— Это же луна-парк! — возбужденно воскликнула Гасси. — О, пожалуйста, пошли туда!
Гарэт вытряс из меня всю душу, когда мы носились кругами по автотреку, как заправские гонщики. Единственным утешением было то, что за нами наблюдали Джереми и Гасси, нагруженные покупками: фарфор, огромный сиреневый медведь и плакат с Гарри Глиттером. Рядом с ними расположилась группа молодых людей, которые восторженно приветствовали нас всякий раз, как мы проносились мимо, и восхищенно свистели. Мои волосы развевались, а юбка взмывала кверху, открывая загорелые ноги. Однако такое проявление коллективного восхищения не беспокоило Джереми. После этого Гарэт решил попытать счастья на стрельбище, а мы с Джереми, стоя рядышком, наблюдали за Гасси, которая каталась на карусели, оседлав коня с красными ноздрями. Уцепившись обеими руками за металлическую стойку, с болтающейся на руке сумочкой, она всякий раз, поравнявшись с нами, посылала нам сияющую улыбку. Мы покорно улыбались и ответ.
Музыка бередила мне душу. Сейчас или никогда. Краем глаза я увидела, что колесо обозрения остановилось, чтобы подобрать желающих покататься. Через минуту остановится и карусель с Гасси.
— Пойдем на колесо обозрения, — позвала я Джереми.
— А ты не будешь бояться?
— Только не с тобой.
— Нам надо быть поосторожней: Гасси начала что-то подозревать.
— А я этого и добиваюсь, — сказала я.
С почти неприличной поспешностью мы уселись в кабину. В этот момент Гасси сползла со своей лошади и стала озираться вокруг.
— Мы здесь! — крикнул Джереми.
Она взглянула вверх и усмехнулась.
— Осторожно! — закричала она.
Колесо поднимало нас все выше. Сверху открывался прекрасный обзор. В небе, освободившись от оков, всплывала луна. Внизу лежали освещенные городки, темнели леса, вдали справа блестела река.
— Красиво, правда? — произнесла я, подвигая свою ногу к его ноге.
— Красиво, — ответил он, даже не посмотрев вниз. Колесо начато опускать нас вниз. Это было жуткое ощущение, когда выворачивает желудок и замирает сердце. Я вцепилась в руку Джереми.
— Как ты? — спросил он, когда мы снова взлетели кверху.
И тут к нам на помощь пришла сама судьба. Колесо остановилось, чтобы высадить тех, кто хотел сойти, оставив нас наверху, вдали от всех.
Секунду мы пристально смотрели друг на друга.
— Чего ты больше боишься, — мягко спросила я, — неодобрения Гарэта или обиды Гасси.
— Того и другого. Гас не заслуживает того, чтобы ей причинили боль. А перед Гарэтом я чувствую себя виноватым за то, что уговорил его, нашел для него девушку, а теперь сам на нее покушаюсь.
— Ты бы сошел с ума от злости, если бы я уступила Гарэту.
— Да, знаю.
— И ты считаешь честным жениться на Гасси, испытывая подобные чувства ко мне?
Джереми посмотрел на свои руки.
— Мне кажется, больше всего я боюсь тебя, — пробормотал он. — Как в этом фильме, который шел сегодня по телевизору. Меня ждет участь бедного Хосе. Как только ты оторвешь меня от Гасси, я тебе наскучу. Потом я попаду в полную зависимость от тебя, а удержать тебя не смогу.
— О, дорогой, — произнесла я со слезой в голосе, — неужели ты не понимаешь, что я мечусь только потому, что несчастна. Когда я встречу того, кто мне нужен, он станет единственным в моей жизни. Я ведь ни разу не изменила Тоду.
— Ни разу?
— Ни разу. Ты должен мне поверить.
Джереми посмотрел на небо.
— Я могу дотянуться до неба и достать тебе звезду, — сказал он.
— А мне бы хотелось, чтобы мы навсегда остались здесь.
Колесо снова начало вращаться.
— Нам надо серьезно поговорить, — прошептала я. — Когда Гасси уснет, приходи на палубу.
— Это слишком рискованно. У Гарэта отличный нюх.
— Он так много пил сегодня, что наверняка отключится.
— Кто-нибудь хочет выпить? — спросил Гарэт, когда мы вернулись на палубу.
— Лично я собираюсь спать, — сказал Джереми. — У меня страшно разболелась голова от солнца.
— У меня в сумке обезболивающее, — сказал Гарэт. — Сейчас принесу.
Он вышел. Гасси суетилась на кухне. Я подошла к Джереми.
— У тебя действительно болит, голова? — спросила я.
Слегка улыбнувшись, он покачал головой.
— Я бы сказан, нечто другое, что гораздо серьезнее.
— В этом случае обезболивающее вряд ли поможет. — сказала я. — Единственное средство — прийти попозже на палубу.
— Через сколько?
— Вряд ли я выдержу больше часа, — ответила я, облизывая губы.
В этот момент вернулся Гарэт с таблетками.
— Не люблю лекарства, — сказал Джереми.
— Возьми три, — настойчиво сказал Гарэт. — Это должно подействовать.
Я бы все отдала, чтобы принять ванну, понежиться не торопясь. Вместо этого мне пришлось, стоя босиком на циновке, обтереться и промокнуть старым ветхим полотенцем. Я даже не позволила себе натереться душистым маслом для ванн, чтобы Гарэт не подумал, что это ради него. К счастью, когда я вернулась в каюту, он уже спал, храпя, как извозчик. Подождав с полчаса, я тихонько соскользнула с койки и ощупью добралась до двери. На всякий случай я заготовила алиби — иду пить — но мне оно не понадобилось. Гарэт даже не пошевелился. Я вышла на цыпочках из каюты и поднялась на палубу.
Изнурительная жара знойного дня уступила место живительной прохладе. Сквозь свисающую зелень, как диковинные цветы, сияли звезды. Я растянулась на палубе, слушая легкое журчание воды, сонное пение птиц и неясные шорохи — это усердно работали вышедшие на ночную охоту зверюшки. Полчаса прошло в блаженном ожидании, потом еще полчаса в ожидании того, что он появится с минуты на минуту.
Как это там, в стихах, над которыми мы всегда потешались в школе:
Он идет уже нашим садом,
Он придет, даже если устал.
Шепчет красная роза: он рядом,
Шепчет белая — он опоздал.
Кажется; белая роза была права. Томительно прошел еще час. К этому времени у меня заболели все бока, и я раскалилась от злости. Было совершенно очевидно, что шансов на палубное соитие не осталось. Злость сменилась грустью и усталостью, и я побрела спать.
Меня разбудил звон церковных колоколов. Каюта уже раскалилась, как печка. Мое настроение было отнюдь не таким солнечным, как день. Несколько секунд я лежала, погруженная в горькие мысли о том, что была отвергнута Джереми. Вполне возможно, что прошлой ночью Гасси мучилась бессонницей, или на нее напал приступ сильной влюбленности, что помешало ему ускользнуть на палубу, но это маловероятно. Я была убеждена, что мне так же легко оторвать его от Гасси, как вынуть бумажную салфетку из пакета. Однако я явно просчиталась. Должно быть, он предпочел надежность ее крепкого плеча моим нежным объятиям. Помимо всего, они помолвлены, а Джереми был скорее джентльменом, чем хладнокровным сердцеедом. В то же время я не собиралась сдаваться без боя на радость Гарэту. Мне просто надо было поскорее оторвать Джереми от Гасси.
