властелине были почти так же известны, как и сам клуб.
Банни впервые за все время широко улыбнулась.
— Наш Maître. Хозяин клуба. Создатель всего этого. — Ее голос из монотонного, к которому я уже привыкла, превратился в возбужденный и страстный.
Отступив назад, чтобы полюбоваться своей работой, Банни кивнула, взяла черные кожаные наручники и нежно, как мышка, стала пристегивать их к моим запястьям. Я смотрела вниз, видя, как ее нежные руки надежно фиксируют их на месте. Я смотрела на это зрелище, не в силах отвести взгляд. Я находилась здесь. Я была сиреной «НОКС». И вдруг мне стало страшно.
— Вот так, — сказала Банни, проводя пальцем по моим голым рукам. — Теперь ты просто совершенство. Обычная одежда такая скучная. Нет ничего лучше кружев, кожи и латекса, чтобы заставить тебя принять свою женственность.
Банни провела меня через другую дверь. Когда я вошла, то прищурилась сквозь вуаль. В комнате находилось несколько женщин, одетых так же, как и я. Было и двое мужчин, одетых в кожаные штаны и больше ничего. Если верить моим мифологическим знаниям, сирены традиционно считались женщинами. Но, опять же, мы жили в XXI веке, и мужчины тоже могли быть сиренами, если хотели. Компания «НОКС» была явно прогрессивной. Это была пометка в мои записи.
— Садись сюда, — сказала Банни. Я опустилась на колени, откинувшись на пятки, как сидели другие сирены. Банни обратилась к мужчине в передней части комнаты. — Она последняя, — сказала Банни и отошла.
Мужчина, стоявший у входа в зал, был одет в штаны из латекса, торс его обнажен. На нем был накинут плащ длиной до пола с большим капюшоном. Который закрывал половину лица, но я видела, что на нем была венецианская маска. Золотая, с короткими красными перьями по краям.
— В «НОКС» никто не использует свои имена. Это помогает нам защищать наши личности. — Я обратила внимание на его рельефный пресс. — В роли сирены вы должны всегда отвечать «Да, сэр» или «Да, мэм», когда обращаетесь к членам организации. Это касается и меня.
Сэр вернулся в переднюю часть комнаты.
— Скоро вы войдете в главный зал «НОКС». У нас здесь множество членов. Не только одиночки получают членство. Многие из тех, кто посещает «НОКС», — семейные пары. Мы проводим рекрутинг и приглашаем в клуб сирен для тех членов, кто хочет поэкспериментировать, добавить еще кого-то к своим сексуальным играм. И для вашего собственного удовольствия тоже. — Я слышала, как бьется мое сердце в ушах, как нервно вздрагивает мой живот.
— Как сирена, вы можете получить огромный опыт в «НОКС». Вы можете оказаться в роли сабмиссива или сексуального питомца для хозяина. Или же человек или люди, к которым вы присоединитесь, могут захотеть, чтобы вы были главным, они могут захотеть служить вам. У всех нас разные сексуальные предпочтения и потребности, и это касается и вас. Как сирена, вы обладаете огромной властью. Вы желанны здесь, практически почитаемы и боготворимы нашими членами. Разумеется, Вы можете отказаться от любых притязаний. И вы в отличном положении, потому что большая часть удовольствия членов будет направлена на вас. — Мне становилось жарко. Казалось, что воздух вокруг меня потрескивал.
— С кем бы вы ни вступили в партнерские отношения, вам решать, что вы будете с ними делать, что вам нравится, а что нет. «НОКС» — это воплощение в жизнь самой большой сексуальной фантазии каждого. Мы хотим, чтобы она стала и вашей. Вы не становитесь менее важными, если не платите за членство, наоборот. Мы хотим, чтобы все наши члены чувствовали себя в безопасности и получали удовольствие.
Он сделал паузу и начал ходить взад-вперед по комнате. Как и раздевалки, эта комната была темной и слабо освещенной.
— Если вы не хотите быть с кем-то, вежливо откажитесь. Никто не будет настаивать. А если и будут, то их удалят. Все, что мы здесь делаем, на сто процентов происходит по обоюдному согласию. — Когда он снова встал на возвышение, то сказал. — Теперь, когда все сказано, мы готовы.
Открылась дверь, и в комнату сразу же ворвался низкий тембр трансовой музыки. Крики и стоны экстаза поплыли по этим тяжелым ритмам и врезались прямо в мою грудь.
Я поднялась на ноги и вслед за другими сиренами вошла в главный зал. Попыталась что-то рассмотреть сквозь вуаль, и даже при затуманенном зрении мои глаза расширились от открывшегося передо мной зрелища. Я могла описать это как огромный подвал разврата. Мужчины и женщины извивались во всех уголках помещения. Тусклый красный свет соблазнительно целовал обнаженные и одетые тела. Яма в глубине комнаты клубилась от восторженных тел, как движущаяся картина маслом, созданная художником-эротиком, — поцелуи, оральный секс, пальцы и игрушки, половые акты, откинутые назад головы, кричащие от удовольствия рты. В голове пронеслась мысль о том, что я находилась в центре этой ямы.
Каково это — ощущать прикосновения стольких людей?
Я подпрыгнула от неожиданности, когда чья-то рука провела по моей ноге. Опустив глаза, я увидела, что на полу лежал мужчина в плаще и маске, а другой мужчина целовал каждый сантиметр его обнаженного живота.
— Присоединишься к нам? — спросил он. Он улыбнулся мне под своей красной маской с демоническими рогами.
— Извините, — пролепетала я, нервы взяли верх. — Я пока просто осматриваюсь. — Я поморщилась от того, как жалко это прозвучало.
Я отошла и быстро осмотрела зал. Как и говорили Банни и Сэр, все лица были закрыты масками — кошки, зайчики, маски в египетском и венецианском стилях. Демоны, ангелы, разноцветные карнавальные маски. Яркие розовые, красные и черные глаза смотрели на нас, когда мы проходили мимо, контактные линзы маскировали единственные различимые черты участников.
Высокий крик прорезал гипнотическую музыку, и моя голова дернулась влево. Рот открылся, когда я увидела женщину в наряде из кожаных ремней, привязанную к Андреевскому кресту. Ее бил кнутом человек в золотой маске со злобно смеющимся ртом. Розовые рубцы покрывали ее кожу. Мужчина заметил мой интерес.
— Иди. Для меня будет честью выпороть и тебя.
— Я бы с радостью, но у меня… э-э-э… слишком чувствительная кожа, — пробормотала я. — У меня синяки, как у персика. Мужчина кивнул мне и вернулся к порке своей партнерши. Я попыталась найти других сирен. У меня свело живот, когда я увидела, что они присоединяются к парам, а некоторые входят в другие комнаты.
— Ну же, Фейт, — сказала я себе. — Перестань быть такой киской.
Я проходила через разные комнаты, и сцены сливались в одну сладострастную дымку. Две женщины были подвешены к потолку на веревках, как жарящиеся свиньи на
