Отмечали – это, конечно, громко сказано, чего уж там… Никаких особенных отмечаний не было. Так, профанация одна. Рассаживались чинно вокруг стола, около каждой девицы чашка чайная с торчащим из нее хвостиком от разового пакетика да блюдце с треугольничком торта. Все чинно, благородно. Причесочки, строгие белые блузочки согласно требованиям дресскода, разговор какой-то мылкий, за уши притянутый. Господи, да разве так они в своем кокуйском филиале дни рождения справляли? Там же был майский всем день, именины сердца. И сравнить нельзя…
Так и в тот день было. Расселись все, начали чаек прихлебывать, тортик жевать. Вдруг дверь распахивается – девчонка какая-то залетает с цветами. Тут же все со своих мест повскакивали, заверещали восторженно, давай ее обнимать-целовать. Прямо люди как люди в один миг образовались! А тут и Анночку Васильевну ведьмой на метле принесло. Заглянула в раскрытую дверь, спросила грозно:
– Что здесь происходит? Почему шумим?
Потом глянула вполне даже убийственно, как она умеет, на пришедшую с цветами девчонку, помолчала с полминутки и говорит:
– А ты что здесь делаешь, Краснова? Тебя каким ветром сюда занесло?
– Во-первых, не ты, а вы! – звонко откликнулась девчонка, горделиво задрав голову. – А во-вторых, имею я право зайти подругу с днем рождения поздравить? Или вы и это собираетесь мне запретить?
– Ну-ну… Можешь, конечно… – обвела притихших девчонок бритвенным взором Анна Васильевна. – Но чтоб через пятнадцать минут тебя здесь не было. Тут серьезная фирма, а не дискотека. Тут люди работают, к твоему сведению.
– Да я в курсе, Анна Васильевна… – уже ей в спину проговорила девчонка.
У Маруси аж дух захватило от этой сцены. Не знала даже, от чего больше. То ли от смелости этой девчонки, которую, как потом выяснилось, Яной звали, то ли от неловкости за Анночку Васильевну… Ну зачем она так? Зачем обряжается в эту толстую броню, скрывает свою суть человеческую? Ведь есть, есть в ней она, эта суть, Маруся своими глазами видела там, в Кокуе… Тяжело ей, поди, в броне этой жить! Неужели, чтоб скинуть ее хотя бы на время, надо в бане попариться да около коровы Аксиньи в чунях постоять? Что ж это за жизнь у них тут такая тяжелая, господи, что без этой брони совсем существовать не могут?
– Ну и как вы тут без меня? Бритва на части режет, смотрю? Все так же членовредительствует? – смешком протараторила смелая Яна, как только за Анночкой Васильевной закрылась дверь.
– Тихо, Ян… – многозначительно проговорила Таня Валишевская, самая высокая и длинноногая бухгалтерша. И опустила глаза. Вроде того, поосторожнее давай. Враги, мол, среди нас.
– Ой, да ладно! Чего мне теперь бояться-то? Второй раз не уволюсь! – махнула в ее сторону рукой Яна. – А на мое место кого-нибудь уже приняли? За кого хоть я пострадала-то?
– Да. Приняли. Вот эту девушку, – показала в Марусину сторону Таня.
– Что ж. Очень хорошо, что приняли. Желаю вам всяческих успехов в труде… Как вас зовут?
– Мария… – торопливо представилась Маруся и улыбнулась виновато, будто и впрямь своим тут появлением перед Яной проштрафилась.
Быстро кивнув и демонстративно от Маруси отвернувшись, Яна принялась отвечать на любопытные расспросы девчонок. Звонко так отвечала, весело. Пожалуй, даже слишком звонко и весело. Даже разухабисто как-то. Так ведут себя люди, изо всех сил желающие продемонстрировать окружающим, что все у них в жизни хорошо.
Вот назло врагам-обидчикам хорошо, и все тут! И не надо даже хорошей психологиней быть, чтоб услышать за всем за этим разухабистым вызовом характерные нотки обиженного отчаяния, кричащие и хором, и сами по себе, что нет, совсем так не все на самом деле хорошо… Очень плохо даже…
– А чего это вы тут, чаек пьете? Да ну, бросьте! Наташка, тащи стаканы! Я шампанское принесла! – выудила Яна из пакета и бухнула на стол бутылку шампанского. – Ну, чего уставились? Кто открывать умеет?
– Ой, Ян… А если Бритва… то есть Анна Васильевна снова зайдет? – испуганно пролепетала именинница Наташа. – Ты представляешь, что будет?
– Ага! Прям катастрофа будет, господи! Землетрясение! – всплеснула руками Яна. – Успокойся, ничего страшного не случится! А если зайдет, мы ей тоже нальем! Не боись, Наташка… А тебе, как имениннице, вообще придется полный стакан опрокинуть! Давай-давай, неси стаканы…
Она и впрямь заставила ее выпить полный стакан шампанского. Девчонки поверещали одобрительно, чокнулись своим шампанским, но через пятнадцать минут послушно разбрелись по своим рабочим местам. Протест протестом, конечно, а своя рубашка, как говорится, к телу поближе будет. Вскорости и Анна Васильевна заглянула в их кабинет и, удостоверившись в полном послушании подчиненных, ушла к себе. Марусе же все не давали покоя оброненные Яной словечки о ее увольнении да связанном с ним почему-то страдании. Тихонько подъехав на своем стуле к Наташе, она спросила у нее полушепотом:
– Слушай… А что это ваша Яна так странно выразилась… Будто бы она из-за меня пострадала…
Наташа, пьяненько на нее взглянув, свела белесые бровки, улыбнулась размыто:
– Ой, а ты будто сама не врубаешься…
– Нет. Не врубаюсь. Извини… – растерянно пожала плечами Маруся.
– Да ладно… Неужели ты думаешь, что такое место только того и дожидалось, когда ты из своего Кокуя к нам изволишь пожаловать? Тут, между прочим, и без тебя желающих полно было его занять…
– Но… Но она же сама уволилась! Она так сказала, я слышала!
– Не уволилась, а уволили. Вернее, попросили уволиться. А здесь, когда о чем-то просят, то фиг воспротивишься. Никакой профком за тебя не заступится.
– А почему ее попросили? Неужели из-за меня?
– Ну, не так уж чтобы из-за тебя… Янка сама виновата – начала плетью обух перешибать…
Так впереди паровоза побежала, что пятки засверкали…
– Не поняла…
– Ну, в том смысле, что работала она хорошо. Она же очень умная, Янка… И хваткая…
– Да. Она действительно хорошо работала… – задумчиво пробормотала Маруся. – Я по документам вижу, что хорошо… Мне до нее далеко…
– Хм… Тебе-то, конечно, далеко! Потому тебя Бритва… ой, то есть Анна Васильевна сюда и притащила… Тебя-то небось не попросят… У нас тут, знаешь, увольняют не за плохое, а за хорошее. Нельзя быть умнее царевны, понимаешь? А Янку… Слишком уж ее Говоров в присутствии Анны Васильевны нахваливал…
– А кто это – Говоров?
– Ну ты даешь! Это же генеральный наш! Анна Васильевна как-то в отпуск укатила, а Янка за нее временно осталась… Ну и вот…
– Что – вот?
– Полный поворот, вот что! Ой, да чего я тебе объясняю! Тоже мне дурочкой прикинулась… Извини, мне работать надо!
