову и касаюсь губами ее щеки. Проведя ртом вдоль скулы, возвращаюсь к уху, чтобы прихватить его уже смелее и попробовать языком.
Алиса приятно пахнет и идеально ощущается в руках. Ее мягкие волосы щекочут лицо, а пальцы не отпускают. Мы стоим так тесно, как не были никогда, и от ощущения замкнутого пространства и темноты, в котором мы оказались… от того, что это «она» со мной, у меня начинает ехать крыша.
– Алиса…
Да, я знал, что это будет вот так – покалывать руки от прикосновения к ней и ощущаться, как чистый кайф. Я сам закрываю глаза и похрен, что происходит вокруг. Мы столько раз спорили, но я не переставал ее хотеть, и сейчас просто не могу с собой справиться. Однажды я сказал Снежной, что если она позволит, я сделаю всё сам, и не шутил.
С ней мне не нужны ни разговоры, ни прелюдии – я просто лишаюсь тормозов.
Трусиха Снежная, разве может для нас что-то значить один чертов год?
Ну почему он, этот чертов придурок, а не я? Почему?!
Эта мысль не уходит, и я продолжаю неспеша целовать ее шею, выпадая из реальности и обнимая. Незаметно для себя опускаю руки на ее бедро и живот. Подбираюсь к ней ближе, запустив ладонь под пуловер и поглаживая прохладную кожу под грудью, продолжая согревать и приучать. Делать ее своей.
Откуда эта мысль? Да какая разница! Главное, что во мне ничего ей не противится. И Алиса не противится мне, когда моя ладонь забирается под ее юбку и стягивает к бедру колготки. Когда я трогаю Снежную так, как только мог мечтать, и не верю себе.
У нее тонкая талия и шелковое бедро под пальцами. Моя ладонь лежит на нем, но я боюсь двинуться дальше, и невозможно этого хочу. Она больше не дрожит. Я слышу, как высоко Алиса дышит и замирает от движения моих губ. Как легко вздрагивает, но не отстраняется, когда я проникаю под ее бюстгальтер и накрываю рукой грудь. Поднимает подбородок, откидываясь на меня плечами, когда под юбкой я все же забираюсь в ее бикини. Держу губами щеку и позволяю себе то, чего хочу больше всего – узнать ее там.
У меня никогда не было проблем заболтать девчонку, но сейчас слова кажутся лишними. Как и посторонние звуки. Я слышу свое сердце и чувствую под рукой сердце Алисы – оно сильно бьется, прогоняя из девушки последний холод. А вместе с ним и страх. Здесь, в полутьме чужой гардеробной, она оказалась куда смелее, чем в своей спальне.
У Снежной небольшая, но упругая грудь, с тугими вершинками сосков. Она из тех редких девчонок, в ком гармонично соединились хрупкость и женская округлость, не зря Ромка бесится, когда парни смотрят на его сестру. Но я влюбился в нее раньше, когда она еще была худышкой с косой, одного со мной роста, и приходила к младшему брату в класс узнать, не подрался ли он с кем-нибудь снова.
Он и дрался – со мной, и мне нравилось отвечать дерзостью на ее распахнутый синий взгляд. То растерянный, когда попадало мне, то строгий – когда Ромке. Но зато она меня замечала. Так часто, что потом привыкла видеть в своем доме и выучила имя.
Я бы хотел слышать его от неё чаще.
– Руслан… – шепчет она на вдохе, потому что я перешел все запреты и сейчас ласкаю ее пальцами там, где влажно и горячо. Поглаживаю рукой между гладких бедер и сам двигаясь у ее бедра навстречу этой ласке.
– Нельзя, слышишь… Мы не можем!
– Можем. Мы уже занимаемся сексом, Снег, и это лучшее, что может быть.
Я отвечаю тихо, обводя ее ухо языком и ощущаю, как она вздрагивает, но уже не от холода, а от моих слишком смелых прикосновений. Мне хочется их больше, и ее себе больше. Не только чувствовать Алису, но и видеть. Я так давно помешан на ней.
Качок-Рыбкин с подругой уже свалили. Недолго страсть кипела – и пары минут не прошло, как все угасло. Придурок так спешил спустить не только яйца, но и отношения в трубу, что даже не помог девчонке встать с кровати. Кретин!
Алиса не видит этого, я ей не даю. Но то, что происходит между нами – для нее слишком, и она просит:
– Руслан, пожалуйста, не здесь.
– Но ты пойдешь со мной?
– Да.
– Алиса? – я боюсь верить.
– Да!
Я убираю руку с ее груди и поворачиваю Снежную к себе. Посмотрев в скрытое тенью лицо, наклоняю голову и целую в губы. А она отвечает. Я же не сошел с ума? Отвечает с желанием и не менее страстно, чем я, потянувшись ко мне и положив руку на мою шею.
Люблю ее губы, ни у кого таких нет. Мягкие и сочные, с манкой прохладой, я продолжаю их целовать, пока в гардеробной не остается воздуха.
– Ох, Марджанов, – она первая отрывается от меня, – дай мне паузу, а то я задохнусь! И часто ты практикуешь поцелуи в шкафу?
Алиса в порядке и, кажется, удивлена тому, что произошло, не меньше меня, но руку с моего плеча не снимает и не отстраняется. Мои глаза привыкли к полумраку и, клянусь, я вижу, как светится ее взгляд.
– Даже сопляком бы до такого не додумался! – честно признаюсь и улыбаюсь. – Только с тобой всё возможно. Идем!
Глава 7
Алиса
Мы выходим из чужой спальни и снова оказываемся среди танцующего народа, которого в квартире прибавилось. Наверняка
