Это я могла понять, в конце концов, моя мама была более чем немного сумасшедшей и в настоящее время сидела в тюрьме. Но я все еще очень любила ее.
Я рассказала ему о брошюрах из колледжа в Три-Ситис[18], которые я хранила у себя в комнате. У них были курсы по кулинарному искусству, и люди из женского центра настоятельно рекомендовали мне рассмотреть возможность возвращения в колледж.
— Это хорошая идея, — сказал он. — Я знаю, ты любишь работать в детском саду, но это не работа на всю жизнь, если только ты не решишь открыть собственный центр.
Смеясь, я покачала головой.
— Ни за что. Дети – это прекрасно, но я не могу представить, что буду заниматься этим до конца жизни. Слишком много подгузников.
— То есть, ты не хочешь иметь детей? Тебе уже хватит подгузников?
Я пожала плечами.
— Ну, я не хочу быть матерью-одиночкой, это точно, — ответила я. — Моя мама сейчас в следственном изоляторе за нападение с применением огнестрельного оружия, что, признаю, было довольно глупо с ее стороны. Но она хорошо позаботилась о нашем воспитании. Она пахала как ишак, пока не «сорвала» спину и не начала пить. Ну, знаешь, хроническая боль. Но она никогда бы не побежала за тем полицейским, если бы прошла курс по управлению гневом. Я до сих пор не знаю, зачем она погналась за вторым парнем, ведь не он выписал ей штраф за неоплаченную парковку.
Хос расхохотался, но быстро успокоился.
Я покачала головой, сощурив глаза. Он даже не обратил внимания на мой взгляд, делая быстрый глоток чая. Тогда я толкнула его в бок, вырывая из него еще один смешок, который он попытался замаскировать под кашель. Я решила простить ему это.
— Все в порядке, — с улыбкой произнесла я. — Даже мама смеялась, когда она, наконец, успокоилась, и, к счастью, она никогда не была близка к тому, чтобы вправду причинить им вред. Конечно же, это был не самый удачный момент ее жизни. Хотя у нее впереди еще четыре месяца, которые почти такие же веселые.
Мы замолчали на несколько минут. Затем он снова заговорил:
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Ах да, дети, — я посмотрела на облака.
Одно из них было похоже на мою маму, держащую сигарету. Я улыбнулась.
— Вообще-то, я думаю, что хотела бы детей. Но не одна и не в этом доме. Мы с Джеффом были вынуждены слишком многое постигать самостоятельно, и пока я не виню в этом свою маму, для своей семьи я хочу нечто лучшее.
Обернувшись, я обнаружила, что Хос пристально смотрел на меня. Не понятно почему, но я покраснела.
— А ты?
— Я хочу детей, — сказал он. — Моя мама убьет меня, если я не подарю ей хотя бы парочку внуков. У меня никогда не было старухи, хотя я, в общем-то, и не собственник. Довольно-таки трудно отказаться ото всех ради одной.
— В этом ты прав, — пробормотала я, чувствуя себя с каждой минутой все более неловко. — Объясни-ка мне кое-что. Что это за «старуха» такая? Похоже на грязное словечко, которым вы называете кого-то, о ком заботитесь.
— Это слово является выражением уважения, — ответил он.
Я пожала плечами, но он протянул руку и коснулся моего плеча, заставляя меня посмотреть на него. Выражение его лица было сосредоточенным и полным решимости.
— Если серьезно, старуха байкера почти что его жена. Она – его женщина, его собственность, и если хоть кто-то будет с ней трахаться, то все в клубе будут их осуждать.
— Собственность? — спросила я, поморщив нос. — Это звучит еще хуже.
— Ты не понимаешь, — сказал он, качая головой. — Во внешнем мире все по-другому, в нашем, клуб – это племя. Если на женщину никем не заявлены права, то она доступна всем. Но когда байкер заявляет, что она – его собственность, она неприкосновенна.
— И все же я не могу себе представить, как это: называться чей-то собственностью, — огрызнулась я.
Хос сердито выдохнул.
Прежде, чем он успел ответить, мы услышали приближающийся гул выхлопов. В кои-то веки его друзья отличились своевременностью. Они шумно въехали во двор, везя с собой пакеты, полные курицы из «KFC» и хлебных булочек. Обычно я не ем что-то подобное, однако, как только солнце исчезло, и они разложили свои спальные мешки, я не могла представить что-то вкуснее тарелки нездоровой пищи на моих коленях.
Никто из них не упомянул о моих синяках, чему я была очень признательна. Пикник привез мне коробку вишни в шоколадной глазури. Они развели костер, и все мы сидели, пили пиво и смеялись, пока я не стала клевать носом от усталости. Когда я встала, чтобы пойти спать, Хос последовал за мной в дом, и это было так естественно для него, прижаться ко мне со спины. Он, казалось, понимал, что мои губы были еще болезненны для поцелуев, хотя на протяжении всей ночи я несколько раз ощущала его эрекцию. В его объятиях я чувствовала себя в безопасности. На следующий день они уехали с первыми лучами солнца, когда я еще едва ли проснулась.
В тот же день я получила сообщение от Хоса, в котором говорилось о том, чтобы я заглянула в список «избранных» в телефоне.
Его имя числилось в списке самым первым.
23 августа
Хос: Как дела?
Я: Хорошо. На работе меня чуть не облевал малыш, но я вовремя от него отскочила :)
Хос: Весело. У меня тут байк сломался
Я: Паршиво. У тебя есть машина?
Хос: SUV[19]. Хороша для того, чтобы передвигаться на ней, особ. по снегу. Хотя ненавижу чувствовать себя как в клетке. Чем занимаешься?
Я: Загораю во дворе.
Хос: Во что ты одета?
Я: Ни во что. Загораю голышом
Хос: !!!! Ты, мать твою, шутишь????
Я: ЛОЛ На мне футболка и шорты :->
Хос: Даже не верится. На следующей неделе попытаюсь это исправить
Я: Сообщи когда
Хос: Хорошо. Спишемся позже
27 августа
Я: Скучно. Как байк?
Хос: Скучать лучше, чем быть облеванной. Байк снова в ходовом состоянии.
Я: Поздравляю! Я в нетерпении от предстоящего вечера. Из Н.Й. (Нью-Йорк — прим. пер.) приехала школьная подруга Кара. Как в старые времена
Хос: Вечера?
Я: Танцы в Три-Ситис. В одном клубе. Буду развратничать и все в таком духе!
Хос: Ха. Будь осторожна
Я: Как и всегда. Несмотря на радостное возбуждение. Никуда не выходила, с тех пор как ушла от Гэри
Хос: Ищешь нового мужчину?
Я: Ну… не совсем. Просто иду развлекаться
Хос: Будь осторожна и не одевайся слишком распутно. Не хочу неприятностей
